Дакат думийя Проще всего название перевести на русский, как «минута молчания». Но нет! Правильный перевод ближе к окаменению, или хотя бы онемению — по словарю — мертвое молчание. Это происходит в начале и середине национальных дней скорби. Как это принято у евреев, выделить момент, когда суета и заботы не помешают всем разом подумать о великих потерях и мысленно положить свой камушек на общую могилу. И вот останавливаются автомобили и автобусы, сирена поднимает всех с их рабочих мест, летчик в воздухе включает автопилот и встает, как и все его пассажиры. И даже хирург в операционной, если позволяет ситуация, на минуту перестает копошиться в животе или мозгу больного и опускает руки и голову. И только телохранители Важных Персон энергично вертят головами и их сцепленные руки напряжены и готовы к действию. Две толстые арабки в нашем коридоре удобно рассевшись в мягких креслах продолжают оживленный разговор. Но и они понижают голос… Это ничего… Правильно… В их день скорби мы тоже не убиваемся… Но ужасно злит, просто воспламеняет, если в такой день сидит, развалясь, еврей в полном прикиде польского средневекового горожанина. В меховой шапке и с тщательно завитыми пейсами. Ему лучше поберечься. Минута окончится и ему скажут без обиняков, что о нем думают… А вот есть еще один момент. Если в такую минуту ты один дома. Нездоров, или просто так валяешься… забыл… И вдруг — сирена! И внутренний голос говорит, что глупо вставать, что печаль — в душе. Тебя никто не видит, и ни к чему китайские церемонии… Одно дело вместе с людьми, а другое в спальне в растянутой пижаме… И даже стыдно как-то… А поднимаешься, смущаясь, и стоишь… Минута окаменения… НИНЕЛЬ ВОСКОБОЙНИК. © Copyright: Амушл Кабак, 2016.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
