Флэшбек на 18 лет назад

Пока где-то в паре километров от меня безжалостный корректор читает "На двоих" и раскрашивает его красной ручкой, я, изнывая от нетерпения, как отличница во время проверки выпускного сочинения, тоже открываю текст и начинаю искать возможные ошибки. Как сказал редактор: "Не важно, сколько раз Вы прочтёте свой текст - в нём всегда будет хотеться что-то исправить". Конечно, он намекал на то, что эти бесконечные чтения надо бы прекратить, чтобы не испортить самой себе удовольствие от грядущего тиража, но... я всё равно листаю текст снова, как будто не делала этого месяц назад, отправляя в печать.

Листаю именно для того, чтобы убедиться: удовольствия мне не испортит никто, даже я сама. Всё же это - не школьная выпускная работа, а корректор - не строгая Татьяна Владимировна, от решения которой зависит моя золотая медаль. Да и я уже не та отличница: оценить свой текст я вполне в состоянии сама.

Прошедший год "молчания", в течение которого я не публиковала ни строчки из романа, однозначно пошёл ему на пользу. Слегка "отпустив" текст, я смогла наконец выгнать из него лишних персонажей, оставив героев вдвоём, не считая одной острой на язык дамочки, которая нам очень пригодится в следующем романе (пардон за спойлер). Получилось избавиться и от ненужных никому, кроме моей внутренней графоманки, размышлений и эмоций. В итоге текст похудел на десяток страниц, и эта стройность ему определённо к лицу, а горечь потери любовно исписанных листов успешно притупляет осознание того, что существует по крайней мере четыре экземпляра текста "без цензуры": по одному у каждой из трёх моих "нулевых" читательниц - и ещё один.

Но как же томительно это ожидание! Я снова вспоминаю себя на школьном крыльце, считающую шаги от одного ряда колонн до другого, не обращающую внимания на солнце и цветущую сирень, но оборачивающуюся на каждый скрип тяжёлой входной двери.
Тогда долгожданная Татьяна Владимировна вышла спустя полтора часа после начала проверки сочинений и, увидев меня, на секунду задумалась, а потом всё же закурила, вероятно рассудив, что за два дня до выпускного можно и нарушить учительский этикет.
- Что же ты, Худзинская, взялась за этого Булгакова. Ты же знаешь, что твоя (здесь должны быть имя-отчество моей выпускающей учительницы, но я их не помню) его терпеть не может!
С секундной заминкой, которая ушла примерно на те же размышления, я улыбнулась и ответила:
- Именно потому и взялась: потому что выпускное сочинение - единственное, которое оценивает не она, а Вы. А она, если не понимает, о чём оно написано, может и не читать.

С того дня прошло 18 лет, но я и сейчас в деталях помню эту сцену, а главное - очень довольное выражение лица любимой учительницы, которая по иронии судьбы с первого класса учила меня английскому и никогда - русской литературе, поскольку в нашем физико-математическом классе ей было тесно.

Всё же у "На двоих" и моего выпускного сочинения есть кое-то общее: ради тех, чьё мнение мне действительно важно, ядом проходящих мимо можно (и нужно) пренебречь.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 13.06.2022. ***
• 09.06.2022. Флэшбек на 18 лет назад