Мои земляки
Владимир Мормуль
5 Jan 2024
Это была станция Азанка… Разыскивая сведения о поселке Азанка, я неожиданно нашел воспоминания Кауфмана Абрама Иосифовича. В 1945 году, когда Красная Армия (подразделения, под командованием маршала Малиновского) заняла Харбин, доктор Кауфман был арестован и вывезен в СССР, где по обвинению в шпионаже и сионистской деятельности осуждён к 25 годам лишения свободы. В заключении почти сразу начал работать по специальности врачом - сначала в следственной тюрьме в Гродеково, затем в ИТЛ Азанка. (Википедия).
Воспоминания доктора Кауфмана обширны и детальны. Мне показалось уместным процитировать те места из них, которые касались непосредственно поселка Азанка. Весь рассказ о своей судьбе А.И.Кауфман изложил под названием «Лагерный врач». Кому это покажется интересным, вот ссылка: https://vgulage.name/books/kaufman-a-i-lagernyj-vrach/ .
Владимир Мормуль
Итак, слово доктору Кауфману:
«…Мы ехали по великой Сибирской магистрали. Остановки были почти на всех станциях, и на каждой станции выносили из вагонов по нескольку трупов. В первых числах января заболел и я. Я не испытывал, как многие, чувство голода, но у меня появилась необычайная утомляемость, слабость, полиурия, сильное расстройство кишечника, головокружение, мышечные боли. Я валяюсь на полу на своей шинели и страдаю. Страшно болеть. К счастью, мы, действительно, как мне сказал врач-майор, на четвертый день прибыли в пункт назначения. Это была станция Азанка, Свердловской области, в 300— 250 км от г. Свердловска. 12 января 1946 г. наш поезд доставил на ст. Азанка 1500—1600 заключенных, жителей Маньчжурии.
После кошмарных тридцати дней и тридцати ночей путешествия я еле держусь на ногах, у меня резкая слабость при малейшем движении. Поезд стоит на каком-то пустыре. Все кругом занесено снегом. Нелегко выйти из вагона: высоко, ступенек нет, внизу сугробы. В снегу стоит солдат с винтовкой. Я всех переждал — ну, как я с такой высоты прыгну, больной. Конвоир торопит: прыгай! Я подтягиваю вверх свою длинную шинель и, набравшись сил, прыгаю в глубокий снег. Солдат показывает мне дорогу — под вагон. Мы проползаем под вагоном на другую сторону. Там на платформе стоит начальство. Парами выстраивают заключенных. Какая-то женщина, одетая в овечий полушубок, подпоясанная ремнем, в валенках, на голове шапка-ушанка, обращается ко мне:
— Это вы врач?
— Да, я врач.
— Больны?
— Еле держусь на ногах. Она дает команду:
— В госпиталь! Вот на эти сани его!
Тут же стоят сани — розвальни. В санях паренек, держит в руках вожжи. Лишь только я улегся, паренек свистнул, подбодрил свою лошаденку: «Эй, Касатка!»— и мы помчались. Как я себя хорошо чувствовал на морозе! После тридцати дней в вагоне, после пяти месяцев удушья тюремных камер мы мчимся по снежной дороге. Кое-где домики, хатки, огонек тусклый в окне светит. Тишина мертвая. Километра три во всю прыть несется «Касатка». Я дышу свежим морозным воздухом, спешу дышать им, побольше вдохнуть его.
Уже приехали? Остановились у каких-то ворот у маленькой хатки-вахты. Конвоир открыл ворота. Нас подвезли к домику в конце двора, у забора. В домике полно народу, людской гул, темно. Стоят, сидят или в бессилии лежат на полу. Слышен стон. Я с трудом сижу — резкая слабость. Вошел человек, представился:
— Я врач. Сейчас вас поведут в баню, а потом в больницу. Накормим. Среди вас есть врач? Где он?
Я отозвался. Он подошел ко мне, осветил мое лицо карманным электрическим фонарем, протянул и пожал мне руку, назвал свою фамилию (Е-ов, Дм. Ис.) и добавил тихо: тоже заключенный.
Нас ведут в баню — она тут рядом. Разделись в холодном предбаннике. Все мои вещи заворачивают в шинель и забирают. Нас впускают в баню. Ничего не видно из-за пара. Становимся в очередь. На подмостках у оконца сидит женщина в белом халате — это парикмахер. Вокруг нее нагие мужчины. Чувствуешь себя неловко — женщина. Но что поделать, таков быт... Сел и я на табурет на подмостках, и женщина постригла меня наголо и побрила.
Помылись, каждому дают по смене грубого белья, кому новое, кому уже ношеное. Чего-то ждем, мерзнем. Служитель приносит два тулупа и три пары валенок. Мне и еще одному дают по тулупу и валенки, а третьему только валенки. Трескучий мороз. Бедняга третий, в одном белье, почти голый, шествует из одного конца двора в другой. В дальнейшем и мне приходилось таким образом ходить в баню и из бани. Пришли в больничный барак. Быстро сняли с меня тулуп и валенки, понесли следующим. А меня босиком повели в больничную палату. Посреди комнаты печь. Топится. Горят дрова, трещат. Тепло. Моя койка близко от печки. Ох, как хорошо! Через полчаса принесли хлеб и сто граммов каши.
До прибытия нашего эшелона помещение больницы было занято немцами-военнопленными, солдатами и офицерами. Накануне всех их перевели в другой барак. Но четырех врачей-немцев, среди них одного профессора хирурга-гинеколога М., оставили среди нас — 65 больных, размещенных в семи палатах. Назавтра два немецких врача явились в нашу палату и стали осматривать больных. Один из немцев немного понимал по-русски. Выслушав наспех первого, второго больного, он говорит другому врачу «Theater», т. е. представляются, симулируют. Второй больной был со мною в одном вагоне, я знал его болезнь, его страдания. Меня возмутило это «Theater», и я по-немецки сказал врачам:
— Нет, это не «Theater», он, действительно, болен уже больше недели, я с ним вместе ехал в одном вагоне,— и добавил:
— Я тоже врач. Они сначала с иронической улыбкой смотрели на меня, но услышав, что я врач, не стали осматривать других больных и смущенно вышли из палаты. На следующее утро в сопровождении д-ра Е. в палату вошла женщина, которая отправила меня с вокзала в больницу. Она спросила, как я себя чувствую и скоро ли я буду на ногах. Я ответил, что дистрофия у меня в тяжелой форме и прогрессирует.
— Боюсь, что дело длительное.
Она спросила д-ра Е., почему я не в палате, где все врачи, и распорядилась перевести меня в 1-ю палату. Эта женщина была начальником санитарный части, фельдшерица, татарка по национальности. В течение многих месяцев мне пришлось работать ее подчиненным, я тепло вспоминаю о ней.
Больничный городок, находящийся в километре от лагеря, состоял из многих одноэтажных бараков и домиков. Тут три терапевтических отделения, хирургическое, нервно-психическое. Двухэтажное здание, в котором разместился детдом на 150 детей, детская больничка на 30 коек и роддом. Барак с трехъярусными нарами для «мамок» (матерей детей детдома), барак-общежитие для медперсонала, бухгалтерия, продуктовый склад, и склад одежды, кухня. Аптека помещалась за «зоной», в поселке, и фармацевта два раза в день под конвоем выводили на работу и приводили обратно.
Медицинской помощью лагерной больницы и заключенных врачей пользовались все «больные»: начальство, их семьи, и даже жители поселков, находящихся поблизости от лагеря Азанка.
Больные все прибывают, и 90 процентов заболеваний — алиментарная дистрофия. Лишь единичные случаи воспаления легких. Питание по-прежнему плохое. Утром сто граммов каши, в обед крапивный суп, соленая сушеная рыба, хлеба 500 граммов в день. Как-то утром меня вызывают в процедурную. Закутался в одеяло и иду босиком (носков не было, а о туфлях или тапочках и речи быть не могло). За столом у окна сидит некто в кожаной «комиссарской» куртке, брюки с кожаной подшивкой, галифе, большие ярко блестящие сапоги. Но обрадовала меня эта встреча. «Гость» предлагает мне сесть на табурет у столика, за которым и он сидит, и вдруг обращается ко мне на идиш:
— Как ваше здоровье, доктор? Я ошеломлен. В комнате, кроме нас двоих, никого нет. Я ответил ему, что мое здоровье плохое, очень плохое. Сильные отеки, нечем дышать, сердце стало плохо работать.
— А что вам надо, доктор? Какое питание?
Я ему говорю, что я ничего не ем, нет аппетита, нет сил...
— Так вот, доктор, с завтрашнего дня вы будете получать каждый день молоко по пол-литра, а то и по литру. Пейте на здоровье, поправляйтесь. Я много знаю о вас, доктор.
И на идиш: (Будьте здоровы!)
Это был еврей из Витебска, эвакуировавшийся на Урал в 1942 году. Тут, как коммунист, занял пост какого-то начальника в лагере. От евреев, моих земляков, он услышал обо мне, моей работе. Что-то «еврейское» заговорило в нем, и он решился помочь больному сионисту.
Болезнь прогрессирует. Мне все хуже и хуже. Жидкость во всех тканях. Голова огромная, шея разбухла. Транссудат в брюшной полости. Резкая адинамия. Головокружение, как только встаю на ноги. Дыхание замедленное. Волнуюсь — неужели недостаточность мышцы сердца? Анализов не делают. Ни рентгеноскопии, ни электрокардиографии. Даже артериального давления не измеряют. Начальник санчасти часто навещала меня, интересовалась, когда смогу начать работать.
Был в моей палате начальник Сано (Санит. отдела), врач, в чине майора.
— Как бы вы лечили такого больного, как вы? — спросил он, подойдя ко мне:— Какие медикаменты нужны вам? Я постараюсь достать, если их здесь нет.
Я назвал два заграничных препарата. Он попросил написать их названия.
— Если достану, пришлю вам специально с сестрой. Не прислал, — видимо не достал. Как-то вечером, в конце февраля, мне было особенно плохо. Тихо в больнице, в палате все спят. Я в полудремоте. Лежать не могу ни на боку, ни на спине. Сижу и, сидя, сплю. Проснулся, покрытый потом с головы до ног. Долго, долго думаю, не сплю.
Я выздоровею, я должен быть здоровым... Намечаю план лечения. Я не могу дождаться утра. Единственное окно нашей палаты закрыто стеной снега. Но вот светает. Я закутываюсь в одеяло и иду к д-ру Е-ву, в его кабинку (он живет в нашем бараке, в крошечной каморке). Я говорю д-ру Е.:
— Доктор, я знаю, что мое положение плохое, но у меня есть основание надеяться на выздоровление. Я хочу начать энергично лечиться. Помогите мне.
Д-р Е. ответил:
— Вы старый врач, у вас больше опыта. Пожалуйста, скажите, как вас лечить, и будем проводить это лечение. Все, кроме кордиамина, есть у нас или можно достать.
Я начал лечиться по новому плану. Питание стало сносное благодаря д-ру Е.
В конце марта (1946 г.), после болезни, продолжавшейся около трех месяцев, нач. санчасти временно назначила меня заведующим 2-м терапевтическим отделением.
Через неделю мне приказывают принять детдом и детбольницу. Поселился в детдоме, в отдельной комнате. В деревянном двухэтажном здании детдом занимал все помещение, за исключением трех комнат в нижнем этаже — в них роддом. По положению в лагерных детдомах должны находиться дети до двухлетнего возраста, т. к. это «дом малютки», но из-за войны не было возможности отправить их, и 150 детей оставались в лагере. Рожденные арестантками, дети считаются «вольными». Забота о них должна быть особая: питание, уход, лечение. Няни у детей до одного года — заключенные, а для детей постарше обслуживающим персоналом могут быть только «вольные», ибо дети после года уже «понимают», «разбираются», а «преступники» могут привить им контрреволюционные», «антисоветские» взгляды. Для этих детей, на их втором году жизни, предназначена также «сестра-воспитательница», которая несколько часов в день играет с ними, разучивает стишки и песенки в строго советском духе.
Детдом помещается в одном дворе с лагерем, по сю сторону заградительной колючей проволоки. Рядом, бок о бок, нервно-психическое отделение (неплохое соседство). В само здание детдома, кроме матерей, «посторонних» не пускают. Но вокруг, там где дети гуляют и играют, со всех сторон — заключенные. Лагерное поколение подрастало, воспринимая чуткой детской душой многое скверное и дурное из окружающей жизни. Были среди детей трое от одной матери, но все трое от разных отцов. Старшей девочке 6 лет. Мать отбывает очередной срок за воровство. Среди «мамок» довольно большой процент отбывает наказание за воровство. Была одна, сидевшая за убийство, остальные — «политические», по пресловутой 58-й статье или «СОЭ» («социально-опасный элемент»).
Я заведую детдомом, питаюсь в нем. Лагерники живут впроголодь, а у детей почти каждый день мясо, молоко и каша на молоке. Нач. санчасти вызвала экономку детдома и приказала хорошо, усиленно кормить меня. Она даже распорядилась выдавать мне дополнительно 500 гр. сахара в месяц. Взвесился я — всего 54 кг.
Работа у меня нелегкая. Много детей, не мало из них больны. Детская больница всегда переполнена: 25-30 больных детей — почти как норма. За грудными детьми постоянное наблюдение. Ежедневно проверка веса до и после кормления. Все нужно записывать, а не на чем — бумаги нет. В больнице вообще не ведется историй болезни, а для детдома... заготовлены доски (местность лесная), и на них пишут. Доска с перечнем всех детей, года и месяца их рождения. Доска записи веса, числа и часов кормлений. Температурная доска. Доска больных детей и диагнозов и т. д. — 15—16 досок…
***
КОММЕНТАРИИ
Comments 32
Людмила Ртищева(Наумова)
Это административное здание,где ,до недавних пор, администрация и другие службы колонии.В поселке его называли просто "отделение".Единственное двухэтажное деревянное здание в поселке,не считая жилых домов.Мне мама моя рассказывада.
6 Jan 2024
3
Ирина Давыдова - Сазонова
Спасибо Владимир! Огромное!
6 Jan 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Ирина
Ирина, с наступающим Рождеством! Я не понял за что Вы меня благодарите. Ведь воспоминания доктора Кауфмана довольно тяжелые о том времени.
6 Jan 2024
0
Ирина Давыдова - Сазонова
replied to Владимир
За интересную информацию, спасибо! Подозреваю, это только начало ;
6 Jan 2024
1
Ирина Давыдова - Сазонова
replied to Владимир
Photo
6 Jan 2024
1
Анна Базаджи (Бушланова)
Интересный рассказ,пусть даже тяжелые воспоминания,но мы должны это знать,информация действительно интересная
10 Feb 2024
0
Вера Маргарян (Ворсина)
С интересом читала всё. Жалко, что мало... Очень захотелось узнать всё.... Азанка совсем недалеко от моего города и там так и находится зона, отбывают большие сроки осуждённые люди....
19 Mar 2024
1
Владимир Мормуль
Author
replied to Вера
Нет Верочка. Зона закрыта, больница закрыта. И вместо 10 тысяч жителей там теперь живут едва ли 300 человек.
19 Mar 2024
0
Svetlana Beylinson
replied to Владимир
Здрасте, приехали! С каких это пор сионизм стал ругательным словом? А про нелюбовь к советской власти, так у него на это были основания, которые выперли из-за всех лозунгов, в том числе и в последнее время. Дружба со "старшим братом" вылезла боком не одному народу из бывшего Союза, не говоря уже о бесчисленных депортациях. Да что Вам рассказывать, каждый четвёртый немец погиб или при переезде, или загублен в лагерях.
26 Oct 2024
0
Svetlana Beylinson
replied to Владимир
Очень жаль, хороший был посёлок и школа сильная.
Лет шестнадцать мне было, мама отправила меня к подруге в Алма-ату с земляками-тавдинцами. В Азанке к нам подсел дядька в возрасте, каком, не берусь сказать, но подтянутый, крепкий. Представился начальником зоны. Не знаю, правильно ли называю должность.
Как обычно, курицу на столик, хлеб, яйца. Взрослые опрокинули водочки. Потом этот крендель стал рассказывать, что у него жена на двадцать лет моложе. Рассказал, что его любимым занятием было ловить сбежавших. Попутчики спросили, какой срок добавляется за побег? Ответил, что у него возвращенцов не бывает. Говорил, что живёт прямо в доме, что летом окна не закрывает, что было на него два покушения. Неудавшихся, мол в доме жил волкодав. Даже страх жены его не волновали. В конце рассказа задрал рубаху и показал рубцы от сабельных ударов в гражданскую.
Смотреть не могла на этого "героя".
А ещё, в восьмом классе, каждый школьный класс из шестых-восьмых отправлялись в деревни, посёлки,...More
26 Oct 2024
1
Владимир Мормуль
Author
replied to Вера
Здравствуйте, Светлана. Вы живете в Денвере? Далече… Вы тавдинка? Коренная? Судя по Вашему описанию "героя", с которым Вы повстречались в поезде, ему было слегка за 60. В гражданскую ходил в сабельные атаки и пулям не кланялся. Жесткий человек., Может быть, даже жестокий. Я таких встречал в Азанке. Диалектика развития страны рождала таких людей. И дело не в переоценке ценностей, а в логике классового противостояния.
27 Oct 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Svetlana
Согласно Википедии: При Советской власти с 1983 по 1992 действовал Антисиони;стский комите;т сове;тской обще;ственности (АКСО) — общественная организация в СССР, состоявшая из деятелей-евреев и занимавшаяся противостоянием сионизму и его критикой посредством пропагандистской и издательской деятельности. Я насчитал 20 с лишним фамилий и удивился, что в этот комитет входила даже Татьяна Лиознова. Интересно также, что еще накануне Великой Отечественной из Латвии было выслано в Сибирь много евреев. Конечно, они возмущались и проклинали Сталина. Но когда после войны вернулись, оказалось что из тех евреев, кто не уехал в Сибирь, не выжил под немецкой оккупацией никто.
27 Oct 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Svetlana
Справка из Википедии:
Антисиони;стский комите;т сове;тской обще;ственности (АКСО) — общественная организация в СССР, состоявшая из деятелей-евреев и занимавшаяся противостоянием сионизму и его критикой посредством пропагандистской и издательской деятельности. Действовала с 24 марта 1983 по октябрь 1992.
Председатель: Драгунский, Давид Абрамович — генерал-полковник танковых войск, дважды Герой Советского Союза
Зивс, Самуил Лазаревич — первый заместитель председателя, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР;
Крупкин, Марк Борисович — заместитель председателя. Заместитель директора РИА «Новости», заведующий отделом «Литературной газеты»
Бондаревский, Григорий Львович — доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР;
Быстрицкая, Элина Авраамовна — профессор, народная артистка СССР;
Кабачник, Мартин Израилевич — химик, академик АН СССР
Ойзерман, Теодор Ильич — философ, академик АН СССР;Сэр Писатель
Кудрявцев, Владимир Николаевич — правове...More
29 Oct 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Svetlana
Добрый день, Светлана! Спасибо Вам за интерес к моим публикациям. Надеюсь, Вы заметили, что я стараюсь быть объективным. Потому и поместил на своих страницах воспоминания доктора Кауфмана. В тех же местах, в Харбине, жила в 30-е годы семья моих дальних родственников и мой дядя Александр Иванович Ершов и подростком-юношей, так же, как и Кауфман, оказался репрессирован, а его родителей расстреляли. Слава Богу, сам он выжил, воевал на фронтах Великой Отечественной, имел награды. Жестокие были годы. Но я бы не стал мазать одной краской все проявления внутренней политики Советского государства тех лет. Большевики старались сохранить историческую Россию и это им удалось. Методы были конечно ужасные. Будущие маршалы Рокоссовский и Мерецков сидели. Их били и пытали. Далеко не сладко пришлось очень и очень многим. Но Ваше язвительное замечание, что «Дружба со "старшим братом" вылезла боком не одному народу из бывшего Союза, не говоря уже о бесчисленных депортациях…» я принять не могу....More
29 Oct 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Вера
Добрый день, Светлана! Спасибо Вам за интерес к моим публикациям. Надеюсь, Вы заметили, что я стараюсь быть объективным. Потому и поместил на своих страницах воспоминания доктора Кауфмана. В тех же местах, в Харбине, жила в 30-е годы семья моих дальних родственников и мой дядя Александр Иванович Ершов и подростком-юношей, так же, как и Кауфман, оказался репрессирован, а его родителей расстреляли. Слава Богу, сам он выжил, воевал на фронтах Великой Отечественной, имел награды. Жестокие были годы. Но я бы не стал мазать одной краской все проявления внутренней политики Советского государства тех лет. Большевики старались сохранить историческую Россию и это им удалось. Методы были конечно ужасные. Будущие маршалы Рокоссовский и Мерецков сидели. Их били и пытали. Далеко не сладко пришлось очень и очень многим. Но Ваше язвительное замечание, что «Дружба со "старшим братом" вылезла боком не одному народу из бывшего Союза, не говоря уже о бесчисленных депортациях…» я принять не могу....More
29 Oct 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Вера
В истории каждого государства есть «грязное белье». Не исключение и страна и тот штат, в котором Вы сейчас живете.
Историк Дэвид Станнард считает, что коренное население Америки стало жертвой «евроамериканской геноцидной войны», признавая, что большинство индейцев умерло в результате опустошительных эпидемий от инфекций, занесённых колонизаторами. По его оценкам, погибло почти 100 миллионов от того, что он назвал «Американским холокостом».
3 марта 1863 года Конгресс утвердил «Акт о переселении индейцев в резервации». Индейские резервации зачастую создавались в непригодных для сельского хозяйства местах. Большие резервации расположены на плато Колорадо в штате Аризона (племя навахов).
Американский генерал Филип Шеридан писал: «Охотники за бизонами сделали за последние два года больше для решения острой проблемы индейцев, чем вся регулярная армия за последние 30 лет. Они уничтожают материальную базу индейцев. Пошлите им порох и свинец, коли угодно, и позвольте им убивать, свежевать шк...More
29 Oct 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Вера
Извините за повторяющиеся мои ответы. Но кто-то не хочет, чтобы они до Вас дошли и убирает их. Вынужден копировать и вновь доводить их до Вашего сведения. Например, полностью исчез мой ответ об Антисионистском комитете в СССР, существовавшем с 1983 по 1992 гг. Более двадцати видных деятелей еврейской национальности входил в него. В том числе, Элина Быстрицкая и Татьяна Лиознова. Это к сведению.
29 Oct 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Svetlana
Мои ответы Вам исчезли. Но я их ввел заново в комментарии к публикации воспоминаний доктора Кауфмана. Зайдите, посмотрите.
29 Oct 2024
0
Эмма Серегина
Владимир,я с большим интересом прочитала ваш очередной очерк об Азанке. Узнала много нового о людях,условиях быта в те времена.
14 Nov 2024
0
Владимир Мормуль
Author
replied to Эмма
Добрый день, Эмма! Это не мой очерк. Это доктор Кауфман записал свои впечатления, арестованный в Харбине советскими силовиками. Ж/дорога (Китайско-Восточная железная дорога - КВЖД), построенная еще Николаем Вторым через Манчжурию, сокращала путь из Читы во Владивосток. Вся обслуга там была русской. Тысячи русских людей. В 1931 году туда пришли японцы и все оккупировали. В 1945 наши войска освободили Манчжурию и начались репрессии русского персонала КВЖД. Отчасти причиной этого были дворяне и бывшие царские офицеры, отчасти опасения, что среди русских будет много шпионов, работавших на Японию. Вот так еврей Кауфман, сионист по убеждениям, попал в арестанты и оказался в той самой Азанке, где в 70-е годы работали мы с женой. В тех же зданиях, в тех же помещениях. Только политических уже не было. Только уголовники.
.
14 Nov 2024
Владимир Мормуль
News FeedFriends 300Photos 28Posts 141Groups 13Games 6VideosOther
Другие статьи в литературном дневнике:
