Эйнштейн и окрестности - 4

Следуя принятому правилу реагировать на все случайности, возникающие во время чтения, я неожиданно оказался в Индии начала прошлого века и оставался там до 1955-го года, когда два фигуранта, оказавшиеся рядом во времени волей всё того же случая, завершили свой земной путь. Годы жизни Альберта Эйнштейна и Елены Ивановны Рерих совпали (1879-1955).

Елена Ивановна один из второстепенных персонажей в цепочке ассоциаций, которая началом своим имела случайное знакомство с супружеской парой, снабдившей меня книгой Александра Клюева с замечательны названием "Пора перестать умирать". Со всевозможными методиками начала новой жизни я уже сталкивался, а предложение такого рода мне ещё не встречалось. Книга побудила меня уяснить себе некоторые подробности жизни Шри Ауробиндо, явственно проступившего за правым плечом автора. С йоги началась эпоха чтения "Эйнштейна", интегральной йогой продолжилась после возвращения с благословенных берегов Средиземного моря. От Ауробиндо дорожка пролегла к супружеской паре Рерихов (опять супруги), и даже к Петру Леонидовичу Капице.

Капица вовсе не связан ни с какой йогой, а появился скорее как антитеза всевозможной мистике и духовидению. Мне представляется, что Пётр Леонидович более подходящая компания для Альберта Энштейна, чем Ауробиндо.

В результате такого расширения окрестностей темы "Эйнштейна" появился довольно длинный и нудный текст, насыщенным датами и цитатами. Как конспект этот текст меня вполне удовлетворил, но публикация его совершенно невозможна. В конце концов, надобно пощадить читателя, неосмотрительно приступающего к чтению и до конца рассчитывающего на то, что будет что-то интересное. Не будет. Посему извлекаю из конспекта только то, что некоторым образом связано с естественными науками.

В январе 1971 года мне предстояло сдавать госэкзамен по физике, предполагавший свободный выбор темы доклада. Свобода хорошо совмещается со случаем: открыл журнал в институтской библиотеке и понял, что нашёл. Это была статья Капицы, в которой проделывались странные манипуляции с маятниками.

Если точка крепления маятник с жёстким подвесом вибрирует, маятник может перевернуться и колебаться относительно вертикали в таком положении. Получается что-то вроде сосуществования двух гравитационных полей, одно тянет вниз, другое вверх. Это мне сейчас пришло в голову, а тогда дело ограничилось конспектированием нескольких статей, и довольно блеклым пересказом их содержимого на экзамене. Мимо аудитории, у дверей которой я дожидался своей очереди, прошёл Сергей Петрович Капица, преподававший в то время на Физтехе. Прошёл и прошёл – его епархия была там, где физика, а мой факультет скорее технический. Тем не менее, его появление я запомнил, уже тогда ничего не значащие совпадения привлекали моё внимание.

Второй раз довелось быть рядом с Сергеем Петровичем четверть века спустя в аэропорту Ираклиона. Публика облачена в шорты и разномастные маечки, а он в тёмном костюме с галстуком. Рядом крутился мальчишка. Я был с сыном, а Сергей Петрович, надо полагать, с внуком. Вспомнил этот критский момент именно сейчас, когда собираю вместе всё, что под руку подвернётся. Само по себе такого рода мелькание публичных лиц дело обычное и ничего не значит, но когда за этим начинают просвечивать факты личной истории… тогда лучше не углубляться.

Наверное, дело в том, что иногда вдруг начинаешь нуждаться в подтверждении того факта, что ты жил и ещё живёшь, существуешь. Если существуют они, значит, существую и я. В отсутствии аристократической родословной в ход идёт подручный материал, случайные встречи и ассоциации, с ними связанные.

Мой дед служил до 1918 года на флоте в Кронштадте. Рассказывал, что был на площади у особняка Кшесинской, когда Ленин ораторствовал на балконе. Толком не слышал, о чём Ильич говорил. Деда давно уже нет, но я помню, что он был там, смотрел на Ленина издалека, не понимая, что происходит и не зная чем всё это кончится. Я знаю.

В данном случае я не столько убеждаюсь в факте своего существования, сколько утверждаюсь в том, что Ленин действительно существовал и даже размахивал рукой на балконе особняка. Я, конечно, не сомневался в этом, но что-то вроде ощупывания исторической ткани доставляет удовольствие, почти тактильное.

Кстати, а что это за Кшесинская? Помню, было что-то связанное с царской фамилией…

Артистка балета и педагог Матильда Феликсовна Кшесинская: 19 (31) августа 1872, Лигово (под Петербургом) — 6 декабря 1971, Париж. Без одного года век! Кроме того, она одногодок с Шри Ауробиндо, завершившим земные дела в 1950 году. В данном случае йога уступила классическому танцу. Всё же генетика играет первую скрипку: дедушка Кшесинской прожил 106 лет, было Матильде на кого ровняться.

С царской фамилией у Матильды связь была прочная: в 1892—1894 годах любовница цесаревича Николая Александровича (будущего Николая II); позже любовница великих князей Сергея Михайловича и Андрея Владимировича; 30 января 1921 года в Каннах морганатический брак с великим князем Андреем Владимировичем. Такой вот балет.

Итак, окрестности Питера.

Пётр Леонидович Капица родился 26 июня (8 июля) 1894 в Кронштадте, в семье военного инженера, скончался 8 апреля 1984 в Москве. Девяносто лет, тоже неплохо, жизненный эксперимент удался. А статью про маятники он писал на даче, что на Николиной горе, уволенный из директоров Института физических проблем (ИФП), в полной немилости. Хорошо ещё, что не расстреляли, не сослали за кудыкину гору, даже печататься позволяли. После смерти Сталина маятник откачнулся в другую сторону и Капица вернулся хозяином в ИФП. И занимался далеко не маятниками.

Статья о беспокойных маятниках опубликована в «Успехах физических наук» в мае 1951 года. Стало быть, мы со статьёй одногодки…

С некоторым усилием возвращаюсь к объёмистому тому, раскрытому на 440-й странице, на которой упоминается утверждение Бора о том, что «физика имеет отношение НЕ К ПРИРОДЕ КАК ТАКОВОЙ, а только к тому, "что мы МОЖЕМ СКАЗАТЬ О ПРИРОДЕ"». Эйнштейн же упорно провозглашал: «Вера во внешний мир, не зависящий от воспринимающего его субъекта, является основой всех естественных наук». И здравого смысла, – добавляю от себя.

Между тем, современная физика утверждает, что происходящее на квантовом уровне зависит от того, как наблюдается явление, и вопрос о том, что происходит в отсутствии наблюдателя, смысла не имеет. Тут мой здравый смысл начинает пробуксовывать, но я склонен верить физикам. Вера и здравый смысл оказываются в состоянии противоречия. Словно есть два прямо противоположных направления, и я колеблюсь, рискуя переменить ориентацию, встать с ног на голову… или наоборот.

Вот и данный текст имеет отношение не к физике как таковой, а только к тому, что я могу сказать о физике. Практически ничего. Чтение "Эйнштейна" вряд ли изменит ситуацию, но я всё же дочитаю, потому что за книгой тянется какой-то волновой клин, возникает возмущение в привычной среде повседневности.

Так, например, по ходу чтения смотрю в сети имена и даты и натыкаюсь каким-то образом на статью о "симпсихозе"; выхватываю несколько фраз, всё вроде бы понятно, иду дальше. Между тем, слово всплывает и всплывает в памяти. Возвращаюсь к статье и смотрю, кто автор: Михаил Наумович Эпштейн, год рождения 1950, Москва. Замечательно. И год мне нравится, и фамилия. Что же симпсихоз?

«… симбиоз – совместное существование организмов разных видов, их биологическая взаимозависимость. <…> Такая же сила нерасторжимости может действовать и между людьми – на психическом, а не биологическом уровне. Симпсихоз – психическая взаимозависимость двух или нескольких личностей. Они душевно зациклены друг на друге, переживают одни и те же настроения, которые мгновенно передаются от одного к другому. Такой симпсихоз бывает между членами семьи или маленького сообщества, например, секты или партии».

Точно, бывает. Какие-то хаотические колебания в нервных системах вдруг получают устойчивую ориентацию в одном направлении.

Нахожу род отчёта с обсуждения проекта Эпштейна "Философия возможного" состоявшегося на Сухаревке десять лет назад.

«… Он заявил, что различает возможностное в бытии и возможность в сущем. "Прежде всего, – сказал он, – я с детства живу в состоянии "меня нет, но я возможен". Главное для меня – быть в бытии". <…> "Философия возможного", пояснил он, представляет собой введение в посткритическую эпоху философии. <…>

Потенциология – новая дисциплина, которая, наряду с онтологией и эпистемологией, составит триаду основных философских наук. Идет ли речь о мощи государства, о юридических или моральных запретах, о силе индивидуальной воли, об эротических желаниях, о вере в божественное откровение, о возможности существования иных миров или о вероятности столкновения элементарных частиц, – перед нами всюду выступает "мочь" как универсальное свойство, всеобъемлющая потентность-потенциальность человека и мироздания, которая еще не нашла для себя объединяющей дисциплины в системе знаний».

"Меня нет, но я возможен", – славно сказано. Пожалуй, это имеет отношение к попытке убедиться в собственном существовании посредством дневника, "жалкого способа самосбережения"… интересно было бы попасть в посткритическую эпоху собственной жизни.

День завершается между Энштейном и Эпштейном.

А также между дневником и одноименной публикацией в разделе "Чтение". Надо же было объяснить хотя бы самому себе, почему стал считать сопутствующие "Эйнштейну" записи дневниковыми.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 21.07.2016. Эйнштейн и окрестности - 4