Воспоминания 12-летней девочки о войне

Елена Николаевна Спиридонова – кандидат медицинских наук, родилась в Минске. Воспоминания о войне записаны Еленой Николаевной в хронологическом порядке, каллиграфически, с делением на части, с подзаголовками.

«Воспоминания об оккупации 1941–1944 годов Спиридоновой Елены Николаевны, 1929 года рождения. P. S. В 1941-м мне было 12 лет». Так называлась ее рукопись.

Партизан Гомельский: «У него утопили маленькую дочь»

Вспоминаю, что к отцу часто приходил подпольщик из группы железнодорожных рабочих – Гомельский. Он вынужден был уйти в лес с семьей с маленьким ребенком.

Немцы решили окончательно расправиться с партизанами и устроили блокаду. Оставшиеся в живых партизаны ушли в болото и сидели там по горло в воде, чтобы собаки их не нашли. Гомельский пришел к нам после освобождения в ужасном состоянии, отец и мать пытались его как-то успокоить.

В болоте, чтобы не выдать свое местонахождение, топили маленьких детей, которые криком и плачем могли всех выдать, и у него утопили маленькую дочь.

Он не мог простить жене, что она отдала ребенка, но что можно было сделать? Решался вопрос жизни и смерти многих людей.

В 1943–1944 годах отца арестовали по доносу соседей. И мы восемь месяцев о нем ничего не знали. Мама обила пороги всех комендатур, нам помогал адвокат по фамилии Прожога, ему удалось перевести отца в тюремную больницу. Это был 1944 год, немец уже отступал, и папа вскоре бежал. В тюремной больнице отец встретил нашу родственницу – Ольгу Яковлевну Бичай.

Она была дочерью священника, ей было около 40 лет. Очень великодушная женщина, истинная патриотка. Она не могла спокойно смотреть, как враг топчет нашу землю, издевается над нами, превратил нас в рабов. Разговаривая с жандармом или эсесовцем, надо было бросаться в ноги: «Пан, пан!»

Ольга Яковлевна сразу стала связной партизанского отряда, а так как они жили рядом с рынком (Суражским, на улице Проводной), то скопление народа во дворе не вызывало никакого подозрения. Их выдал предатель.

Ее арестовали вместе с мужем и сыновьями. Их выслали в Германию, в лагеря, а Ольгу Яковлевну, как главу ячейки, подвергали пыткам.

Далее со слов отца: «Меня кто-то окликает: «Николай Николаевич!» Я оборачиваюсь и не могу понять: что за существо передо мной, человек ли? Кто-то стоит на коленях и локтях и говорит: «Это я, Ольга Яковлевна». Спина вся черная, куски мяса отваливаются – ее били шомполами. «Посмотрите, что с моими ногами», – говорит она».

Отец пришел в ужас, ему сначала показалось, что это клавиши рояля! Белые сухожилия и черная сгоревшая ткань. «Мои ноги обматывали бумагой, обливали бензином и поджигали». Больше отец ее не видел. Таких, как она, увозили и сжигали в Тростенце.

Минск: «Многие были обмануты немецкой пропагандой, а потом погибли в концлагерях»

После прогона колонны пленных на их пути оставались лежать мертвые. И в то же время из колонны раздавались возгласы: «Землю уже давали?» Да, именно так: многие были обмануты немецкой пропагандой, а потом погибли в концлагере.

Ночью, когда отступали немцы, было страшно. Взрывы, стрельба, трассирующие пули, а папа в это время вместе с фельдшером пробирается в больницу.

В хирургическом отделении они собрали весь инструментарий в простыни, закопали во дворе больницы, и когда пришли наши – можно было сразу развертывать хирургический блок.

Но вместо благодарности на отца, как и на всех нас, бывших в оккупации, повесили ярлык «трофейные». Отцу прямо заявили: если бы вас, мол, убили, то мы бы знали, что вы честный человек, а так – вы, возможно, предатель.

В анкете обязательно была графа о нахождении на оккупированной территории. Таких людей не хотели принимать в партию (люди второго сорта), не назначали на руководящие должности, ограничивали в доступе к социальным благам.

Журнал "Город Женщин"

Другие статьи в литературном дневнике:

• 14.10.2024. Воспоминания 12-летней девочки о войне