108Претензии философии на обладание собственным, привилегированным языком, Витгенштейн считал несостоятельными, и показывал, что философские рассуждения просто нарушают грамматику естественного языка. Он был убежден, что важные для человека интуиции неизбежно получают в философии неправильное выражение, из чего и происходят «вечные» философские вопросы и проблемы. Метод Витгенштейна был призван разграничить то, что может быть СКАЗАНО, и то, что может быть лишь «ПОКАЗАНО». В таком подходе истина должна сама показать себя, и показать искусственность самой постановки философских проблем. (Замечание: Предикат СКАЗАНО в метафорическом смысле тяготеет к условному типу знаков, а ПОКАЗАНО - к иконическому.) Кино идеологично, потому что создаётся группой людей и для группы. Поэтому кино - инструмент власти. Кино это по сути взгляд на взаимозависимость иконы/символы (рисунок/слово) с позиции торжества зрения. Книга это субъективная мировоззренческая позиция. Поэтому книга - это инструмент любви. Она создаётся одним человеком и прочитывается в частном порядке. Книга это по сути взгляд на взаимозависимость символы/иконы с позиции торжества языка. Коллективный продукт не может быть искусством для единичного человека, но является суррогатом искусства (то есть идеологической спекуляцией на идее искусства) для той или иной общности. Когда человечество станет одним целым, когда окончательно сгниёт идея о личном начале, кино (+ может быть комп. игры) останется единственным видом искусства/идеологии. Не случайно существует противопоставление - видимое/действительное. Видимое - это внешний облик, действительное же - это сама суть вещей. Витгенштейн говорит об искусственности постановки философских проблем, опираясь на то, что ПОКАЗЫВАЕМОЕ (т.е. наблюдаемое (мир фактов)) якобы имеет приоритет перед ВЫСКАЗЫВАЕМЫМ (т.е. субъективным, интуитивным).
Действительно, настоящая проблема заключается здесь не в том, чтобы найти правильный ответ. Она скрывается в самой постановке вопроса, который только кажется разумным и правильным. «Загадки не существует», – утверждает Витгенштейн. «Для ответа, который не может быть высказан, не может быть задан вопрос. (…) Если же вопрос вообще может быть поставлен, то на него можно также и ответить». Итак, загадки не существует, но при этом Витгенштейн замечает: «Есть, конечно, нечто невыразимое. Оно показывает себя; это – мистическое». Что это означает? Нет, не говорит. Мистическое, как можно понять Витгенштейна, не является загадкой, оно является именно мистическим (чудом, волшебством). Иллюзия загадки возникает на стыке выразимого (естественного) и невыразимого (сверхъестественного). Будучи заперты в языке, мы адресуем в той же, «эмпирической» манере вопросы к «высшей сфере», к Богу, к высшим ценностям, вот тут-то и возникает загадка, которой не существует. Вопросы к абсолютному не могут быть поставлены потому, что там нет структуры, нет относительности, нельзя пройти от одного к другому, объяснить одно через другое. Поэтому нет смысла переносить на абсолютное логическую, рациональную форму вопроса и ответа, эта форма растворяется сразу, как только мы совершаем попытку вырваться за пределы наглядного, структурированного и относительного. С этим и связана бессмысленность философских вопросов, поскольку все они адресованы тому, что существует в абсолютном смысле, и все они, в итоге, сводятся к вопросу «что есть мир» (в противоположность всем научным вопросам о том, «как» он есть). Витгенштейн, не считая возможным рассуждать об абсолютном, говорит о мистическом чувствовании абсолютного. Абсолютное совпадает для него с «что» мира, или с чувствованием мира как целого: «Созерцание мира sub specie aeterni есть его созерцание как ограниченного целого. Чувствование мира как ограниченного целого есть мистическое». Софья Данько "Кролик, шляпа и мистическое" ...На персональном уровне «религия» Витгенштейна носит ярко выраженный этический характер, причем этические вопросы для него смыкаются с вопросами эстетическими. «Этика и эстетика суть одно», говорит Витгенштейн в своем «Трактате». Но возможен и иной взгляд. Витгенштейн писал: «5 . Общая форма предложения такова: дело обстоит так-то. Впоследствии можно наблюдать отход Витгенштейна от концепции языка как клетки в контексте теории языковых игр, речь начинает рассматриваться как компонент религии. Лингвистическая теория речевых актов, рассмотренная сквозь призму этики, оказывается весьма близкой традиционному христианскому сознанию - произнося имя Христа, верующий тем самым совершает непосредственный религиозный поступок, исповедует свою веру. Не отсюда ли отчасти проистекает своеобразная деликатность Витгенштейна в отношении самой возможности философствования в этом направлении? Биограф Витгенштейна Уильям Бартли замечает: «Предполагается, что те немногие, которые могут понять Витгенштейна, погружаются в метафизику или морализаторство, другими словами - в антиметафизику - с большой осторожностью. Они достаточно хорошо воспитаны, чтобы не философствовать». Полагаю, можно без преувеличения утверждать, что для Витгенштейна периода «Философских исследований» понятие «грамматики» занимает место «логики» из «Трактата». По крайней мере, он напрямую соотносит теологию с грамматикой и высказывает мысль, что цель грамматики может быть тождественна цели языка: «Грамматика не говорит нам, как должен быть построен язык, чтобы выполнять свою задачу, воздействовать на людей тем или иным образом. Она только описывает, но никоим образом не объясняет употребление знаков. Правила грамматики можно назвать «условными», если под этим подразумевать, что цель грамматики есть не что иное, как цель языка». Если в «Трактате» мы имеем дело лишь с одной грамматикой, любые попытки выйти за пределы которой бесплодны, в контексте поздних работ Витгенштейна мы сталкиваемся с множеством возможных грамматик. «Теологическая грамматика» - лишь одна из возможных. Впрочем, думаю, что не ошибусь, если скажу, что те высказывания Витгенштейна по поводу мистического, которые мы можем найти в «Трактате», тоже вполне можно расценивать как «грамматические». Наряду с речью о мистическом опыте, Витгенштейном проводится определение границ языка, фактическое содержимое которого не может быть отнесено к сфере мистического, находящегося за пределами мира и, следовательно - за пределами языка. «В самом деле, существует невысказываемое. Оно показывает себя, это - мистическое». Это проявление мистического доступно лишь на уровне ощущений. «Мистическое - не то, как мир есть, а что он есть». Метафизический субъект, по Витгенштейну, не относится к рациональному, но лежит вне границ этого мира и неподвластно логике. Собственные «пропозиции» Витгенштейна, по его словам, подобны лестнице, поднявшись по которой, мы поймем, что попытки высказать невысказываемое - бесперспективны. И лишь отбросив ее, можно правильно увидеть мир. Олег Ляхович "<Теологическая грамматика> Витгенштейна: попытка прочтения" http://www.topos.ru/article/439 © Copyright: Ььььь, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике: |
