***

Из раннего детства королевы Виктории:

"Вступив в брак с обедневшим 32-летним принцем Эрнестом Кристианом Чарльзом Гогенлоэ-Лангенбургским, принцесса Феодора уехала вместе с ним в его огромный и неуютный замок Лангенбург, оставив Викторию наедине со своими ста тридцатью двумя деревянными куклами. Это были небольшие деревянные куклы, которых Виктория и Луиза собственноручно раскрасили, нарядили в костюмы исторических персонажей и театральных героев, а их перечень внесли в специальную тетрадь". Хибберт Кристофер.
Порядок в основе вешей!

Принцесса подросла, совершает поездки по стране. "Кроме того, она долго наслаждалась общением с престарелым архиепископом Харкортом, давним другом ее деда и очаровательным собеседником".
Из ссылки под страницей:"Харкорт умер в возрасте девяноста лет после того, как свалился в моста в пруд. «Ну что ж, Диксон, — сказал он перед смертью своему священнику, — думаю, мы изрядно попугали лягушек в этом пруду».

" Они вместе ходили на скачки, побывали в семейной усыпальнице герцога Ратленда в Бейволне, а потом отправились в Восточную Англию, где нанесли визит графу и графине Лестер в Холкхэм-Холле. Принцесса тогда так устала, что чуть было не уснула за обеденным столом. После этого они поехали к герцогу Графтону в обветшавший Юсгон-Холл, а после него отправились в Бургли-Хаус в гости к маркизу Экстеру".

Общение! Аура древних замков.
Бёрли-хаус (Бургслей-хаус) резиденция маркизов Эксетер.

"... ее впечатления от увиденного были чрезвычайно развитыми и графически точными, в особенности в тех случаях, когда юное воображении принцессы обострялось из-за волнующих деталей или необычной обстановки. Такими, например, были ее более чем подробные описания шахтерских районов Мидленда, которые она раньше никогда не видела. Она была поражена бедностью и нищетой местных жителей:

«Мужчины, женщины, дети, земля и дома — все это было покрыто черной пылью... Земля повсюду заброшена и практически полностью обезлюдела... Трава пожухла и тоже покрыта черной грязью. Только что я видела, как рухнуло охваченное пламенем строение. Везде видны следы черной угольной пыли, все небо закрыто черным дымом, а вокруг таких же черных от пыли вагонеток с углем то и дело мелькают маленькие фигурки детей».

Eсли вести дневник, оттачивается слово, да могут и подредактировать.

"А однажды их карета, в которой находились принцесса, герцогиня, Лецен и леди Флора Гастингс, перевернулась на дороге, увлекая за собой лошадей. Принцесса продемонстрировала редкое для своего возраста хладнокровие. Она позвала свою собачку Дэша, чтобы уберечь ее от возможных повреждений, а потом «побежала с ней на руках, призывая мать последовать примеру». А когда одна из лошадей освободилась от упряжи и бросилась сломя голову по дороге вслед за ними, принцесса приказала всем спрятаться за высокой стеной".

Из ссылки под страницей: " Когда принцесса стала королевой, она сделала баронетом того отчаянного молодого человека по имени Пекем Миклуайт, который во время аварии с каретой, пока лошадей освобождали от упряжи, сидел на голове одной из них и удерживал ее".

В другой раз:
«Как я счастлива, что эта поездка наконец-то завершилась, — записала принцесса в дневнике после окончания тура. — Конечно, мне очень понравились отдельные места, но я чрезвычайно устала от слишком длительных переездов и от постоянных встреч с толпами народа. Мы не можем позволить себе роскошь путешествовать, как другие люди, спокойно и беззаботно».

"Кроме того, были еще незабываемые уроки музыки и пения с необыкновенно веселым, забавным и чрезвычайно остроумным Луиджи Лаблашем, от которого она была просто в восторге, слушая его с открытым ртом. Со временем она так привязалась к нему, что готова была заниматься пением не один раз в неделю, а каждый божий день. Она охотно обсуждала с ним на французском языке все перипетии музыкальной культуры, хотя не могла согласиться с его восторженным отношением к гению Моцарта. «Я ужасно современный человек, — записала она в своем дневнике, — и именно поэтому предпочитаю Беллини, Россини, Доницетти и т. д., однако Лаблаш придерживается другого мнения и понимает музыку более традиционно, чем я, и называет Моцарта "отцом современной музыки"».

В сносках: Во время пребывания в Рамсгейте принцесса и ее мать обычно останавливались в Таунли-Хаус, что неподалеку от дома Ист-Клифф-Лодж, принадлежащего Моузезу Монтифиори. Это был известный филантроп, который любезно предоставлял ей ключ от частного входа в свои владения. Вскоре после вступления на престол она возвела в рыцари лондонских шерифов и отметила в своем дневнике: «Одним из них был мистер Монтифиори, еврей, превосходный человек, который прожил, кажется, более ста лет. И я была чрезвычайно рада, что мне удалось первой вознаградить его за все добрые дела» (RA Queen's Journal, 9 November 1837).

" Во время пребывания в Рамсгейте принцесса и ее мать обычно останавливались в Таунли-Хаус, что неподалеку от дома Ист-Клифф-Лодж, принадлежащего Моузезу Монтифиори. Это был известный филантроп, который любезно предоставлял ей ключ от частного входа в свои владения. Вскоре после вступления на престол она возвела в рыцари лондонских шерифов и отметила в своем дневнике: «Одним из них был мистер Монтифиори, еврей, превосходный человек, который прожил, кажется, более ста лет. И я была чрезвычайно рада, что мне удалось первой вознаградить его за все добрые дела» (RA Queen's Journal, 9 November 1837)..."

Все важно: и досуг, и подарки!
" Стоит также вспомнить многочисленные вечеринки по случаю ее дня рождения и те подарки, которые она получила на день рождения: гравюрный портрет Марии Тальони от баронессы фон Лецен, серьги от короля, брошь с прядью волос от матери, письменный прибор от сэра Джона Конроя, нож для разрезания бумаги от Флоры Гастингс и молитвенник от книготорговца Хэтчерда2.

Радость, смена досуга!!!
"Короля Леопольда чрезвычайно беспокоили слишком волнительные, как ему казалось, события ее жизни, которые могли подорвать здоровье. Однако на самом деле здоровье подрывали не эти приятные во всех отношениях события, а скучная и тоскливая рутина Кенсингтонского дворца. «Могу заверить вас, — писала она королю Леопольду, — что все эти веселые события доставляют мне много радости и только укрепляют мою веру в себя». Сменой обстановки было посещение дома короля Леопольда в Эшере и пять дней пребывания в Бакстед-парке в Суссексе, фамильном доме ее друга леди Кэтрин Дженкинсон, дочери графа Ливерпуля".

" «Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет! — записала она в дневнике после окончания торжества. — Какая я уже старая! И в то же время как далеко еще до того места, что мне предназначено!»"

После продолжительной беседы с Викторией, состоявшейся 9 июня, барон Штокмар поспешил сообщить королю Леопольду:

«Я нашел принцессу вполне здоровой, хладнокровной, весьма сдержанной, способной разумно отвечать на самые сложные вопросы. В течение всего разговора у меня сложилось впечатление, что она очень ревниво относится к своим правам, готова защищать их любыми средствами и склонна оказывать самое решительное сопротивление всем попыткам Конроя навязать ей свое мнение по тем или иным вопросам.

А король между тем был уже близок к смерти. Узнав об этом 19 июня, принцесса Виктория «мгновенно побледнела и разрыдалась». На следующее утро мать разбудила ее в шесть часов и сообщила с нескрываемым волнением, что архиепископ Кентерберийский, лорд Конингэм и лорд Чемберлен примчались во дворец и хотят видеть ее. Виктория, вскочила с постели и спустилась вниз в сопровождении матери, державшей серебряный канделябр с горящими свечами. Вслед за ними поспешила баронесса Лецен с бутылкой ароматной соли. «Я вошла в гостиную в одной ночной рубашке, - вспоминала Виктория позже, — и увидела их всех. После минутного замешательства лорд Конингэм сообщил, что мой бедный дядюшка, король Англии, скончался этой ночью в двенадцать минут третьего и, следовательно, я стала королевой».
...при ее росте она отличалась склонностью к полноте и во многом напоминала своего дедушку Георга III из ганноверской династии, который также был мал ростом, полным, с необыкновенно голубыми глазами. В первые недели правления Виктории за ней пристально наблюдала жена американского министра Эндрю Стивенсона. «Ее бюст, — отмечала она во время одного из званых ужинов, — чрезвычайно хорош, как, впрочем, и у всех английских женщин. Ее руки и ноги маленькие и необыкновенно изящные... Ее глаза голубые, большие, а рот, который можно считать самой неудачной чертой, всегда немножко открыт. Ее зубы маленькие и короткие, а когда она смеется, то хорошо видны десны, а это также не украшает». Однако смех королевы Виктории, как вспоминала впоследствии миссис Стивенсон, производил весьма приятное впечатление. Он был наполнен «юношеской беззаботностью и наивной радостью». Другие современники также отмечали ее веселый и приятный смех, а также жизнерадостный и чистый голос, отличавшийся необыкновенной мелодичностью.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.01.2018. ***
• 24.01.2018. В. Вересаев
• 17.01.2018. ***
• 16.01.2018. Рецепты счастья
• 11.01.2018. С Новым 2018 годом!