Немного о свободе слова.СВОБОДА: слово против мысли О противопоставлении свободы слова свободе мысли “…когда каждый сможет говорить тебе правду, тебе перестанут оказывать должное почтение”. /Н.Макиавелли “ГОСУДАРЬ” / Свобода слова священна. Перестройка началась с гласности, в которой ее прорабы видели первый шаг к свободе слова. Ныне в РФ “свобода слова” считается единственно наглядным достижением “реформ” последнего десятилетия ХХ века. И это уникальное завоевание предлагается россиянам хранить как зеницу ока, поскольку, дескать, только она способна как нить Ариадны вывести народ к Истине, - в светлой перспективе неизбежно рассеет всякую неправду, невежество etc. Истово верим, что свобода слова является прочным фундаментом демократии и всякого иного процветания. Но что такое есть Свобода слова? Про неё интеллигенции твердо известно только, что любой авторитарный режим строго ограничивает эту важнейшую человеческую вольность, а то и отменяет ее вовсе. Однако на деле никакой даже самый дотошный деспотизм не покушается на право личности говорить все, что той придет в голову. Озаботьтесь только тем, что бы Вас никто не слышал, и осуществлению Вашей свободы слова не будет никаких препятствий. Значит, на практике ограничению подвергается право человека быть услышанным, с одной стороны, и, с другой стороны, услышать крамолу, а не произнести ее. (Здесь и далее говоря о “праве”, будем подразумевать не столько абстрактные декларации, но сложившиеся стандарты в сфере реальных социальных отношений, получивших в той или иной мере отражение в формальном Праве – законодательстве, нормативных актах, судебной практике, обычном праве и т.п.) До изобретения книгопечатания вопрос со свободой слова не возникал, поскольку технические возможности распространения новостей, идей и мнений были сильно ограничены. Потребление всякого рода письменной продукции было занятием по большей части элитарным, естественным образом являлось прерогативой правящего класса (или его части). С появлением книгопечатания, затем газет значительно выросла аудитория и, следовательно, круг лиц, на чьи умонастроения могло оперативно влиять публичное слово. А появление средств массовой информации (СМИ) привело к формированию современных тоталитарных обществ. Придется коснуться пресловутого тоталитаризма, проблематика которого запутывается вполне сознательно. Во второй половине ХХ века “тоталитаризмом” принято именовать развитое (индустриальное), но не исповедующее Либеральные ценности общество. В такой постановке термин теряет внятный смысл, и может быть использован только в качестве идеологической дубинки. В действительности все современные цивилизованные технически развитые общества имеют основные черты тоталитарных (то есть те признаки, которые принято приписывать “тоталитарным режимам”), включая и так называемые либеральные Западные демократии. И поэтому разумно отказаться от рекламного термина “постиндустриальное” общество, и признать, что в ХХ веке вне зависимости от идеологической ориентации утвердился тоталитарный тип общества. Следует подчеркнуть, что без СМИ появление тоталитарных обществ невозможно, а с их появлением – неизбежно. Не будем вкладывать в понятие “тоталитарный” какой-либо ругательный смысл. Существенно то, что СМИ позволяют быстро и эффективно влиять на настроения и мнения большинства людей, отчасти определять их поведение (также будем иметь в виду, что эффективность соответствующих технологий растет с каждым годом, хотя, по-видимому, их потенциальные возможности не беспредельны). Появились возможности “тотального” управления обществом (что само по себе не есть зло), изменились формы реализации власти. Феномен власти в социумах весьма сложен, и мы не будем в него углубляться. Для нас важно только, что СМИ стали эффективным способом воздействия на общество, сознание человека, и это изменило саму технологию власти. Современные тоталитарные “демократии” (неважно, либеральные, коммунистические, фашистские) не мыслимы без Свободы слова, которая является их важнейшим институтом (и отнюдь не только сугубо идеологического влияния и контроля). Свобода слова есть власть. Власть эта осуществляется по-разному, не следует понимать так, что всегда всякое публичное слово непосредственно принимается слушателями к исполнению как слово командира в его полку. И, тем не менее, свобода слова имеет отношение к власти, это разновидность власти (относится к сфере властных отношений). Это власть не столько самого Слова как такового, но того, кому принадлежит Свобода слова. Слово имеет отношение к власти лишь постольку, поскольку оно Свободно. Свобода слова не имеет смысла как исключительно индивидуальное право, без гарантированных слушателей. По своей социальной сути “свобода слова” есть право индивида принудить общество или какую-то его часть выслушивать себя, это право личности в отношении других людей. Свобода слова всегда осуществляется над кем-то, и поэтому находится в сфере властных отношений. Недаром “слушаться” означает повиноваться. Ничем не ограниченное безусловное право человека на “свободу слова”, вообще говоря, ведет к известного рода тирании почище иного “тоталитаризма”. профиль удален Ресурс свободы слова ограничен. Очевидно, совокупное право “быть услышанным” при самом либеральном либерализме ничуть не шире, чем при какой-нибудь тирании. Наличествуют естественные ограничения: просто физически невозможно каждому выслушать всех. Таким образом, провозглашая свободу слова, либералы обещают обывателям дать невозможное и не отнимать то, чего тех не лишает никакой авторитаризм. Правда, тут обычно возражают, что либералы предоставляют личности свободу выбора “источников информации”. Однако это возражение есть подмена тезиса, т.к. даже формально предоставляют свободу выбора кого слушать, но не вещать самому. То есть означенная “свобода выбора” имеет к свободе слова отношение косвенное (далее вернемся к вопросу). Формально наделить равным правом на свободу слова можно всех и каждого, но очевидно, что далеко не каждый хочет, способен или имеет реальную возможность воспользоваться этим своим священным правом. С социальной точки зрения право гражданина на свободу слова мало, чем отличается от, например, права на образование (любопытно, что провозглашено именно “право”, а не свобода образования, едва ли это случайность). И поскольку, как мы уже поняли, “свобода слова” означает право одних членов общества навязывать себя всем остальным, то фактически в любом обществе она подвергается неизбежным ограничениям, т.к. в случае абсолютизации этого права, как равного права для всех граждан, мы на практике получим ничем не оправданный безответственный произвол всех над всеми, анархию. Различные общества по-своему решают эту проблему – кому дать право “свободы слова”, кому его ограничить, а кого этого права вовсе лишить. Государственная власть или ее избранные институты обязательно имеют над своими подданными право Свободы слова, которое всегда выступает в качестве атрибута Власти, и является условием повиновения ей. Разумеется, в зависимости от вида общества “свобода слова” реализуется по-разному. Данным правом (или привилегией) не обязательно должна наделяться личность, это может быть и общественный (или государственный) институт (церковь, партия, СМИ). Свобода слова может иметь локальный характер, например, учителя в отношении учеников. Либеральная идеология не включает свободу слова в сферу властных отношений. Даже напротив, считается, что вмешательство государства в дела СМИ абсолютно недопустимо (принцип “независимости” СМИ). Либеральное право не предусматривает формальных оснований наделять власть (государственные институты) большей свободой слова, нежели прочих граждан и любые корпорации. Однако естественное право власти на Свободу слова над обществом фактически наличествует и в данном случае, оно выступает как обычное право: представители власти титулуются “news makers” (делателями новостей), и на этом основании их выступления имеют приоритет в СМИ. Непосредственным правом на свободу слова в Западном либеральном обществе наделены исключительно СМИ, и они тщательно следят за соблюдением своих привилегий. Особый статус СМИ и его жрецов старательно маскируется, идеологическая роль отрицается. Установлено мнение, что СМИ всего лишь посредник, их роль – отражать существующее “общественное мнение”, и не более того. Выработался кодекс поведения журналиста, имеющий целью оградить СМИ от обвинений в ангажированности или предвзятости. (Надо признать, что наши журналисты, прошедшие школу Западных СМИ, манерами явно выделяются в лучшую сторону на фоне основной массы своих коллег – тупого развязного интеллигентского быдла, считающего своим долгом бесцеремонно навязывать обществу собственные убогие мнения и вкусы). В целом же СМИ на Западе играют примерно ту же роль, что и церковь в средние века, - обеспечивают моральную санкцию на любые общественно значимые действия. Фактически Западные СМИ отнюдь не зеркало “общественного мнения”, но его властители, корпорации по производству “мнений” общества. Разумеется, СМИ встроены в систему власти, но на Западе признавать этого не принято. И даже не столько из лицемерия, сколько из боязни нарушить функционирование хрупкого социально-политического механизма. Игра идет по сложным противоречивым правилам . *** “Я не допускал в печать ничего, пока война не закончится, а потом сообщил бы, кто победил”. /Некий американский цензор в 1943г./ У нас интеллигенция свободу слова понимает с первобытной простотой: как безусловное право журналистов говорить все, что им заблагорассудится. Это особенно проявилось в конфликте НТВ с “Газпромом” в апреле 2001г. В крайнем случае, Свобода слова понимается как исключительное корпоративное право Интеллигенции, принадлежащее ей от рождения. Со звериной серьезностью работники наших СМИ заклинают общество: - Мы есть Четвертая власть! – ничуть не чувствуя иронию этого позаимствованного с Запада оборота. Их Западные коллеги вовсе не склонны именовать себя “четвертой властью”, поскольку этот титул ни что иное, как формула коварной лести власти прессе. Официальное признание СМИ “ветвью власти” неизбежно влечет отказ от независимого статуса СМИ, поскольку всякая независимая власть безответственна, т.е. опасна для общества. Что мы можем видеть на собственном опыте: овладевшая СМИ либеральная интеллигенция своекорыстно использует “четвертую власть” с целью морального шантажа государства и общества. Наша “творческая интеллигенция” в силу присущей ей гремучей смеси глупости и наглости в 90-е годы окончательно в общественном сознании совершила подмену Свободы слова гражданина на свободу слова журналиста (т.е. себя любимого). Ежели сей подлог случайно обнаруживается, то журналистов самозвано объявляют полноправными “представителями общества”, и на этом считают вопрос закрытым. Социальная роль отечественных СМИ свелась к стравливанию государства и остального общества, социальной дискредитации всех и всего перед всеми (за исключением самих жрецов агитпропа, тут стараются блюсти корпоративную солидарность и поддерживать собственное реноме бескорыстных поборников общественной справедливости). И как недавно выяснилось, ведущие работники НТВ, а также родственных структур, таки неплохо на этом деле заработали. Разумеется, не только они одни. Нередко любят порассуждать, что Демократия предусматривает наличие Свободной прессы, независимость которой от государства, дескать, и есть гарантия демократических свобод. Абсурд. Свобода прессы – это Власть прессы над обществом. Разве в демократическом обществе власть может быть независимой? Не в большей мере, чем министры, судьи, прокуроры etc. Независимая пресса отнюдь не сторож демократии, естественным образом она отстаивает исключительно свои собственные интересы, свободы и привилегии. С равным успехом можно объявить, что Свободный капитал (или Свободные профсоюзы, или Свободная армия, или иная любая корпорация, провозглашенная Свободной) есть опора демократии. Вообще говоря, изначально свобода слова относится к гражданским правам (заметим, “неотъемлемым” правам личности). При демократии это должно означать ни что иное, как право граждан выбирать руководителей СМИ на всеобщих и местных выборах. Главных редакторов надлежит избирать как глав исполнительной власти (президентов), а членов редакции как депутатов парламента. Интересно, что в Британии эта идея отчасти проведена в жизнь. BBC содержится за счет прямого специального налога с граждан (за исключением программ пропаганды на заграницу, которые финансирует правительство). Королева с согласия премьер министра назначает из представителей влиятельных политических сил Наблюдательный совет BBC. Журналисты BBC не считают себя вправе свободно выражать свое мнение или вообще говорить все, что им вздумается, выражать какие-то там собственные убежде6ния. Баланс высказываемых BBC мнений и оценок скрупулезно выверяется пропорционально политического влияния (представительства) заинтересованных общественных сил. Между прочим, Министерство правды изображено Оруэллом по впечатлениям от BBC, где он работал. Никакая настоящая демократия не может себе позволить “свободу прессы”. Либо одно, либо другое: Демократия или Свобода печати. *** “Ни одно правительство не может существовать без цензуры: там, где печать свободна, никто не свободен”. /Т.Джеферсон/ Либералы понимают свободу слова как отсутствие цензурных ограничений (предварительной государственной цензуры). Либертарианцев (ортодоксов тотального свободного Рынка) никогда не устраивал политический характер “свободы слова”, поскольку их идеал в умалении роли государства и всякого внеэкономического принуждения вообще. Кроме того, признание, что СМИ неявно выполняют в любом обществе в том числе и властные функции, подрывает либеральную фундаментальную концепцию “автономного индивида” (если оказывается, что предпочтения “автономного” либерального индивидуума по большей части определяются СМИ, то ни о какой автономности его не может быть и речи, и либеральные концепции Свободы рассыпаются в прах). Либеральные идеологи интерпретировали “свободу слова” в излюбленном рыночном духе – объявили её объектом купли-продажи, а СМИ определили как обычный бизнес по торговле информацией. И соответственно тогда Свобода слова тождественна свободе рынка информации (по той же логике свободный рынок секса влечет торжество Свободы Любви). Как каждый имеет право купить себе фабрику, так, приобретя газету или канал ТВ, любой свободный гражданин обретает полновесное Право на Свободу слова (каковы мотивы и цели этого шага – другой вопрос). Как справедливо подметил К.А.Крылов Светлана Пешкова, в либеральном обществе право на Свободу получат лишь то Слово, которое совершило оборот на Свободном Рынке, ибо только так с точки зрения либералов Слово становится свободным по Праву (т.е. объектом либерального права). Для либералов свобода слова и рынка идеологически связаны, одно вытекает из другого. Предполагается, что введение рыночной свободы торговли “информацией” снимает все идеологические проблемы. Однако не только никто не пытался воплотить в жизнь эту идею, но она не получила даже последовательного теоретического развития. Почему дело не доходит до практической реализации, понять не мудрено: по той же причине, по которой не претворяется в жизнь логичное либертарианское предложение вместо всеобщего равного голосования торговать “акциями” государства. Властью не торгуют (хотя ее услугами – сколько угодно). Что бы ни говорили либералы, а существование Свободного рынка без государства невозможно (т.е. без нерыночных социальных институтов). Торговать государством - равнозначно торговать самим институтом Свободного рынка, который единственно принципиально не имеет рыночной цены, и согласно либеральной доктрине не подлежит продаже. В сущности, это главная причина, по какой либералы вынуждены терпеть “демократию” с ее дорогостоящими электоральными процедурами (тут следует отметить, что исход демократического процесса определяется СМИ, т.е. их хозяевами). Однако концепция свободы торговли информацией сталкивается с трудностями и менее общего характера. Во-первых, предварительно необходимо поставить вопрос о “приватизации” информации. Если признается, что СМИ торгуют информацией, то объект транзакций должен быть в частной собственности (например, как программный продукт, патенты или авторское право на всякую беллетристику). Понятно, что свое собственное “мнение” вы можете продавать совершенно свободно. А всякая иная информация, исходящая от государства, корпораций, частных лиц? Как ни удивительно, но даже либертарианцы не настаивают на тотальной приватизации информации, а склоняются к требованию “открытости” (т.е. общедоступности всякой значимой информации, значимой для общества и рынка). Что с ортодоксальной рыночной точки зрения есть немалый парадокс: это как если бы торговцы продуктами питания настаивали на “открытости” сельскохозяйственных угодий и ферм для всех желающих покушать. Понятно, что эффективно открытостью источников информации могут воспользоваться только СМИ. Однако с точки зрения целостности и непротиворечивости либеральной доктрины эта идеологическая непоследовательность в высшей степени странна. Идеологию свободного рынка информации никто из ортодоксов Либерализма никогда не пытался честно развить, хотя бы теоретически. Существующий взгляд на проблему крайне эклектичен. В одних случаях принято требовать “открытости” (т.е. бесплатности информации и ее свободного оборота), в других – признают право “коммерческой тайны” и прайваси частных лиц. В некоторых областях борются с “пиратством” (незаконным использованием интеллектуальной собственности и авторских прав), но действие режима “интеллектуальной собственности” распространяют весьма выборочно, без внятного идеологического оправдания (ежели за таковое не принимать прямую коммерческую выгоду штатовских производителей соответствующего продукта). Таким образом, не удается хотя бы только умозрительно, в идеале, представить СМИ как предприятия оптовой и розничной купли-продажи “информации”. Во-вторых, реальный рынок не может быть абсолютно свободен, и в реальной жизни всегда сопровождается разного рода законодательными и иными внерыночными ограничениями (моральными, например, административным контролем за качеством продукта и т.п.). А что есть ограничения на рынке СМИ? Цензура, разумеется. Признавать этого никто не хочет. Реально “свобода слова” на Западе есть сложная система компромиссов и умолчаний . Этот неписаный, но всем известный и неукоснительный к исполнению либеральный цензурный кодекс Запада ныне носит название Политкорректность. Впрочем, в законодательстве Западных стран на крайний случай цензурные механизмы сохранены, правда, в последние десятилетия открыто к ним прибегали нечасто. Сэр Писатель Всякая вменяемая власть должна зависеть от общества. Свобода прессы возможна только при лишении ее независимости. Либо же СМИ независимы, но не свободны. *** “Единственное, что находится во власти человека, - это его мысли”. /Марк Аврелий/ Распространено заблуждение, что Свобода слова есть необходимая предпосылка торжества правды, а противостоят им Цензура и Ложь. Это неверная оппозиция понятий имеет основанием ошибочное отождествление Свободного и Правдивого слова. Не то что бы свобода по природе своей была враждебна Истине, но из свободы слова как таковой еще никакого общественного блага не проистекает. К тому же если исходить из формального приоритета свободы, то изначально лжи будут дарованы равные права с истиной, но ложь всегда будет иметь явный численный перевес просто даже и потому, что истина одна, а заблуждений много. На практике “свобода слова” налагает обязанность, и обязанность зачастую весьма обременительную, на общество и его членов внимать обладающему данным правом. Свобода слова в современном обществе фактически является свободой прессы. А свобода прессы – это есть Власть СМИ над обществом (таковое общество, как мы уже установили, должно быть признано тоталитарным, в том смысле, что Свобода слова СМИ имеет тотальный характер). Господству чужих мнений противостоит Право на собственное независимое суждение, иначе говоря, Свобода мысли. Таким образом, по своей социальной сути свобода слова есть нечто противоположное свободе мысли (которая в основе своей всегда индивидуальна), а, следовательно, враждебна личной свободе индивида вообще и стремлению к истине в частности. Если свобода Слова означает право быть услышанным, то свобода Мысли напротив – право человека никого не слушать. Тут следует учитывать, что хотя “свобода мысли” в принципе индивидуальна, но реализовать она себя может исключительно посредством “свободы слова”, пусть, в той или иной мере ограниченной (например, элитарной). Так что хотя свобода Слова и Мысли в человеческом обществе и имеют противоположный смысл, но они неразделимы. Полагаю, довольно очевидно, что если в отношении вас кто-то имеет право на свободу слова, то тем самым умаляется ваше право на свободу мысли. Следует, однако, оговориться, что как Свобода слова не есть некое безусловное общественное благо, так и Свобода мысли сама по себе не есть еще колыбель Истины. К тому же человек существо ограниченное, и не может во всех сферах бытия руководствоваться собственным мнением (нередко компетентное лучше). А обыватель за рамками рутинных бытовых вопросов так и вообще не склонен руководствоваться никаким “собственным мнением” и, как правило, просто не в состоянии его выработать (если только под мнением не понимать предрассудки и частные вкусы). И тем не менее, поскольку никакой поиск истины невозможен без свободы мысли, и постольку общество (точнее, власть) заинтересовано знать истинное положение дел, то существуют социальные институты наделенные правом Свободы мысли. В европейской традиции это университеты, академии. Любопытно, что либералы, которые так любят гордиться свободой выбора “источников информации” (т.е. СМИ), отнюдь не удовлетворяются только этим достижением свободного общества. Повсеместно распространены всякого рода закрытые аналитические исследования, целью которых является установлением действительной картины мира. Собственно говоря, закрытость такого рода аналитики является формой ухода мысли от господствующей свободы слова, открытость не способствует установлению истины. Обратим внимание, что “свобода выбора” не имеет прямого отношения к свободе слова, поскольку выбор есть право слушателя саботировать чью-то свободу слова. По жизни у граждан обычно имеются возможности тем или иным способом уклоняться от исполнения гражданской повинности обслуживать навязываемую им чужую свободу слова (если она им по какой-либо причине кажется обременительной), а у обладающего в отношении сограждан правом “свободы слова” есть соответствующие возможности пресекать их поползновения. Например, можно принудить всех лояльных граждан конспектировать решения съездов Партии, или с назойливой изобретательностью подсовывать телезрителям по всем ТВ-каналам рекламу чего-нибудь. Думаю, нет смысла развивать тему о способах борьбы граждан с проявлениями чужой “свободы слова”. Нам достаточно понять, что “свобода выбора” относится к сфере свободы мысли, а не слова. Впрочем, в силу естественного неравноправия человека и СМИ возможности обывателя сопротивляться установленному режиму свободы слова вообще весьма ограничены. Можно было бы благодушно сказать, что отнесение права выбора источников информации к составляющим свободы слова есть вполне невинная подмена понятий, а свобода выбора в любом случае штука хорошая, и способствует свободомыслию. Отчасти это верно, однако наличествует одно очень неприятное последствие такой либеральной путаницы. Ответственность за свободное слово снимается с его производителя (СМИ) и перекладывается на обывателя, в конце концов, все общество в целом. К тому же реальный “выбор источников информации” задан жесткими рамками установленной политкорректности (либеральные СМИ, как и любые иные “тоталитарные”, строго блюдут свою идеологическую монополию). Вообще говоря, любая социальная свобода это всегда в той или иной мере Власть. Личная свобода индивида это его власть над самим собой. Но невозможно жить в обществе и иметь власть исключительно над собой, не имея никакой власти еще над кем-то. Как социальный феномен, Свобода мысли – власть над своими мыслями - не может быть осуществлена без свободы слова, которая в той или иной мере всегда есть власть над слушателями (заметим, власть – далеко не всегда насилие). И это не абстрактная метафизика. Для примера можно обратиться к академическим обычаям. В научном сообществе, долженствующем иметь высшем приоритетом поиск Научной истины, принят сложный баланс свобод слова и мысли. Академические стандарты никакой абсолютной свободы слова, как высшей ценности, не предусматривают. Печатают в научных журналах не все подряд, обязательно практикуется анонимное рецензирование (т.е. цензура). Хотя формально всякое суждение имеет ценности безотносительно личности его автора (классический академический диспут предполагает, что оппоненты обладает свободой слова на паритетных началах), но при обнародовании приоритет имеют Авторитеты (в том числе подкрепленные научными степенями и званиями). К студентам преподавать кого попало стараются не допускать.… Существуют кружки полнейшего свободословия, но круг участников вольных дискуссий строго отбирается, и, как правило, стенограммы широко не публикуются. Приходится признать, что любой подлинное свободомыслие неизбежно элитарно, поскольку предполагает внутреннюю способность человека к независимому мышлению. Способность эта в обыденной жизни, конечно, асоциальна. Поэтому у интеллектуалов вечные проблемы с остальным обществом. Крайним проявлением интеллектуального ухода от господствующей свободы слова являются разного рода эзотеризмы. Впрочем, не будем развивать эту увлекательную тему далее.
В заключение заметим, что адепты Прав человека никогда не провозглашали право личности на Свободу мысли, и не относили право на мысль к неотъемлемым правам и свободам человека. Мысль не включена в реестрик либеральных свобод. Об этом следует помнить. *** /Пионер, июнь 2001г., ноябрь 1999г./ *** Silentium! (- лат., молчание) Молчи, скрывайся и тая Как сердцу высказать себя? Лишь жить в себе самом умей - /Ф.И.Тютчев, 1833/ Примечания: профиль удален А.С.Пушкин “Путешествие из Москвы в Петербург”, О цензуре. “Писатели во всех станах мира класс самый малочисленный изо всего народонаселения. Очевидно, что аристокрация самая мощная, самая опасная – есть аристокрация людей, которые на целые поколения, на целые столетия налагают свой образ мыслей, свои страсти, свои предрассудки. Что значит аристокрация породы и богатства в сравнении с аристокрацией пишущих талантов? Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли. Никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушающего действия типографского снаряда. Уважайте класс писателей, но не допускайте же его овладеть вами совершенно. Мысль! великое слово! Что же и составляет величие человека, как не мысль? да будет же она свободна, как должен быть свободен человек: в пределах закона, при полном соблюдении условий, налагаемых обществом”. (курсив Пушкина – П.) (вернуться в текст) По ходу скандальной борьбы НТВ против кредиторов “Медиа-Моста” возник сюжет с покупкой акций мятежного телеканала (“восставшее гетто”, по выражению Гусинского) известным штатовским медиа-магнатом Тедом Тернером. Едва ли у Тернера были серьезные намерения, но интрига с призванием Западного специалиста, - создателя CNN, которому телеканалу НТВ всегда пыталось подражать (что, к слову, получалось у них плохо, провинциально, с неистребимым привкусом местечковости), - высветила любопытные подробности американских стандартов свободы слова, и как они преломляются в наших условиях. “Известия” (№7 от 18.01.2001, cтр.4, Г.Пунанов, Д.Коптев “Через Тернера к звездам”) сообщают: “…Вчера же влиятельная британская газета Wall Street Journal сообщила о том, что накануне представители медиа-магната Теда Тернера встречались в Кремле с представителями российского президента. Посланники Тернера пытались получить гарантии того, что российские власти не будет вмешиваться в редакционную политику НТВ в том случае, если Тернер все-таки купит блокирующий пакет телекомпании. Источники Wall Street Journal утверждают, что представители Владимира Путина таких гарантий не дали”. У нас это сообщение, разумеется, интерпретировали в том духе, что в Путинской России нет и не предвидится американопригодной Свободы слова. В действительности же это свидетельство того, как на Западе на практике делается Большой бизнес на Свободе слова, - он не мыслим без закулисных соглашений с Властью. Да и вообще, людей типа Тернера, Гейтса, Сороса и им подобных, т.е. способных менеджеров, под контролем которых в короткие сроки неведомо как оказываются огромные ресурсы, правильнее всего понимать как управляющих (комиссаров), которым оказано доверие истеблишментом (с целью решения тех или иных стратегических задач), а не удивительных бизнесменов, которым ворожит Невидимая волосатая рука Свободного рынка. Вот биография Тернера из той же известинской заметки: “История успеха Теда Тернера - миллиардера, основателя первого глобального информационного телеканала CNN - явно не вписывается в типичные рамки "американского процветания". По ним преуспевающий бизнесмен обязан пробиться к вершинам путем упорной учебы и многолетнего восхождения по ступеням карьеры. Рекомендуются также здоровый образ жизни и приверженность семейным идеалам. Тернер если в чем-то и подходит под этот стереотип, то только в части спорта. Он и здесь умудрился учудить - вместо добропорядочных гольфа и тенниса в молодости увлекался боксом и парусными гонками. Из Университета Брауна будущий медиа-магнат был исключен за пьянство и куртуазные похождения. После этого он отказался от попыток продолжить образование, вернулся в Саванну, где жили его родители, и занял должность менеджера по продажам в принадлежащем его отцу рекламном агентстве Turner Billboards. В 1963 году отец Теда Тернера застрелился. Незадолго до смерти Тернер-старший, недолюбливавший сына, продал семейный бизнес конкуренту. Покупатели предложили Тернеру: он получает 200 тысяч долларов и отказывается от притязаний на Turner Billboards или выплачивает ту же сумму и становится владельцем. У 24-летнего наследника денег не было, но он не задумываясь предпочел второй вариант. Сумма была выплачена акциями компании. В 1970 году Тернер совершает первый "безумный" поступок. Когда ему наскучил рекламный бизнес, он продал преуспевающую Turner Billboards, чтобы тут же вложить все деньги в находившуюся на грани банкротства телестудию Atlanta TV Station. Уже в 1976 году полученных от телестудии прибылей ему хватило, чтобы прикупить кабельную сеть TBS и пару спортивных команд. В том же году передачи принадлежащей Тернеру телекомпании стали транслироваться через спутник. Очевидно, именно тогда Тернер впервые оценил потенциал спутникового вещания для завоевания глобального информационного пространства. В 1977 году он вкладывает все доступные ему активы во второй "безумный" проект - организацию круглосуточного информационного телеканала CNN. 1 июня 1980 года CNN начала вещание. В течение следующих двух лет все ожидали неминуемого краха империи Тернера. А в 1982 году благодаря прибылям от CNN Тед Тернер вошел в список 400 богатейших людей Америки от журнала "Форбс". В 1986 году Тернер организует свой, пожалуй, единственный, проект, не имевший коммерческого успеха: 5 июля в Москве состоялись первые Игры доброй воли. Убытки, которые с тех пор понес Тернер, финансируя амбициозный проект, составляют порядка 120 миллионов долларов. Впрочем, обладатель 9-миллиардного состояния может позволить себе даже столь дорогую игрушку. Кроме того, не известно, не остался ли он в итоге в выигрыше. Именно хорошие отношения с руководством СССР, налаженные благодаря Играм, позволили ему в августе 1989 года начать трансляцию программ CNN на Индию, Африку и страны Ближнего Востока через советский спутник. В 1993 году он участвует в организации первого в России развлекательного телевидения - ТВ-6. В 1994 году, по слухам, именно команда Тернера помогала в создании НТВ. Впрочем, опыт деятельности на российских просторах сказался - в 2001 году прирожденный авантюрист Тернер впервые в жизни захотел получить государственные гарантии”. Такая вот голубая наивность: ради бизнеса в России Тернер решил пренебречь своими принципами и восхотел “государственных гарантий”. Нашим интеллигентам и в голову не приходит, что это всего лишь обычная практика любого большого медийного бизнеса на Западе. Как и то, что его, Тернера, “благотворительность” на Востоке носит вполне санкционированный характер. По-другому большие дела на Западе не делаются. (вернуться в текст) Светлана Пешкова К.А.Крылов “Жестяной барабан” (вернуться в текст) В связи все с той же возней вокруг НТВ появился любопытный документ. Опубликовали принципы редакционной политики, которыми собирается установить Тед Тернер, ежели он прикупит НТВ. Кажется, потом появились опровержения. Однако документ все равно весьма любопытный, поскольку наглядно демонстрирует, каким образом понимается свобода слова на Западе, и как по его, Запада, мнению должна выглядеть респектабельная телекомпания. В этой части ни у кого из экспертов аутентичность документа сомнений не вызвала. Тед Тернер разработал 10 принципов, которыми он будет руководствоваться в отношении НТВ 7 апреля, 14:26 "Эхо Москвы" опубликовало документ, в котором изложены десять основных принципов, которыми будет руководствоваться в отношении телекомпании НТВ американский медиа-магнат Тед Тернер. НТВ.ру цитирует эти принципы: 1. ТВ будет служить народу России и вести редакционную политику, независимую от владельцев компании, правительства или любой политической или властной группы. 2. Новости НТВ будут справедливыми, уравновешенными и объективными. Новости НТВ будут отражать факты и сообщать правду. 3. НТВ будет развивать русский язык и культуру, общечеловеческие ценности, в том числе, ценности семьи. 4. НТВ будет создавать образ России как страны, богатой природными ресурсами и духовными ценностями. 5. НТВ будет устанавливать и соблюдать высокие моральные стандарты для своих программ, уважая традиции российского общества с его многонациональной культурой. 6. НТВ будет представлять слово всем социальным слоям и группам российского общества. 7. НТВ не будет находиться в оппозиции к правительству России или к любой партии, политической группе или личности. 8. НТВ будет противостоять коррупции и дезинформации. 9. Журналисты НТВ будут поднимать вопросы - даже самые трудные и противоречивые - но должны воздерживаться от ответов или интерпретации событий. Делать заключения, основываясь на изложенных фактах и ответах интервьюируемых людей - дело самих зрителей. 10. НТВ будет защищать интересы своих акционеров, но не будет поступаться принципами своей работы ради прибыли. Если эти 10 пунктов опубликовать без ссылки на американского медиамагната, то нет сомнений, что наша интеллигенция объявит их какой-нибудь фашистской программой по удушению свободы слова. Для нашей интеллигенции подлинная Свобода слова это ее право на моральный террор против остального общества, право безответственно навязывать народу собственные ценности, вкусы, оценки и дискредитировать чужие. Стандарты западной свободы слова для наших “властителей дум” есть нестерпимое иго, т.к. слишком уж ограничивают их возможности по ведению холодной войны против России. (вернуться в текст) Сэр Писатель Встретился любопытный документ, подготовленный юристами США в поучение неофитов Западной демократии из Восточной Европы. Называется “Современное право средств массовой информации в США”. Формально любая цензура в США запрещена Первой поправкой к американской конституции, буквально гласящей, что “Конгресс не вправе принимать законы, ограничивающие свободу слова и свободу печати; а также право народа на мирные собрания и право подавать петиции правительству в отношении удовлетворения жалоб”. По мнению юристов США свободу слова ограничивает только предварительная государственная цензура: “Для основанного на свободе слова демократического общества недопустим предварительный запрет на печать. Правительство не вправе устанавливать цензуру. Чтобы удовлетворить свои законные претензии, не следует заранее запрещать право высказывать свое мнение; а следует законным путем получить возмещение за ущерб, нанесенный в результате такого высказывания”. Таким образом, преследовать крамолу постфактум не возбраняется, и связываться с влиятельными силами (гражданами, корпорациями и т.п.) США не рекомендуется ни одному здравомыслящему изданию (по судам затаскают, разорят). Если, конечно, оно, это средство массовой или не очень информации, не имеет достаточно влиятельной крыши. Впрочем, совсем обойтись без цензуры даже в образцово демократических США никак невозможно: “Презумпцию неконституционности предварительного запрета печати можно преодолеть только при наличии чрезвычайных обстоятельствах”. А к чрезвычайным обстоятельствам приводят покушения на общественное спокойствие и национальную безопасность: “К числу наиболее серьезных вопросов свободы слова относится вопрос о том, в какой степени допустимо ограничивать столкновение мнений, противоречащее национальной безопасности и сохранению общественного спокойствия”. Справедливости ради надо сказать, что в вопросах Национальной безопасности пресса США проявляет завидную сознательность и дисциплину. Во внешнеполитических вопросах по первой же просьбе правительства американские СМИ, обычно, без всяких возражений соглашаются на самоцензуру. Кстати, стандарты штатовской свободы слова на заграницу не распространяются, - дезинформация, ведение пропагандистских и психологических войн это вполне законные средства. Проблемы возникают только в собственно самих США. Главная трудность в том, что не удается четко определить критерии нарушения “национальной безопасности” и “общественного спокойствия”. Особенно юридически мутно последнее понятие: “Даже явно оскорбительные высказывания нельзя запрещать. Другое дело, когда общественное спокойствие нарушается сверх дозволенного”. Но с другой стороны, в определение границ дозволенного потенциально закладывается свобода рук, что весьма предусмотрительно. Если к цензуре по основаниям безопасности и спокойствия прибегают с известной осторожностью, то моральная цензура – широкая повседневная практика. Например, в декабре 2000г. Конгресс США принял закон о цензурировании доступа к непристойным (порнографическим и пр.) сайтам из школ и библиотек. Вот как юридически обосновывается цензура интернета: “Единственным доводом в пользу контроля за новыми технологиями остается необходимость контроля за содержанием (для защиты несовершеннолетних и других уязвимых групп от порнографической, непристойной или подстрекающей информации). В США контроль за содержанием информации разрешается согласно Первой поправке к конституции только в тех случаях, когда такой контроль оправдан в силу веского государственного интереса или когда такой контроль применяется к очень узкому предмету”. Сложившийся баланс свободы слова и демократии в США следующий: “… демократии помогает выжить именно равновесие между свободой слова и национальной безопасностью, причем с небольшим нарушением этого равновесия в пользу гласности”. Понятно, что небольшое нарушение равновесие в пользу гласности является не принципиальным, а чисто конъюнктурным, и при необходимости может быть изменено в нужную сторону. А вот еще занимательный сюжет из современной британской жизни. Не следует думать, что это всего лишь милое английское чудачество. В Британском законодательстве на всякий случай сохраняется немало интересных законов. BBC “Русская служба” 23 июня 2001 “Британской газете "Гардиан" не удалось добиться пересмотра закона, запрещающего призывать в печати к отмене монархии. Нарушителям этого закона, принятого 153 года назад, грозит пожизненное заключение. … История началась в декабре прошлого года, когда "Гардиан" - газета британской левой интеллигенции - начала кампанию за проведение референдума о будущем монархии. При этом главным объектом критики газеты была не сама монархия, а закон о престолонаследии, по которому монархом может стать лишь лицо протестантской веры, рожденное в законном браке. Однако тогдашний генеральный прокурор Лорд Уильямс известил редакцию, что не может гарантировать, что против нее не будет возбуждено уголовное дело по закону 1848 года "О государственной измене". Тогда Расбриджер (главный редактор “Гардиан” – П.) решил обратиться с судебные инстанции за разъяснением. Однако когда решение было вынесено, оно Расбриджера явно не удовлетворило. "Может показаться, что закон 150-летней давности, который никогда не применяется - не более, чем повод посмеяться, - заявил он. - Но когда Роберт Мугабе использует точно такой же закон, чтобы засадить за решетку редакторов, а потом кивает на Британию - тут уже не до смеха". Закон 1848 года в прошлом толковали в том смысле, что он запрещает письменные и печатные призывы к введению в Соединенном Королевстве республиканской формы правления и к отмене монархии. В качестве наказания закон предусматривает пожизненное заключение - даже в том случае, если призывы делаются к ненасильственной смене правления. "Гардиан" утверждала, что такое толкование несовместимо с законом 1998 года "О правах человека", который гарантирует свободу слова, закрепленную в Европейской конвенции по правам человека. Однако судьи Верховного суда посчитали, что поскольку никаких шагов к возбуждению уголовного дела против редакции "Гардиан" генеральный прокурор не сделал, у газеты не было никаких оснований требовать пересмотра закона”. Расставаться с ценным правовым механизмом британские власти не пожелали. ИСТОЧНИК: http://nationalism.org/pioneer/svoboda.htm © Copyright: Мальхан, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
