Ты скажешь — пел. А я скажу — болело,
Не за себя, а просто — за людей.
Метель ломала нервы чем-то белым,
И становилось небо тяжелей.
Хотелось кануть, ветром стать, туманом,
Загородиться дымом городским,
Бывал я злым, растрепанным и пьяным,
Но я не знал, что можно быть другим.
Как их любить, людей этих бездумных,
Как их любить, далеких и чужих?
Хотя бы раз, хотя бы на минуту,
Обнять весь мир, как девушку — жених.
Как их любить, как плакать о минувших,
Когда в глазах уже совсем темно?
Вложил зерно Господь мне прямо в душу,
Но я не знал, как сеять то зерно.
Я кашлял словом. Вот же, на бумаге,
Нет, не стихи, а вирус строк и нот.
Все ждал любви, она стояла — в шаге,
За часом час, смотри, за годом год.
Под весом букв ломался позвоночник,
И каждый миг мне делался тюрьмой,
Я исчезал, я умирал построчно,
Ведь я не знал, что ты уже со мной.
