Отец мой сдаёт.
И тревожная старость
Уже начинает справлять торжество.
От силы былой так немного осталось.
Я с грустью смотрю на отца своего.
И прячу печаль,
И смеюсь беззаботно,
Стараясь внезапно не выдать себя…
Он, словно поняв,
Поднимается бодро,
Как позднее солнце
В конце октября.
Мы долгие годы в разлуке с ним были.
Старались друг друга понять до конца.
Года, как тяжелые камни, побили
Весёлое, доброе сердце отца.
Когда он идёт по знакомой дороге
И я выхожу, чтобы встретить его,
То сердце сжимается в поздней тревоге.
Уйдёт…
И уже впереди никого…
Андрей Дементьев. Всех дороже.
Отцы,
Не покидайте сыновей!
Не унижайте их подарком к дате…
Всё можно изменить в судьбе своей,
Но только сыновей не покидайте.
Пока малы.
За них в ответе мать
От первых слёз
И до вечерней сказки.
Но как потом им будет не хватать
Мужской поддержки
И отцовской ласки.
Им непременно надо подражать
Своим отцам
На то они и дети.
Родную руку молча подержать,
Уйти с отцом рыбачить на рассвете.
Обида вас настигнет иль любовь
Не уходите…
Вы им всех дороже.
Ведь в жилах сыновей — отцова кровь.
И заменить её уже никто не сможет.
Фазиль Искандер. И у меня был отец.
И у меня был отец
Тем нескончаемым летом.
Господи, это конец!
Разве я думал об этом.
Ссылка. Вокзал. Поезда.
Нас навсегда разлучили.
С лязгом колеса тогда
Детство мое раздвоили.
Это не поздний укор.
И вспоминается слабо.
Вас узнаю до сих пор,
Недосказавшие: «Папа…»
Валентин Берестов. Отец мой не свистел совсем.
Отец мой не свистел совсем,
Совсем не напевал.
Не то, что я, не то, что я,
Когда я с ним бывал.
Не в полный голос, просто так,
Не пел он ничего.
Все говорят, что голос был
У папы моего.
Певцом не стал, учил детей,
В трёх войнах воевал…
Он пел для мамы, для гостей.
Нет, он не напевал.
А что мы просто так поём –
Та-ра да ти-ри-ри, –
Наверное, звучало в нём,
Но где-то там, внутри.
Недаром у него была
Походка так легка,
Как будто музыка звала
Его издалека.
Уильям Вордсворт. История для отцов, или как можно воспитать привычку ко лжи.
Красив и строен мальчик мой —
Ему всего лишь пять.
И нежной любящей душой
Он ангелу под стать.
У дома нашего вдвоем
Мы с ним гуляли в ранний час,
Беседуя о том, о сем,
Как принято у нас.
Мне вспоминался дальний край,
Наш домик прошлою весной.
И берег Кильва, точно рай,
Возник передо мной.
И столько счастья я сберег,
Что, возвращаясь мыслью вспять,
Я в этот день без боли мог
Былое вспоминать.
Одетый просто, без прикрас,
Мой мальчик был пригож и мил.
Я с ним, как прежде много раз,
Беспечно говорил.
Ягнят был грациозен бег
На фоне солнечного дня.
«Наш Лисвин, как и Кильвский брег,
Чудесен», — молвил я.
«Тебе милее здешний дом? —
Спросил я малыша. —
Иль тот, на берегу морском?
Ответь, моя душа!
И где ты жить, в краю каком
Хотел бы больше, дай ответ:
На Кильвском берегу морском
Иль в Лисвине, мой свет?»
Глаза он поднял на меня,
И взгляд был простодушья полн:
«У моря жить хотел бы я,
Вблизи зеленых волн».
«Но, милый Эдвард, отчего?
Скажи, мой мальчик, почему?»
«Не знаю, — был ответ его, —
И сам я не пойму…»
«Зачем же эту благодать
Лесов и солнечных лугов
Ты безрассудно променять
На Кильв морской готов?»
Но, отведя смущенный взгляд,
Не отвечал он ничего.
Я повторил пять раз подряд:
«Скажи мне, отчего?»
Вдруг поднял голову малыш,
И, ярким блеском привлечен,
Увидел на одной из крыш
Сверкавший флюгер он.
И миг спустя его ответ,
Столь долгожданный, был таков:
«Все дело в том, что в Кильве нет
Вот этих петухов».
Я стать мудрей бы не мечтал,
Когда, мой дорогой сынок,
Тому, что от тебя узнал,
Сам научить бы мог.
Константин Ваншенкин. Отец мой пил, скрывая это.
Отец мой пил, скрывая это.
Верней — пытаясь это скрыть.
Придя домой, он брал газету,
Спешил сейчас же закурить.
Он трезвым выглядеть старался
И притворялся, сколько мог.
Он не ругался и не дрался
И лишь дышал немного вбок.
Но по глазам его туманным,
По выражению лица
Я знал, когда бывал он пьяным,
Едва лишь гляну на отца.
И материнские упреки —
Я знал — посыплются сейчас.
А мне еще учить уроки,
Их много задали как раз.
Был воздух в доме, словно порох.
Но не отца в тот миг, а мать
Я в начинающихся ссорах
Готов был сердцем упрекать.
Урок уроком, школа школой,
Но было так и потому,
Что знал я нрав отца веселый
И как-то ближе был к нему.
И я, откладывая книжки,
Уже предчувствовал скандал
И с убежденностью мальчишки
Решал — прощал и осуждал…
…Какие пройдены дороги!
Но словно все это вчера —
Я вижу, как учу уроки
И как печальны вечера.
Отца все нет. Тоскливо. Осень.
И мать, забившись в уголок,
Сидит и вдруг, бывало, спросит:
— А ты не будешь пить, сынок?
И до сих пор с тревожной думкой
Следит обычно мать моя
За той наполненною рюмкой,
Что поднимаю в праздник я…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
