Авторы Произведения Рецензии Поиск Магазин О портале Вход для авторов

Марина Цветаева. Стихи

Наталья Алексеевна Исаева: литературный дневник

Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала – тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь – могила,
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, –
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
– И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

3 мая 1913 года

***

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью – всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами,–
За то, что вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не вами!

3 мая 1915 года

Стихи к Блоку
1
Имя твое – птица в руке,
Имя твое – льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое – пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое, – ах, нельзя!–
Имя твое – поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век,
Имя твое – поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток.
С именем твоим – сон глубок.

15 апреля 1916 года

5
У меня в Москве – купола горят,
У меня в Москве – колокола звонят,
И гробницы, в ряд, у меня стоят,–
В них царицы спят и цари.
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится – чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе – до зари.
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю –
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари.
Но моя река – да с твоей рекой,
Но моя рука – да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря – зари.

7 мая 1916 года
Начало литературной деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов; она знакомится с В. Я. Брюсовым, оказавшим значительное влияние на ее раннюю поэзию, с поэтом Эллисом (Л. Л. Кобылинским), участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет». Не менее существенное воздействие оказали поэтический и художественный мир дома М. А. Волошина в Крыму.
Свойственные поэзии Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания лирического действия.

«... ни один человек не постигает вполне истины до тех пор, пока он не был ее противником», - писал Р. Эмерсон.

«Моим стихам, как драгоценным винам
Настанет свой черед...», - писала М. Цветаева.

«Не будь побежден злом,
но побеждай зло добром»-
- сказано в Библии, - «Помни, что ты человек».

Цветаева М. Наталия Гончарова. Жизнь и творчество // Прометей. М., 1989. Вып. 7

«ТАРУССКИЕ СТРАНИЦЫ», литературно-художественный сборник (Калуга, 1961). Собрал произведения молодых талантливых писателей (Б. Ш. Окуджава, В. Н. Корнилов, Н. М. Каржавин и др., вернул отечественной литературе запретные имена (М. И. Цветаева). Противостоящий духу официальной литературы, был осужден критикой.

ЦВЕТАЕВА Марина Ивановна (1892-1941), русская поэтесса. Дочь И. В. Цветаева. Романтический максимализм, мотивы одиночества, трагическая обреченность любви, неприятие повседневного бытия (сборники «Версты», 1921, «Ремесло», 1923, «После России», 1928; сатирическая поэма «Крысолов», 1925, «Поэма Конца», обе — 1926). Трагедии («Федра», 1928). Интонационно-ритмическая экспрессивность, парадоксальная метафоричность. Эссеистская проза («Мой Пушкин», 1937; воспоминания об А. Белом, В. Я. Брюсове, М. А. Волошине, Б. Л. Пастернаке и др.). В 1922-39 в эмиграции. Покончила жизнь самоубийством.
* * *
ЦВЕТАЕВА Марина Ивановна , русская поэтесса.
«Московское детство»
Родилась в московской профессорской семье: отец — И. В. Цветаев, мать — М. А. Мейн (умерла в 1906), пианистка, ученица А. Г. Рубинштейна, дед сводных сестры и брата — историк Д. И. Иловайский. В детстве из-за болезни матери (чахотка) Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии; перерывы в гимназическом образовании восполнялись учебой в пансионах в Лозанне и Фрейбурге. Свободно владела французским и немецким языками. В 1909 слушала курс французской литературы в Сорбонне.
Становление поэта
«Начало литературной деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов; она знакомится с В. Я. Брюсовым, оказавшим значительное влияние на ее раннюю поэзию, с поэтом Эллисом (Л. Л. Кобылинским), участвует в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет». Не менее существенное воздействие оказали поэтический и художественный мир дома М. А. Волошина в Крыму»* (Цветаева гостила в Коктебеле в 1911, 1913, 1915, 1917).
В двух первых книгах стихов «Вечерний альбом» (1910), «Волшебный фонарь» (1912) и поэме «Чародей» (1914) тщательным описанием домашнего быта (детской, «залы», зеркал и портретов), прогулок на бульваре, чтения, занятий музыкой , отношений с матерью и сестрой имитируется дневник гимназистки (исповедальность, дневниковая направленность акцентируется посвящением «Вечернего альбома» памяти Марии Башкирцевой), которая в этой атмосфере «детской» сентиментальной сказки взрослеет и приобщается к поэтическому. В поэме «На красном коне» (1921) история становления поэта обретает формы романтической сказочной баллады.
Поэтический мир и миф
В следующих книгах «Версты» (1921-22) и «Ремесло» (1923), обнаруживающих творческую зрелость Цветаевой, сохраняется ориентация на дневник и сказку, но уже преображающуюся в часть индивидуального поэтического мифа. В центре циклов стихов, обращенных к поэтам-современникам А. А. Блоку, А. А. Ахматовой, С. Парнок, посвященных историческим лицам или литературным героям — Марине Мнишек, Дон Жуану и др., — романтическая личность, которая не может быть понята современниками и потомками, но и не ищет примитивного понимания, обывательского сочувствия. Цветаева, до определенной степени идентифицируя себя со своими героями, наделяет их возможностью жизни за пределами реальных пространств и времен, трагизм их земного существования компенсируется принадлежностью к высшему миру души, любви, поэзии.
«После России»
Характерные для лирики Цветаевой романтические мотивы отверженности, бездомности, сочувствия гонимым подкрепляются реальными обстоятельствами жизни поэтессы. В 1918-22 вместе с малолетними детьми она находится в революционной Москве, в то время как ее муж С. Я. Эфрон сражается в белой армии (стихи 1917-21, полные сочувствия белому движению, составили цикл «Лебединый стан»). С 1922 начинается эмигрантское существование Цветаевой (кратковременное пребывание в Берлине, три года в Праге, с 1925 — Париж), отмеченное постоянной нехваткой денег, бытовой неустроенностью, непростыми отношениями с русской эмиграцией, возрастающей враждебностью критики. Лучшим поэтическим произведениям эмигрантского периода (последний прижизненный сборник стихов «После России 1922-1925», 1928; «Поэма горы», «Поэма конца», обе 1926; лирическая сатира «Крысолов», 1925-26; трагедии на античные сюжеты «Ариадна», 1927, опубликована под названием «Тезей», и «Федра», 1928; последний поэтический цикл «Стихи к Чехии», 1938-39, при жизни не публиковался и др.) присущи философская глубина, психологическая точность, экспрессивность стиля.
Особенности поэтического языка
«Свойственные поэзии Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания лирического действия».** Наиболее яркими чертами самобытной поэтики Цветаевой явились интонационное и ритмическое разнообразие (в т. ч. использование раешного стиха, ритмического рисунка частушки; фольклорные истоки наиболее ощутимы в поэмах-сказках «Царь-девица», 1922, «Молодец», 1924), стилистические и лексические контрасты (от просторечия и заземленных бытовых реалий до приподнятости высокого стиля и библейской образности), необычный синтаксис (уплотненная ткань стиха изобилует знаком «тире», часто заменяющим опускаемые слова), ломка традиционной метрики (смешение классических стоп внутри одной строки), эксперименты над звуком (в т. ч. постоянное обыгрывание паронимических созвучий (см. Паронимы), превращающее морфологический уровень языка в поэтически значимый) и др.
Проза
В отличие от стихов, не получивших в эмигрантской среде признания (в новаторской поэтической технике Цветаевой усматривали самоцель), успехом пользовалась ее проза, охотно принимавшаяся издателями и занявшая основное место в ее творчестве 1930-х гг. («Эмиграция делает меня прозаиком...»). «Мой Пушкин» (1937), «Мать и музыка» (1935), «Дом у Старого Пимена» (1934), «Повесть о Сонечке» (1938), воспоминания о М. А. Волошине («Живое о живом», 1933), М. А. Кузмине («Нездешний ветер», 1936), А. Белом («Пленный дух», 1934) и др., соединяя черты художественной мемуаристики, лирической прозы и философской эссеистики, воссоздают духовную биографию Цветаевой. К прозе примыкают письма поэтессы к Б. Л. Пастернаку (1922-36) и Р. М. Рильке (1926) — своего рода эпистолярный роман.
Конец пути
В 1937 Сергей Эфрон, ради возвращения в СССР ставший агентом НКВД за границей, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве, бежит из Франции в Москву. Летом 1939 вслед за мужем и дочерью Ариадной (Алей) возвращается на родину и Цветаева с сыном Георгием (Муром). В том же году и дочь и муж были арестованы (С. Эфрон расстрелян в 1941, Ариадна после пятнадцати лет репрессий была в 1955 реабилитирована). Сама Цветаева не могла найти ни жилья ни работы; ее стихи не печатались. Оказавшись в начале войны в эвакуации, безуспешно пыталась получить поддержку со стороны писателей; покончила жизнь самоубийством.
Сочинения:
Собрание сочинений: В 7 т. М., 1994-1995.
Литература:
Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М., 1992.
Кудрова И. В. Гибель Марины Цветаевой. М., 1995.
Саакянц А. А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. М., 1997.
К. М. Поливанов
888888888888888888888888888888888888
СОЧИНЕНИЕ НАИБОЛЕЕ ПОЛНОЕ, НЕ ДЛЯ ЭКЗАМЕНА.
Мой любимый поэт серебряного века.
План.
Введение.
1. Родители.
2. Детство.
3. Становление поэта.
4. Жизнь за границей.
5. Особенности поэтического языка.
6. Проза.
7. Возвращение на родину.
8. Гибель.
Заключение. Время всё расставило по своим местам.

«Пляшущим шагом прошла по земле! – Неба дочь!
С полным передником роз! – Ни ростка не наруша!..»
/Марина Цветаева/

Несколько лет назад я смотрела моноспектакль Веры Смоляницкой о жизни и творчестве Марины Цветаевой. В этот вечер я впервые узнала много интересного о жизни поэта, личность и творчество которого мне были ещё не знакомы. Талантливая работа актрисы раскрыла для меня богатство и благородство души Марины Цветаевой. Поэтесса стала мне удивительно близка и понятна. С тех пор я читала о ней всё, что попадало мне на глаза. И я узнала о ней очень много. Её мысли во многом созвучны моим. Я так же, как и она, родилась осенью. И могу сказать о себе строками её стихотворения:
«Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась…»
Удивительно, но мне тоже нравится вкус рябины. Совсем, как у Марины Цветаевой:
«…Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть».
Как и Марина Цветаева, я тоже люблю поэзию А.С. Пушкина и А. Блока. У меня захватило дух от строчек, посвящённых Блоку. Как хорошо сказано, как метко:
«Имя твоё – птица в руке,
Имя твоё – льдинка на языке,
Одно-единственное движение губ.
Имя твоё – пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут…»

Теперь Марина Цветаева - моя любимая поэтесса серебряного века. И мне до слёз обидно, что она ушла из жизни так рано. Ведь многие талантливые люди живут долго и доживают до глубокой старости. А у М.И. Цветаевой были для этого определённые предпосылки. Её сестра Анастасия Ивановна Цветаева, русская писательница, родившаяся в 1894 году, прожила девяноста девять лет. Марине Ивановне было отпущено судьбою неполных сорок девять лет. Но она успела подарить миру много прекрасных стихов. Думаю, не ошибусь, если возьму на себя смелость утверждать, что каждый находит в её поэзии хоть что-нибудь для себя. Мало кого оставили равнодушным стихи Марины Цветаевой, положенные на музыку и исполненные Аллой Пугачёвой:
«Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами…»
Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве 26 сентября (8 октября) 1892 года в московской профессорской семье. Её отец — Иван Владимирович Цветаев (1847-1913), русский ученый, специалист в области античной истории, эпиграфики и искусства, создатель и первый директор Музея изящных искусств в Москве (современный Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина). Её мать - М.А. Мейн, пианистка, ученица А.Г. Рубинштейна, умерла в 1906 году.
В детстве из-за болезни матери Марина Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии. Перерывы в гимназическом образовании восполнялись учебой в пансионах Лозанны и Фрейбурга. Марина свободно владела французским и немецким языками. В 1909 году она слушала курс французской литературы в Сорбонне.
Начало литературной деятельности Марины Цветаевой связано с кругом московских символистов. На ее раннюю поэзию значительное влияние оказал В.Я. Брюсов, а также поэтический и художественный мир дома М.А. Волошина в Крыму, у которого Марина гостила в 1911, 1913, 1915, 1917 годах. Стихи для неё средством самовыражения.
Уже в 1910 году вышла первая книга стихов Марины Цветаевой «Вечерний альбом», а в 1912 году - «Волшебный фонарь», в 1914 году - поэма «Чародей». Эти книги отличаются исповедальностью и дневниковой направленностью. Здесь имитируется дневник гимназистки, которая в этой атмосфере «детской» сентиментальной сказки взрослеет и приобщается к поэтическому. В поэме «На красном коне» (1921) история становления поэта обретает формы романтической сказочной баллады.
В следующих книгах «Версты» и «Ремесло», обнаруживающих творческую зрелость Марины Цветаевой, сохраняется ориентация на дневник и сказку, но уже преображающуюся в часть индивидуального поэтического мифа. В центре стихов — романтическая личность, которая не может быть понята современниками и потомками. Но эта личность и не ищет примитивного понимания, обывательского сочувствия. Марина Цветаева в определенной степени идентифицирует себя со своими героями, наделяет их возможностью жизни за пределами реальных пространств и времен. Трагизм их земного существования компенсируется принадлежностью к высшему миру души, любви, поэзии.
Характерные для лирики Марины Цветаевой романтические мотивы отверженности, бездомности, сочувствия гонимым подкрепляются реальными обстоятельствами жизни поэтессы. В 1918-22 годах вместе с маленькой дочкой Алей она находится в революционной Москве, в то время как ее муж С. Я. Эфрон сражается в белой армии. Стихи Марины этого периода полны сочувствия белому движению.
С 1922 года начинается эмигрантское существование Цветаевой, отмеченное постоянной нехваткой денег, бытовой неустроенностью, непростыми отношениями с русской эмиграцией, возрастающей враждебностью критики. Лучшим поэтическим произведениям эмигрантского периода присущи философская глубина, психологическая точность, экспрессивность стиля.
Свойственные поэзии Марины Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания лирического действия. Наиболее яркими чертами самобытной поэтики Цветаевой явились интонационное и ритмическое разнообразие, стилистические и лексические контрасты, необычный синтаксис, ломка традиционной метрики, эксперименты над звуком и др.
Стихи Марины Цветаевой не получили признания в эмигрантской среде, которая в новаторской технике поэта усматривала самоцель. Зато издатели охотно принимали ее прозу, которая пользовалась успехом. Проза заняла основное место в ее творчестве 1930-х годов. «Эмиграция делает меня прозаиком...», - писала Марина Цветаева. Её произведения «Мой Пушкин», «Мать и музыка», «Дом у Старого Пимена», воспоминания о М. А. Волошине и другие воссоздают духовную биографию Цветаевой. К прозе примыкают и письма поэтессы к Б. Л. Пастернаку, которые она писала в период с 1922 по 1936 годы.
За границей Цветаева жила в ужасающей бедности. «Прибедняться и ласкаться я не умею, - напротив, сейчас во мне… цветёт ирония. И «благодетели», закрывают уже готовую, было, раскрыться руку (точнее – бумажник!)… Живём скученно, четверо в одной комнате, почти невозможно писать. Страшно устаю…», – писала Цветаева Булгакову. В одном из писем к подруге Анне Антоновне Тесковой, чешской писательнице и переводчице, Марина Ивановна просит прислать ей в Париж приличное платье «на один чудом полученный концерт», так как ей не в чем выступать. В публикации «Марина Цветаева за рубежом» М.А. Рашковская пишет: «Трудная эмигрантская жизнь не сломила Цветаеву – поэта и человека». «Марина, м/ожет/ б/ыть/, единственный из поэтов, сумевшая семь лет (три в России, четыре в Чехии) прожить в кухне и не потерять ни своего дара, ни работоспособности», - писал в январе 1926 года Сергей Эфрон в письме к Булгакову. Марина Ивановна умела во всём видеть прекрасное. «И ходьба куда-нибудь на край света (который обожаю!), под дождём (который обожаю!) для меня поэзия», – писала Цветаева Булгакову. Она всегда умела радоваться жизни. Так, в конце октября 1917 года Цветаева писала:
«Плохо сильным и богатым,
Тяжко барскому плечу.
А вот я перед солдатом
Светлых глаз не опущу.

Город буйствует и стонет,
В винном облаке – луна.
А меня никто не тронет:
Я надменна и бедна».
А в январе 1926 года в письме к Булгакову Марина пишет, что от каждого автомобиля, «непереехавшего» её, она испытывает чувство взятого барьера.
Она любит своих детей, гордится ими, заботится о них. Не хочет доверять их воспитание чужим. «Не могу допустить, что Мура будут касаться чужие руки», - пишет она о своём годовалом малыше. Собрав скудные средства, Марина везёт детей к морю. «Природа здесь однообразная… Но – лучший климат для детей во всей приморской Франции. Кроме того – Вандея», - сообщает она в письме к Булгакову.
Долгие годы Марина мечтает вернуться на родину. И вот летом 1939 года вслед за мужем и дочерью Ариадной она решает вернуться на родину. А причин для возвращения было много. Евгений Евтушенко написал так: «Цветаева сделала это не только потому, что великий мастер языка не могла жить без языка. Цветаева сделала это не только потому, что презирала окружающий её мелкобуржуазный мир, заклеймённый ею в «Читателях газет», в «Крысолове», не только потому, что ненавидела фашизм, против которого она так гневно выступала в своих чешских стихах. Цветаева вряд ли надеялась найти себе «домашний уют» - она дом искала не для себя, а для своего сына и, главное, для своих многочисленных детей-стихов, чьей матерью она была, и она – при всей своей обреченности на бездомность – знала, что дом её стихов – Россия. Возвращение Цветаевой было поступком матери своих стихов».
Приехав в Москву вместе с сыном Георгием (Муром), Марина Ивановна на вокзале узнала, что её сестра Анастасия Ивановна арестована. Сергей Яковлевич Эфрон, которого Марина Ивановна когда-то поклялась не бросить, был болен и близок к отчаянию. В своём дневнике Марина Ивановна записала: «Живу, никому не показываясь… Впервые чувство чужой кухни. Безумная жара, которой не замечаю: ручьи пота и слёз в посудный таз».
Ей наконец-то удалось встретиться с Анной Ахматовой. Эта встреча не только взволновала Цветаеву, но и разочаровала их обеих. Издалека Ахматова виделась Марине иной. Пастернак пытался помочь Цветаевой, но прежние близкие отношения их так и не восстановились. Марина Ивановна с горечью признавалась в своём дневнике: «Не за кого держаться…» Она не могла найти ни жилья, ни работы; ее стихи не печатались.
«Цветаеву не расстреляли, не арестовали – её казнили незамечанием, непечатанием, нищетой», - пишет Е. Евтушенко. Арестовали её дочь и мужа. Она так и не узнала, что Эфрон был расстрелян в 1941 году. А её дочь Ариадна после пятнадцати лет репрессий была в 1955 году реабилитирована.
В начале войны Цветаеву отправили в эвакуации в камский городок Елабугу. Она нигде не смогла устроиться на работу. Её не брали даже мыть посуду. В архиве Союза писателей Татарии сохранилось её отчаянное письмо, где она предлагала услуги по переводу с татарского в обмен на мыло и махорку. Ей тогда не ответили, потому что Союз писателей Татарии в то время был почти весь арестован.
В Елабуге 31 августа 1941 года жизнь М.И. Цветаевой трагически оборвалась. Официальная версия – самоубийство. Нет! Я не верю! На неё это не похоже! Такая сильная женщина не могла покончить жизнь самоубийством. Она очень любила сына и понимала, что нужна ему. Она верила, что муж и дочь вернутся домой, и она им будет нужна. Она вынесла много лишений в своей жизни. Её отличало удивительное жизнелюбие. Марина Цветаева – не из породы самоубийц.
У меня создалось впечатление, что поэт Евгений Евтушенко заподозрил убийство. Он побывал в Елабуге в 1970 году, поговорил с местными жителями. И пишет: «По свидетельству хозяев дома, где Цветаева остановилась с сыном, ее подкармливала местная милиционерша, которой Цветаева помогала при постирушках». Хозяйка утверждала, что Цветаева повесилась в сенях. «Старушка, что выжила впроголодь», с недоумением спрашивает у Евгения Евтушенко: «А отчего она самоубилась-то?» Этот вопрос свидетельствует о том, Марина не производила впечатления окончательно отчаявшегося человека. Голод? Нищета? Непризнание? Разве могли они испугать человека, который мужественно сносил всё это в течение двух десятилетий. Осматривая гвоздь, с которого сняли тело Марины, Евгений Евтушенко пишет: «Слишком здесь низко, чтоб взять и повеситься». Здесь, на этом месте молодой, сильный мужчина вдруг начинает испытывать животный ужас. Он признаётся: «Бабушка, страшно мне в сенцах и комнате». Считается, что беспричинный страх, который возникает у человека на месте чьей-нибудь смерти, - подтверждение убийства. Вероятно, поэт не смог открыто заявить о своих догадках, но он и так достаточно ясно сказал:
«Есть лишь убийства не свете – запомните.
Самоубийств не бывает вообще».
Но сама Марина никогда не искала виновных. Об этом говорят её строки:
«Умирая, не скажу: была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела…»
В 1961 году вышел литературно-художественный сборник «Тарусские страницы», который вернул отечественной литературе запретные имена, в том числе была и М.И. Цветаевой. Но был осужден критикой, как противостоящий духу официальной литературы.
Но время всё расставило по своим местам. Наконец-то пришло время, мы смогли открыть для себя все запретные имена. Права была Марина Цветаева, когда написала:
«Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед».
Актуальны до сих пор написанные Мариной в 1911 году следующие строки:
«Слава прабабушек томных,
домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Всё исчезаете вы…»
И далее:
«…Домики с знаком породы,
С видом её сторожей,
Вас заменили уроды, -
Грузные, в шесть этажей…»
А под следующими строками может подписаться любая девушка в пору первой любви:
«По тебе тоскует наша зала, -
Ты в тени её видал едва –
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала».
Мне очень нравится наказ «Следующей»:
«Святая ль ты, иль нет тебя грешнее,
Вступаешь в жизнь, иль путь твой позади, -
О, лишь люби, люби его нежнее!
Как мальчика, баюкай на груди,
Не забывай, что ласки сон нужнее,
И вдруг от сна объятьем не буди…»
Человека, пришедшего на её могилу, Марина Ивановна просила думать о ней легко:
«…Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь…»
Нет, забыть о Цветаевой невозможно. Но к её просьбе мы прислушаемся, оставим грусть и будем помнить, что она очень любила жизнь и завещала нам своё жизнелюбие.
СОЧИНЕНИЕ СОКРАЩЁННОЕ.
Мой любимый поэт серебряного века.
План.
I. Введение.
II. Жизнь и творчество М. Цветаевой.
1. Детство.
2. Становление поэта.
3. Жизнь за границей.
4. Особенности поэтического языка.
5. Проза.
6. Возвращение на родину.
7. Гибель.
III. Время всё расставило по своим местам.

«Пляшущим шагом прошла по земле!
– Неба дочь!
С полным передником роз! – Ни ростка не наруша!..»
(М.Цветаева).

Марина Цветаева подарила миру много прекрасных стихов. Каждый находит в её поэзии хоть что-нибудь для себя. Её мысли во многом созвучны моим. Я тоже люблю поэзию А.С. Пушкина и А. Блока. И мне очень нравятся строки, которые М. Цветаева посвятила Блоку:
«Имя твоё – птица в руке,
Имя твоё – льдинка на языке…»
Имя Марины Цветаевой мне стало ещё дороже после того, как я посмотрела о ней спектакль. Теперь Марина Цветаева - мой любимый поэт.
Марина Ивановна родилась в Москве 26 сентября (8 октября) 1892 года в московской профессорской семье. В детстве из-за болезни матери она подолгу жила за границей и свободно владела французским и немецким языками.
На ее поэзию значительное влияние оказал В.Я. Брюсов, а также поэтический и художественный мир дома М.А. Волошина.
Характерные для лирики Цветаевой романтические мотивы отверженности, бездомности, сочувствия гонимым подкрепляются реальными обстоятельствами её жизни. Вместе с маленькой дочкой она находится в революционной Москве, в то время как ее муж сражается в белой армии. Её стихи этого периода полны сочувствия белому движению.
Марине Ивановне тяжело, но она всегда находит повод радоваться жизни. Она даже бедность принимает с радостью. Например, в октябре 1917 года она пишет:
«Плохо сильным и богатым,
Тяжко барскому плечу.
А вот я перед солдатом
Светлых глаз не опущу.

Город буйствует и стонет,
В винном облаке – луна.
А меня никто не тронет:
Я надменна и бедна».
С 1922 года начинается эмигрантское существование Цветаевой, отмеченное постоянной нехваткой денег, бытовой неустроенностью, непростыми отношениями с русской эмиграцией, возрастающей враждебностью критики. Лучшим поэтическим произведениям эмигрантского периода присущи философская глубина, психологическая точность.
Свойственные поэзии Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания лирического действия.
В эмигрантской среде стихи М.И. Цветаевой не получили признания. Зато издатели охотно принимали ее прозу, которая пользовалась успехом и заняла основное место в ее творчестве тех лет. «Эмиграция делает меня прозаиком...», - писала Цветаева.
За границей Цветаева жила в ужасающей бедности. «Прибедняться и ласкаться я не умею... И «благодетели», закрывают уже готовую, было, раскрыться руку (точнее – бумажник!)… Живём скученно, четверо в одной комнате, почти невозможно писать. Страшно устаю…», – писала Цветаева Булгакову. В одном из писем к подруге Анне Тесковой она просит прислать ей в Париж приличное платье «на один чудом полученный концерт», так как ей не в чем выступать. В публикации «Марина Цветаева за рубежом» М. Рашковская пишет: «Трудная эмигрантская жизнь не сломила Цветаеву – поэта и человека». «Марина, м/ожет/ б/ыть/, единственный из поэтов, сумевшая семь лет… прожить в кухне и не потерять ни своего дара, ни работоспособности», - писал Сергей Эфрон.
Цветаева умела во всём видеть прекрасное. «И ходьба куда-нибудь на край света (который обожаю!), под дождём (который обожаю!) для меня поэзия», – писала Цветаева Булгакову.
Марина Ивановна - любящая, заботливая мать. Собрав скудные средства, она везёт детей к морю. «Природа здесь однообразная… Но – лучший климат для детей…», - сообщает она в письме к Булгакову.
Долгие годы Цветаева мечтает вернуться на родину. А причин для возвращения было много. Е. Евтушенко написал так: «Цветаева сделала это не только потому, что великий мастер языка не могла жить без языка. Цветаева сделала это не только потому, что презирала окружающий её мелкобуржуазный мир.., ненавидела фашизм… Цветаева вряд ли надеялась найти себе «домашний уют» - она дом искала не для себя, а для своего сына и, главное, для своих многочисленных детей-стихов, чьей матерью она была, и она – при всей своей обреченности на бездомность – знала, что дом её стихов – Россия. Возвращение Цветаевой было поступком матери своих стихов».
Летом 1939 года Цветаева возвращается в Россию. Приехав в Москву, она узнаёт, что её сестра арестована. Вскоре арестовали её дочь и мужа.
Марина Ивановна не находит ни жилья, ни работы. Её стихи не печатают. Марина Ивановна в своём дневнике с горечью признаётся: «Не за кого держаться». «Цветаеву не расстреляли, не арестовали – её казнили незамечанием, непечатанием, нищетой», - пишет Е. Евтушенко.
В начале войны Цветаеву отправили в эвакуации в камский городок Елабугу. Она нигде не смогла устроиться на работу. Её не брали даже мыть посуду. В Елабуге 31 августа 1941 года жизнь М.И. Цветаевой трагически оборвалась. Официальная версия – самоубийство. Но я не верю! На неё это не похоже! Такая сильная женщина не могла покончить жизнь самоубийством. Она вынесла много лишений в своей жизни. Её отличало удивительное жизнелюбие. Марина Цветаева – не из породы самоубийц.
Голод? Нищета? Непризнание? Разве могли они испугать человека, который мужественно сносил всё это в течение двух десятилетий. Евгений Евтушенко пишет:
«Есть лишь убийства не свете – запомните.
Самоубийств не бывает вообще».
Но сама Марина никогда не искала виновных. Об этом говорят её строки:
«Умирая, не скажу: была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела…»
В 1961 году вышел литературно-художественный сборник «Тарусские страницы», который вернул отечественной литературе запретные имена, в том числе была и М.И. Цветаевой. Он был осужден критикой, как противостоящий духу официальной литературы.
Но время всё расставило по своим местам. Людям открылись запретные имена. Права была Марина Цветаева, когда написала:
«Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед».
Актуальны до сих пор написанные Мариной в 1911 году следующие строки:
«Слава прабабушек томных,
домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Всё исчезаете вы…»
И далее:
«…Домики с знаком породы,
С видом её сторожей,
Вас заменили уроды…»
Человека, пришедшего на её могилу, Марина Ивановна просила думать о ней легко:
«…Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь…»
Нет, забыть о Цветаевой невозможно. Но к её просьбе мы прислушаемся, оставим грусть и будем помнить, что она очень любила жизнь и завещала нам своё жизнелюбие.

Портрет
АХМ Портрет
АХМАТОВА (наст. фам. Горенко) Анна Андреевна (1889-1966), русская поэтесса. Примыкала к акмеизму (сборники «Вечер», 1912, «Четки», 1914). Верность нравственным основам бытия, психология женского чувства, осмысление общенародных трагедий 20 в., сопряженное с личными переживаниями, тяготение к классическому стилю поэтического языка в сборнике «Бег времени. Стихотворения. 1909-1965». Автобиографический цикл стихов «Реквием» (1935-40; опубликован 1987) о жертвах репрессий 1930-х гг. В «Поэме без героя» (1940-1965, полностью опубликована 1976) — воссоздание эпохи «серебряного века». Статьи об А. С. Пушкине.
* * *
АХМАТОВА (наст. фам. Горенко) Анна Андреевна , русский поэт.
Семья. Детство. Учеба
Предки Ахматовой по линии матери, по семейному преданию, восходили к татарскому хану Ахмату (отсюда — псевдоним). Отец — инженер-механик на флоте, эпизодически занимался журналистикой. В детстве Ахматова жила в Царском Селе, где в 1903 познакомилась с Н. С. Гумилевым и стала постоянным адресатом его стихотворений. В 1905 после развода родителей переехала в Евпаторию. В 1906-07 училась в Фундуклеевской гимназии в Киеве, в 1908-10 — на юридическом отделении Киевских высших женских курсов. Затем посещала женские историко-литературные курсы Н. П. Раева в Петербурге (нач. 1910-х гг.).
Гумилев
Весной 1910 после нескольких отказов Ахматова согласилась стать женой Гумилева (в 1910-16 жила у него в Царском Селе, на лето выезжала в имение Гумилевых Слепнево в Тверской губернии); в медовый месяц совершила первое путешествие за границу, в Париж (вторично побывала там весной 1911), познакомилась с А. Модильяни, сделавшим с нее карандашные портретные наброски. Весной 1912 Гумилевы путешествовали по Италии; в сентябре родился их сын Лев (Л. Н. Гумилев). В 1918, разведясь с Гумилевым (фактически брак распался в 1914), Ахматова вышла замуж за ассириолога и поэта В. К. Шилейко.
Первые публикации. Первые сборники. Успех
Сочиняя стихи с 11 лет и печатаясь с 18 лет (первая публикация — в издававшемся Гумилевым в Париже журнале «Сириус», 1907), Ахматова впервые огласила свои опыты перед авторитетной аудиторией (Вяч. Иванов, М. А. Кузмин) летом 1910. Отстаивая с самого начала семейной жизни духовную самостоятельность, она делает попытку напечататься без помощи Гумилева — осенью 1910 посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией, затем отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые, в отличие от Брюсова, их публикуют. По возвращении Гумилева из африканской поездки (март 1911) Ахматова читает ему все сочиненное за зиму и впервые получает полное одобрение своим литературным опытам. С этого времени она становится профессиональным литератором. Вышедший год спустя ее сборник «Вечер» (с напутствием Кузмина) обрел весьма скорый успех. В том же 1912 участники недавно образованного «Цеха поэтов» (Ахматову избрали его секретарем) объявляют о возникновении поэтической школы акмеизма. Под знаком растущей столичной славы протекает жизнь Ахматовой в 1913: она выступает перед многолюдной аудиторией на Высших женских (Бестужевских) курсах, ее портреты пишут художники, к ней обращают стихотворные послания поэты (в т.ч. А. А. Блок, что породило легенду об их тайном романе). Возникают новые более или менее продолжительные интимные привязанности Ахматовой — к поэту и критику Н. В. Недоброво, к композитору А. С. Лурье и др. В 1914 выходит второй сборник — «Четки» (переиздавался около 10 раз), принесший ей всероссийскую славу, породивший многочисленные подражания, утвердивший в литературном сознании понятие «ахматовской строки». Летом 1914 Ахматова пишет поэму «У самого моря», восходящую к детским переживаниям во время летних выездов в Херсонес под Севастополем.
«Белая стая»
С началом Первой мировой войны Ахматова резко ограничивает свою публичную жизнь. В это время она страдает от туберкулеза, болезни, долго не отпускавшей ее. Углубленное чтение классики (А. С. Пушкин, Е. А. Баратынский, Расин и др.) сказывается на ее поэтической манере, остропарадоксальный стиль беглых психологических зарисовок уступает место неоклассицистическим торжественным интонациям. Проницательная критика угадывает в ее сборнике «Белая стая» (1917) нарастающее «ощущение личной жизни как жизни национальной, исторической» (Б. М. Эйхенбаум). Инспирируя в ранних стихах атмосферу «загадки», ауру автобиографического контекста, Ахматова вводит в высокую поэзию свободное «самовыражение» как стилевой принцип. Кажущаяся фрагментарность, разъятость, спонтанность лирического переживания все явственнее подчиняется сильному интегрирующему началу, что дало повод В. В. Маяковскому заметить: «Стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».
Послереволюционные годы
Первые послереволюционные годы в жизни Ахматовой отмечены лишениями и полным отдалением от литературной среды, но осенью 1921 после смерти Блока, расстрела Гумилева она, расставшись с Шилейко, возвращается к активной деятельности — участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В том же году выходят два ее сборника — «Подорожник» и «Anno Domini. MCMXXI». В 1922 на полтора десятка лет Ахматова соединяет свою судьбу с искусствоведом Н. Н. Пуниным.
Годы молчания. «Реквием»
В 1924 новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед многолетним перерывом, после чего на ее имя наложен негласный запрет. В печати появляются только переводы (письма Рубенса, армянская поэзия), а также статья о «Сказке о золотом петушке» Пушкина. В 1935 арестованы ее сын Л. Гумилев и Пунин, но после письменного обращения Ахматовой к Сталину их освобождают. В 1937 НКВД готовит материалы для обвинения ее в контрреволюционной деятельности; в 1938 снова арестован сын Ахматовой. Облеченные в стихи переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который она два десятилетия не решалась зафиксировать на бумаге. В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина издательские инстанции предлагают Ахматовой ряд публикаций. Выходит ее сборник «Из шести книг» (1940), включавший наряду с прошедшими строгий цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения, возникшие после долгих лет молчания. Вскоре, однако, сборник подвергается идеологическому разносу и изымается из библиотек.
Война. Эвакуация
В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения (впоследствие «Клятва», 1941, и «Мужество», 1942 стали всенародно известными). По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя» (1940-65) — барочно-усложненным эпосом о петербургских 1910-х гг.
Постановление ЦК ВКП(б) 1946 года
В 1945-46 Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Кремлевские власти делают Ахматову наряду с М. М. Зощенко главным объектом партийной критики; направленное против них постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946) ужесточало идеологический диктат и контроль над советской интеллигенцией, введенной в заблуждение раскрепощающим духом всенародного единства во время войны. Снова возник запрет на публикации; исключение было сделано в 1950, когда Ахматова сымитировала верноподданнические чувства в своих стихах, написанных к юбилею Сталина в отчаянной попытке смягчить участь сына, в очередной раз подвергшегося заключению.
Последние годы. «Бег времени»
В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно, преодолевая сопротивление партийных бюрократов, боязливость редакторов, приходят к новому поколению читателей. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени». На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина (1964) и звание почетного доктора Оксфордского университета (1965). Сам факт существования Ахматовой был определяющим моментом в духовной жизни многих людей, а ее смерть означала обрыв последней живой связи с ушедшей эпохой.
Сочинения:
Сочинения. Мюнхен; Париж, 1967-83. Т. 1-3.
Сочинения. М., 1986. Т. 1-2.
Сочинения. М., 1990. Т. 1-2.
Литература:
Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.
Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. М., 1989.
Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. 1991.
Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой. М., 1997. Т. 1-3.
Выступление
Из книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
Из книг «Подорожник» и «Anno Domini»
Из книг «Тростник» и «Седьмой книги»
Р. Д. Тименчик

АХМАТОВА (наст. фам. Горенко) Анна Андреевна (1889-1966), русская поэтесса. Примыкала к акмеизму (сборники «Вечер», 1912, «Четки», 1914). Верность нравственным основам бытия, психология женского чувства, осмысление общенародных трагедий 20 в., сопряженное с личными переживаниями, тяготение к классическому стилю поэтического языка в сборнике «Бег времени. Стихотворения. 1909-1965». Автобиографический цикл стихов «Реквием» (1935-40; опубликован 1987) о жертвах репрессий 1930-х гг. В «Поэме без героя» (1940-1965, полностью опубликована 1976) — воссоздание эпохи «серебряного века». Статьи об А. С. Пушкине.
* * *
АХМАТОВА (наст. фам. Горенко) Анна Андреевна , русский поэт.
Семья. Детство. Учеба
Предки Ахматовой по линии матери, по семейному преданию, восходили к татарскому хану Ахмату (отсюда — псевдоним). Отец — инженер-механик на флоте, эпизодически занимался журналистикой. В детстве Ахматова жила в Царском Селе, где в 1903 познакомилась с Н. С. Гумилевым и стала постоянным адресатом его стихотворений. В 1905 после развода родителей переехала в Евпаторию. В 1906-07 училась в Фундуклеевской гимназии в Киеве, в 1908-10 — на юридическом отделении Киевских высших женских курсов. Затем посещала женские историко-литературные курсы Н. П. Раева в Петербурге (нач. 1910-х гг.).
Гумилев
Весной 1910 после нескольких отказов Ахматова согласилась стать женой Гумилева (в 1910-16 жила у него в Царском Селе, на лето выезжала в имение Гумилевых Слепнево в Тверской губернии); в медовый месяц совершила первое путешествие за границу, в Париж (вторично побывала там весной 1911), познакомилась с А. Модильяни, сделавшим с нее карандашные портретные наброски. Весной 1912 Гумилевы путешествовали по Италии; в сентябре родился их сын Лев (Л. Н. Гумилев). В 1918, разведясь с Гумилевым (фактически брак распался в 1914), Ахматова вышла замуж за ассириолога и поэта В. К. Шилейко.
Первые публикации. Первые сборники. Успех
Сочиняя стихи с 11 лет и печатаясь с 18 лет (первая публикация — в издававшемся Гумилевым в Париже журнале «Сириус», 1907), Ахматова впервые огласила свои опыты перед авторитетной аудиторией (Вяч. Иванов, М. А. Кузмин) летом 1910. Отстаивая с самого начала семейной жизни духовную самостоятельность, она делает попытку напечататься без помощи Гумилева — осенью 1910 посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией, затем отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые, в отличие от Брюсова, их публикуют. По возвращении Гумилева из африканской поездки (март 1911) Ахматова читает ему все сочиненное за зиму и впервые получает полное одобрение своим литературным опытам. С этого времени она становится профессиональным литератором. Вышедший год спустя ее сборник «Вечер» (с напутствием Кузмина) обрел весьма скорый успех. В том же 1912 участники недавно образованного «Цеха поэтов» (Ахматову избрали его секретарем) объявляют о возникновении поэтической школы акмеизма. Под знаком растущей столичной славы протекает жизнь Ахматовой в 1913: она выступает перед многолюдной аудиторией на Высших женских (Бестужевских) курсах, ее портреты пишут художники, к ней обращают стихотворные послания поэты (в т.ч. А. А. Блок, что породило легенду об их тайном романе). Возникают новые более или менее продолжительные интимные привязанности Ахматовой — к поэту и критику Н. В. Недоброво, к композитору А. С. Лурье и др. В 1914 выходит второй сборник — «Четки» (переиздавался около 10 раз), принесший ей всероссийскую славу, породивший многочисленные подражания, утвердивший в литературном сознании понятие «ахматовской строки». Летом 1914 Ахматова пишет поэму «У самого моря», восходящую к детским переживаниям во время летних выездов в Херсонес под Севастополем.
«Белая стая»
С началом Первой мировой войны Ахматова резко ограничивает свою публичную жизнь. В это время она страдает от туберкулеза, болезни, долго не отпускавшей ее. Углубленное чтение классики (А. С. Пушкин, Е. А. Баратынский, Расин и др.) сказывается на ее поэтической манере, остропарадоксальный стиль беглых психологических зарисовок уступает место неоклассицистическим торжественным интонациям. Проницательная критика угадывает в ее сборнике «Белая стая» (1917) нарастающее «ощущение личной жизни как жизни национальной, исторической» (Б. М. Эйхенбаум). Инспирируя в ранних стихах атмосферу «загадки», ауру автобиографического контекста, Ахматова вводит в высокую поэзию свободное «самовыражение» как стилевой принцип. Кажущаяся фрагментарность, разъятость, спонтанность лирического переживания все явственнее подчиняется сильному интегрирующему началу, что дало повод В. В. Маяковскому заметить: «Стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».
Послереволюционные годы
Первые послереволюционные годы в жизни Ахматовой отмечены лишениями и полным отдалением от литературной среды, но осенью 1921 после смерти Блока, расстрела Гумилева она, расставшись с Шилейко, возвращается к активной деятельности — участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В том же году выходят два ее сборника — «Подорожник» и «Anno Domini. MCMXXI». В 1922 на полтора десятка лет Ахматова соединяет свою судьбу с искусствоведом Н. Н. Пуниным.
Годы молчания. «Реквием»
В 1924 новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед многолетним перерывом, после чего на ее имя наложен негласный запрет. В печати появляются только переводы (письма Рубенса, армянская поэзия), а также статья о «Сказке о золотом петушке» Пушкина. В 1935 арестованы ее сын Л. Гумилев и Пунин, но после письменного обращения Ахматовой к Сталину их освобождают. В 1937 НКВД готовит материалы для обвинения ее в контрреволюционной деятельности; в 1938 снова арестован сын Ахматовой. Облеченные в стихи переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который она два десятилетия не решалась зафиксировать на бумаге. В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина издательские инстанции предлагают Ахматовой ряд публикаций. Выходит ее сборник «Из шести книг» (1940), включавший наряду с прошедшими строгий цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения, возникшие после долгих лет молчания. Вскоре, однако, сборник подвергается идеологическому разносу и изымается из библиотек.
Война. Эвакуация
В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения (впоследствие «Клятва», 1941, и «Мужество», 1942 стали всенародно известными). По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя» (1940-65) — барочно-усложненным эпосом о петербургских 1910-х гг.
Постановление ЦК ВКП(б) 1946 года
В 1945-46 Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Кремлевские власти делают Ахматову наряду с М. М. Зощенко главным объектом партийной критики; направленное против них постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946) ужесточало идеологический диктат и контроль над советской интеллигенцией, введенной в заблуждение раскрепощающим духом всенародного единства во время войны. Снова возник запрет на публикации; исключение было сделано в 1950, когда Ахматова сымитировала верноподданнические чувства в своих стихах, написанных к юбилею Сталина в отчаянной попытке смягчить участь сына, в очередной раз подвергшегося заключению.
Последние годы. «Бег времени»
В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно, преодолевая сопротивление партийных бюрократов, боязливость редакторов, приходят к новому поколению читателей. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени». На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина (1964) и звание почетного доктора Оксфордского университета (1965). Сам факт существования Ахматовой был определяющим моментом в духовной жизни многих людей, а ее смерть означала обрыв последней живой связи с ушедшей эпохой.
Сочинения:
Сочинения. Мюнхен; Париж, 1967-83. Т. 1-3.
Сочинения. М., 1986. Т. 1-2.
Сочинения. М., 1990. Т. 1-2.
Литература:
Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.
Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. М., 1989.
Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. 1991.
Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой. М., 1997. Т. 1-3.
Выступление
Из книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая».
Сероглазый король

Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!
За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля...»
1910 год

Песня последней встречи

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала – их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой...»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
1911 год

Александру Блоку

Я пришла к поэту в гости.
Ровно полдень. Воскресенье.
Тихо в комнате просторной,
А за окнами мороз
И малиновое солнце
Над лохматым сизым дымом...
Как хозяин молчаливый
Ясно смотрит на меня!
У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен;
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.
Но запомнится беседа,
Дымный полдень, воскресенье
В доме сером и высоком
У морских ворот Невы.
1914. Январь

Белая стая

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так, что сделался каждый день
Поминальным днем,–
Начали песни слагать
О великой щедрости божьей
Да о нашем бывшем богатстве.
1915 год.

Из книг «Подорожник» и «Anno Domini»
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
1917 год

***

Чем хуже этот век предшествующих? Разве
Тем, что в чаду печали и тревог
Он к самой черной прикоснулся язве,
Но исцелить ее не мог.
Еще на западе земное солнце светит
И кровли городов в его лучах блестят,
А здесь уж белая дома крестами метит
И кличет воронов, и вороны летят.

1919 год

Наталии Рыковой (из книги «Anno domini»)

Все расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло?
Днем дыханьями веет вишневыми
Небывалый под городом лес,
Ночью блещет созвездьями новыми
Глубь прозрачных июльских небес, –
И так близко подходит чудесное
К развалившимся грязным домам...
Никому, никому неизвестное,
Но от века желанное нам.

1921 год
Из книг «Тростник» и «Седьмой книги»
Распятие (из книги «Тростник»)
Не рыдай Мене, Мати, во гробе зряще.
I
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»
А Матери: «О, не рыдай Мене...»
II
Магдалина билась и рыдала.
Ученик любимый каменел.
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

1938–1939 годы.

Ветер войны (из «Седьмой книги»)

***
Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг – он дышит,
Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: «Хлеба!»
До седьмого доходят неба...
Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон – смерть.

Сентябрь 1941 года

***
Что войны, что чума? – конец им виден скорый,
Им приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который
Был бегом времени когда-то наречен?

1961 год.

Нечет (из «Седьмой книги»)

Если б все, кто помощи душевной
У меня просил на этом свете,–
Все юродивые и немые,
Брошенные жены и калеки,
Каторжники и самоубийцы,–
Мне прислали по одной копейке,
Стала б я «богаче всех в Египте»,
Как говаривал Кузмин покойный...
Но они не слали мне копейки,
А со мной своей делились силой.
И я стала всех сильней на свете,
Так, что даже это мне не трудно.

1961 год.

Р. Д. Тименчик

Портрет
ГУМИЛЕВ Николай Степанович (1886-1921), русский поэт. В 1910-е гг. один из ведущих представителей акмеизма. Для стихов характерны апология «сильного человека» — воина и поэта, декоративность, изысканность поэтического языка (сборники «Романтические цветы», 1908, «Костер», 1918, «Огненный столп», 1921). Переводы. Расстрелян как участник контрреволюционного заговора; в 1991 дело в отношении Гумилева прекращено за отсутствием состава преступления.
* * *
ГУМИЛЕВ Николай Степанович , русский поэт.
Детство
Сын морского врача. В детстве жил в Царском Селе, с 1895 — в Петербурге, в 1900-03 — в Тифлисе, где в местной газете впервые было опубликовано стихотворение Гумилева (1902). Учился в петербургской и тифлисской гимназиях. Осенью 1903 семья Гумилевых вернулась в Царское Село, где юноша завершил (1906) гимназическое образование. На литературные вкусы начинающего поэта, по-видимому, оказал влияние директор Царскосельской гимназии поэт И. Ф. Анненский ; повлияли также труды Ф. Ницше и стихи символистов.
«Путь конквистадоров»
В первых сборниках стихов — «Путь конквистадоров» (1905), «Романтические цветы» (1908; отмечен обращением к экзотической тематике) — нашло отражение чувство Гумилева к Анне Горенко, будущей А. А. Ахматовой, с которой он познакомился в 1903 в Царском Селе (их брак, заключенный в 1910, спустя три года распался). Определяющим для поэзии Гумилева стал образ одинокого завоевателя, противопоставляющего свой мир тусклой действительности.
Странствия
В 1906 Гумилев уехал в Париж, где слушал лекции в Сорбонне, изучал французскую литературу, живопись, театр. Выпустил три номера литературно-художественного журнала «Сириус» (1907). В 1908 путешествовал по Египту (позднее еще трижды ездил в Африку — в 1909, 1910, 1913, собирал народные песни, образцы изобразительного искусства, этнографические материалы).
«Письма о русской поэзии»
Некоторое время (1908-09) Гумилев обучался в Петербургском университете — на юридическом, затем на историко-филологическом факультете. Одновременно он знакомится с Вяч. И. Ивановым, печатается в газете «Речь», журналах «Весы», «Русская мысль» и др., издает сборник стихов «Жемчуга» (1910). Гумилев принимает участие в организации журнала «Аполлон» (1909), в котором вплоть до 1917 ведет постоянную рубрику «Письма о русской поэзии» (отдельное издание — 1923), снискавшую ему репутацию проницательного критика: «его оценки всегда по существу; они выявляют в кратких формулах самую сущность поэта» (В. Я. Брюсов).
Акмеизм
Желание освободиться от опеки Вячеслава Иванова и организационно отмежеваться от «теургического» символизма привело к созданию в 1911 «Цеха поэтов», в который вместе с Гумилевым, руководившим им в качестве «синдика», вошли Ахматова, С. М. Городецкий, О. Э. Мандельштам, М. А. Зенкевич и другие поэты-акмеисты. Объявив новое направление — акмеизм — наследником символизма, закончившего «свой путь развития», Гумилев призывал поэтов вернуться к «вещности» окружающего мира (статья «Наследие символизма и акмеизм», 1913). Первым акмеистическим произведением Гумилева считается поэма «Блудный сын», включенная в его сборник «Чужое небо» (1912). Критика отмечала виртуозное владение формой: по словам Брюсова, значение стихов Гумилева «гораздо больше в том, как он говорит, нежели в том, что он говорит». Следующий сборник «Колчан» (1916), драматическая сказка «Дитя Аллаха» и драматическая поэма «Гондла» (обе 1917) свидетельствуют об усилении в творчестве Гумилева повествовательного начала.
Война
Житейское поведение Гумилева соотносилось с его поэзией: романтический пафос конквистадорства он транспонировал из стихов в жизнь, преодолевая собственные слабости, исповедуя личный культ победы. В начале Первой мировой войны Гумилев поступил добровольцем в уланский полк; был награжден двумя Георгиевскими крестами. По воспоминаниям сослуживцев, его влекло к опасности. В 1916 Гумилев добивается отправки в русский экспедиционный корпус на Салоникский фронт, но задерживается в Париже, где общается с М. Ф. Ларионовым и Н. С. Гончаровой, а также с французскими поэтами (в том числе с Г. Аполлинером).
Возвращение в Россию. Гибель
В 1918 Гумилев вернулся в Россию. Был привлечен М. Горьким к работе в издательстве «Всемирная литература», читал лекции в институтах, преподавал в литературных студиях. Занимался переводами (эпос о Гильгамеше, английская и французская поэзия). Издал несколько сборников стихов, в том числе лучшую свою книгу «Огненный столп» (1921; посвящена его второй жене — А. Н. Энгельгардт).
Осенью 1920 Гумилев неопределенно обещает участникам так называемого «таганцевского заговора» свое содействие в случае антиправительственного выступления и номинально вовлекается в конспиративную деятельность. 3 августа 1921 он был арестован Петроградской Чрезвычайной Комиссией, 24 августа приговорен к расстрелу. На следующий день приговор был приведен в исполнение.
«Мужественный романтизм»
Гумилев ввел в русскую поэзию «элемент мужественного романтизма» (Д. Святополк-Мирский), создал собственную традицию, опирающуюся на принцип аскетически строгого отбора поэтических средств, сочетание напряженного лиризма и патетики с легкой иронией. «Эпиграмматичность строгой словесной формулы» (В. М. Жирмунский), выверенная композиция в его последних сборниках стали вместилищем концентрированного духовного опыта всего постсимволистского поколения.
Сочинения:
Стихотворения и поэмы. Л., 1988.
Письма о русской поэзии. М., 1990.
Литература:
Крейд В. Н. С. Гумилев: Библиография. Париж, 1988.
Николай Гумилев в воспоминаниях современников. М., 1990. (Репринт).
Лукницкая В. Н. Гумилев. Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких. Л., 1990.
Sampson E. D. N. Gumilev. Boston, 1979.
Из книги «Романтические цветы» (1908)
Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь во влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Озеро Чад

На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.
По лесистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются страшным богам
Девы-жрицы с эбеновой кожей.
Я была женой могучего вождя,
Дочерью властительного Чада,
Я одна во время зимнего дождя
Совершала таинство обряда.
Говорили – на сто миль вокруг
Женщин не было меня светлее,
Я браслетов не снимала с рук,
И янтарь всегда висел на шее.
Белый воин был так строен,
Губы красны, взор спокоен,
Он был истинным вождем.
И открылась в сердце дверца,
А когда нам шепчет сердце,
Мы не боремся, не ждем.
Он сказал мне, что едва ли
И во Франции видали
Обольстительней меня,
И как только день растает,
Для двоих он оседлает
Берберийского коня.
Муж мой гнался с верным луком,
Пробегал лесные чащи,
Перепрыгивал овраги,
Плыл по сумрачным озерам
И достался смертным мукам,
Видел только день палящий
Труп свирепого бродяги,
Труп покрытого позором.
А на быстром и сильном верблюде,
Утопая в ласкающей груде
Шкур звериных и шелковых тканей,
Уносилась я птицей на север,
Я ломала мой редкостный веер,
Упиваясь восторгом заране.
Раздвигала я гибкие складки
У моей разноцветной палатки
И, смеясь, наклонялась в оконце,
Я смотрела, как прыгает солнце
В голубых глазах европейца.
А теперь, как мертвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь, я брошена в Марселе.
Чтоб питаться жалкими отбросами,
Чтобы жить, вечернею порою
Я пляшу пред пьяными матросами,
И они, смеясь, владеют мною.
Робкий ум мой обессилен бедами,
Взор мой с каждым часом угасает…
Умереть? Но там, в полях неведомых,
Там мой муж, он ждет и не прощает.
Из книги «Жемчуга» (1910)
Маркиз де Карабас

С. Ауслендеру
Весенний лес певуч и светел,
Черны и радостны поля.
Сегодня я впервые встретил
За старой ригой журавля.
Смотрю на тающую глыбу,
На отблеск розовых зарниц,
А умный кот мой ловит рыбу
И в сеть заманивает птиц.
Он знает след хорька и зайца,
Лазейки сквозь камыш к реке,
И так вкусны сорочьи яйца,
Им испеченные в песке.
Когда же роща тьму прикличет,
Туман уронит капли рос,
И задремлю я, он мурлычет,
Уткнув мне в руку влажный нос:
«Мне сладко вам служить. За вас
Я смело миру брошу вызов.
Ведь вы маркиз де Карабас,
Потомок самых древних рас,
Средь всех отличенный маркизов.
И дичь в лесу, и сосны гор,
Богатых золотом и медью,
И нив желтеющих простор,
И рыба в глубине озер
Принадлежит вам по наследью.
Зачем же спите вы в норе,
Всегда причудливый ребенок,
Зачем не жить вам при дворе,
Не есть и пить на серебре
Средь попугаев и болонок?»
Мой добрый кот, мой кот ученый
Печальный подавляет вздох
И лапкой белой и точеной,
Сердясь, вычесывает блох.
Наутро снова я под ивой
(В ее корнях такой уют)
Рукой рассеянно-ленивой
Бросаю камни в дымный пруд.
Как тяжелы они, как метки,
Как по воде они скользят!
…И в каждой травке, в каждой ветке
Я мой встречаю маркизат.

***

У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день, другой, и завянут,
У меня не живут цветы,
Да и птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А наутро – комочек из пуха...
Даже птицы здесь не живут,
Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.
Мне продавший их букинист,
Помню, был и горбатым, и нищим...
...Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.

Дон Жуан

Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста,
А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста!
И лишь когда средь оргии победной
Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный
Испуганный в тиши своих путей,
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом.

Капитаны

IV
Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы,
Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.
Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастий,
Огни святого Эльма светятся,
Усеяв борт его и снасти.
Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною,
В штурвал вцепляется – другою.
Как смерть, бледны его товарищи,
У всех одна и та же дума,
Так смотрят трупы на пожарище,
Невыразимо и угрюмо.
И если в час прозрачный, утренний
Пловцы в морях его встречали,
Их вечно мучил голос внутренний
Слепым предвестием печали.
Ватаге буйной и воинственной
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря –
О том, что где-то есть окраина –
Туда, за тропик Козерога! –
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога.
Из книги «Чужое небо» (1912)
ИЗ ЛОГОВА ЗМИЕВА

Из логова змиева,
Из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью.
А думал забавницу,
Гадал – своенравницу,
Веселую птицу-певунью.
Покликаешь – морщится,
Обнимешь – топорщится,
А выйдет луна – затомится,
И смотрит, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то,– и хочет топиться.
Твержу ей: крещеному,
С тобой по-мудреному
Возиться теперь мне не в пору.
Снеси-ка истому ты
В днепровские омуты,
На грешную Лысую гору.
Молчит – только ежится,
И все ей неможется,
Мне жалко ее, виноватую,
Как птицу подбитую,
Березу подрытую
Над счастью, богом заклятою,

Из книги «Колчан» (1916)
Я не прожил, я протомился
Половину жизни земной,
И, господь, вот ты мне явился
Невозможной такой мечтой.
Вижу свет на горе Фаворе
И безумно тоскую я,
Что взлюбил и сушу и море,
Весь дремучий сон бытия.
Что моя молодая сила
Не смирилась перед твоей,
Что так больно сердце томила
Красота твоих дочерей.
Но любовь разве цветик алый,
Чтобы ей лишь мгновенье жить,
Но любовь разве пламень малый,
Что ее легко погасить?
С этой тихой и грустной думой
Как-нибудь я жизнь дотяну,
И о будущей ты подумай,
Я и так погубил одну.

Из книги «Костер» (1918)
Я и Вы

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам –
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет,
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!

РАБОЧИЙ

Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек,
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.
Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.
Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.
Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.
Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.
И господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век,
Это сделал, в блузе светло-серой,
Невысокий старый человек.

Р. Д. Тименчик

АХМАТОВА (наст. фам. Горенко) Анна Андреевна (1889-1966), русская поэтесса. Примыкала к акмеизму (сборники «Вечер», 1912, «Четки», 1914). Верность нравственным основам бытия, психология женского чувства, осмысление общенародных трагедий 20 в., сопряженное с личными переживаниями, тяготение к классическому стилю поэтического языка в сборнике «Бег времени. Стихотворения. 1909-1965». Автобиографический цикл стихов «Реквием» (1935-40; опубликован 1987) о жертвах репрессий 1930-х гг. В «Поэме без героя» (1940-1965, полностью опубликована 1976) — воссоздание эпохи «серебряного века». Статьи об А. С. Пушкине.
* * *
АХМАТОВА (наст. фам. Горенко) Анна Андреевна , русский поэт.
Семья. Детство. Учеба
Предки Ахматовой по линии матери, по семейному преданию, восходили к татарскому хану Ахмату (отсюда — псевдоним). Отец — инженер-механик на флоте, эпизодически занимался журналистикой.
В детстве Анна Андреевна жила в Царском Селе. Осенью 1903 года сюда возвратилась семья морского врача Гумилева. Его сын 17-летний Николай познакомился с 14-летней Аней Горенко, которая стала постоянным адресатом его стихотворений.
В 1905 году после развода родителей Анна переехала в Евпаторию. А Николай Гумилев продолжил гимназическое образование в Царскосельской гимназии, директор которой поэт И. Ф. Анненский повлиял на его литературные вкусы.
1906-07 училась в Фундуклеевской гимназии в Киеве, в 1908-10 — на юрид С 1906 года Анна Горенко жила в Киеве и училась сначала в гимназии.
Николай Гумилев в 1906 году уехал в Париж, где слушал лекции в Сорбонне, изучал французскую литературу, живопись, театр. Его чувство к Анне нашло отражение в первых сборниках стихов — «Путь конквистадоров» (1905), «Романтические цветы» (1908). Некоторое время (1908-09) Гумилев обучался в Петербургском университете — на юридическом, затем на историко-филологическом факультете. В 1908 он путешествовал по Египту (позднее еще трижды ездил в Африку — в 1909, 1910, 1913, собирал народные песни, образцы изобразительного искусства, этнографические материалы).
В 1908-10 годах Анна тоже изучает юриспруденцию, но на Киевских высших женских курсах. В начале 1910 года она приезжает в Петербург, посещает женские историко-литературные курсы. Весной Анна Андреевна стала женой Николая Гумилева. Вместе с ним она совершила своё первое путешествие за границу, в Париж. В 1910-16 годах Анна жила в доме Гумилевых в Царском Селе. На лето Анна выезжала в имение Гумилевых Слепнево в Тверской губернии.
Весной 1911 года Анна Андреевна вторично побывала в Париже. Там она познакомилась с художником А. Модильяни. Весной 1912 года Гумилевы путешествовали по Италии. В сентябре у них родился сын Лев. Их брак, заключенный в 1910, фактически распался в 1914. Но только в 1918 году, разведясь с Гумилевым, Ахматова вышла замуж вторично за поэта В. К. Шилейко.
Гумилев расстрелян как участник контрреволюционного заговора; в 1991 дело в отношении Гумилева прекращено за отсутствием состава преступления.
Первые публикации. Первые сборники. Успех
Писать стихи Аня Горейко начала в 11 лет. Первая публикация состоялась в 1907 году в журнале «Сириус», который издавал Николай Гумилев в Париже), Ахматова впервые огласила свои опыты перед авторитетной аудиторией (Вяч. Иванов, М. А. Кузмин) летом 1910. Отстаивая с самого начала семейной жизни духовную самостоятельность, она делает попытку напечататься без помощи Гумилева — осенью 1910 посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией, затем отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые, в отличие от Брюсова, их публикуют. По возвращении Гумилева из африканской поездки (март 1911) Ахматова читает ему все сочиненное за зиму и впервые получает полное одобрение своим литературным опытам. С этого времени она становится профессиональным литератором. Вышедший год спустя ее сборник «Вечер» (с напутствием Кузмина) обрел весьма скорый успех. В том же 1912 участники недавно образованного «Цеха поэтов» (Ахматову избрали его секретарем) объявляют о возникновении поэтической школы акмеизма. Под знаком растущей столичной славы протекает жизнь Ахматовой в 1913: она выступает перед многолюдной аудиторией на Высших женских (Бестужевских) курсах, ее портреты пишут художники, к ней обращают стихотворные послания поэты (в т.ч. А. А. Блок, что породило легенду об их тайном романе). Возникают новые более или менее продолжительные интимные привязанности Ахматовой — к поэту и критику Н. В. Недоброво, к композитору А. С. Лурье и др. В 1914 выходит второй сборник — «Четки» (переиздавался около 10 раз), принесший ей всероссийскую славу, породивший многочисленные подражания, утвердивший в литературном сознании понятие «ахматовской строки». Летом 1914 Ахматова пишет поэму «У самого моря», восходящую к детским переживаниям во время летних выездов в Херсонес под Севастополем.
«Белая стая»
С началом Первой мировой войны Ахматова резко ограничивает свою публичную жизнь. В это время она страдает от туберкулеза, болезни, долго не отпускавшей ее. Углубленное чтение классики (А. С. Пушкин, Е. А. Баратынский, Расин и др.) сказывается на ее поэтической манере, остропарадоксальный стиль беглых психологических зарисовок уступает место неоклассицистическим торжественным интонациям. Проницательная критика угадывает в ее сборнике «Белая стая» (1917) нарастающее «ощущение личной жизни как жизни национальной, исторической» (Б. М. Эйхенбаум). Инспирируя в ранних стихах атмосферу «загадки», ауру автобиографического контекста, Ахматова вводит в высокую поэзию свободное «самовыражение» как стилевой принцип. Кажущаяся фрагментарность, разъятость, спонтанность лирического переживания все явственнее подчиняется сильному интегрирующему началу, что дало повод В. В. Маяковскому заметить: «Стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».
Послереволюционные годы
Первые послереволюционные годы в жизни Ахматовой отмечены лишениями и полным отдалением от литературной среды, но осенью 1921 после смерти Блока, расстрела Гумилева она, расставшись с Шилейко, возвращается к активной деятельности — участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В том же году выходят два ее сборника — «Подорожник» и «Anno Domini. MCMXXI». В 1922 на полтора десятка лет Ахматова соединяет свою судьбу с искусствоведом Н. Н. Пуниным.
Годы молчания. «Реквием»
В 1924 новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед многолетним перерывом, после чего на ее имя наложен негласный запрет. В печати появляются только переводы (письма Рубенса, армянская поэзия), а также статья о «Сказке о золотом петушке» Пушкина. В 1935 арестованы ее сын Л. Гумилев и Пунин, но после письменного обращения Ахматовой к Сталину их освобождают. В 1937 НКВД готовит материалы для обвинения ее в контрреволюционной деятельности; в 1938 снова арестован сын Ахматовой. Облеченные в стихи переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который она два десятилетия не решалась зафиксировать на бумаге. В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина издательские инстанции предлагают Ахматовой ряд публикаций. Выходит ее сборник «Из шести книг» (1940), включавший наряду с прошедшими строгий цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения, возникшие после долгих лет молчания. Вскоре, однако, сборник подвергается идеологическому разносу и изымается из библиотек.
Война. Эвакуация
В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения (впоследствие «Клятва», 1941, и «Мужество», 1942 стали всенародно известными). По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя» (1940-65) — барочно-усложненным эпосом о петербургских 1910-х гг.
Постановление ЦК ВКП(б) 1946 года
В 1945-46 Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Кремлевские власти делают Ахматову наряду с М. М. Зощенко главным объектом партийной критики; направленное против них постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946) ужесточало идеологический диктат и контроль над советской интеллигенцией, введенной в заблуждение раскрепощающим духом всенародного единства во время войны. Снова возник запрет на публикации; исключение было сделано в 1950, когда Ахматова сымитировала верноподданнические чувства в своих стихах, написанных к юбилею Сталина в отчаянной попытке смягчить участь сына, в очередной раз подвергшегося заключению.
Последние годы. «Бег времени»
В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно, преодолевая сопротивление партийных бюрократов, боязливость редакторов, приходят к новому поколению читателей. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени». На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина (1964) и звание почетного доктора Оксфордского университета (1965). Сам факт существования Ахматовой был определяющим моментом в духовной жизни многих людей, а ее смерть означала обрыв последней живой связи с ушедшей эпохой.
Сын : известный учёный историк и географ.
Отец: Был прекрасным литературным критиком, тонким ценителем искусств, благожелательным и умным педагогом, этнографом, страстным путешественником и охотником.
Сочинения:
Сочинения. Мюнхен; Париж, 1967-83. Т. 1-3.
Сочинения. М., 1986. Т. 1-2.
Сочинения. М., 1990. Т. 1-2.
Литература:
Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.
Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. М., 1989.
Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. 1991.
Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой. М., 1997. Т. 1-3.
Выступление
Из книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая»
Из книг «Подорожник» и «Anno Domini»
Из книг «Тростник» и «Седьмой книги»
Р. Д. Тименчик

Весной 1912 года Анна Гумилевы путешествовали по Италии; в сентябре родился их сын Лев (Л. Н. Гумилев). В 1918, разведясь с Гумилевым (фактически брак распался в 1914), Ахматова вышла замуж за ассириолога и поэта В. К. Шилейко.
Первые публикации. Первые сборники. Успех
Сочиняя стихи с 11 лет и печатаясь с 18 лет (первая публикация — в издававшемся Гумилевым в Париже журнале «Сириус», 1907), Ахматова впервые огласила свои опыты перед авторитетной аудиторией (Вяч. Иванов, М. А. Кузмин) летом 1910. Отстаивая с самого начала семейной жизни духовную самостоятельность, она делает попытку напечататься без помощи Гумилева — осенью 1910 посылает стихи в «Русскую мысль» В. Я. Брюсову, спрашивая, стоит ли ей заниматься поэзией, затем отдает стихи в журналы «Gaudeamus», «Всеобщий журнал», «Аполлон», которые, в отличие от Брюсова, их публикуют. По возвращении Гумилева из африканской поездки (март 1911) Ахматова читает ему все сочиненное за зиму и впервые получает полное одобрение своим литературным опытам. С этого времени она становится профессиональным литератором. Вышедший год спустя ее сборник «Вечер» (с напутствием Кузмина) обрел весьма скорый успех. В том же 1912 участники недавно образованного «Цеха поэтов» (Ахматову избрали его секретарем) объявляют о возникновении поэтической школы акмеизма. Под знаком растущей столичной славы протекает жизнь Ахматовой в 1913: она выступает перед многолюдной аудиторией на Высших женских (Бестужевских) курсах, ее портреты пишут художники, к ней обращают стихотворные послания поэты (в т.ч. А. А. Блок, что породило легенду об их тайном романе). Возникают новые более или менее продолжительные интимные привязанности Ахматовой — к поэту и критику Н. В. Недоброво, к композитору А. С. Лурье и др. В 1914 выходит второй сборник — «Четки» (переиздавался около 10 раз), принесший ей всероссийскую славу, породивший многочисленные подражания, утвердивший в литературном сознании понятие «ахматовской строки». Летом 1914 Ахматова пишет поэму «У самого моря», восходящую к детским переживаниям во время летних выездов в Херсонес под Севастополем.
«Белая стая»
С началом Первой мировой войны Ахматова резко ограничивает свою публичную жизнь. В это время она страдает от туберкулеза, болезни, долго не отпускавшей ее. Углубленное чтение классики (А. С. Пушкин, Е. А. Баратынский, Расин и др.) сказывается на ее поэтической манере, остропарадоксальный стиль беглых психологических зарисовок уступает место неоклассицистическим торжественным интонациям. Проницательная критика угадывает в ее сборнике «Белая стая» (1917) нарастающее «ощущение личной жизни как жизни национальной, исторической» (Б. М. Эйхенбаум). Инспирируя в ранних стихах атмосферу «загадки», ауру автобиографического контекста, Ахматова вводит в высокую поэзию свободное «самовыражение» как стилевой принцип. Кажущаяся фрагментарность, разъятость, спонтанность лирического переживания все явственнее подчиняется сильному интегрирующему началу, что дало повод В. В. Маяковскому заметить: «Стихи Ахматовой монолитны и выдержат давление любого голоса, не дав трещины».
Послереволюционные годы
Первые послереволюционные годы в жизни Ахматовой отмечены лишениями и полным отдалением от литературной среды, но осенью 1921 после смерти Блока, расстрела Гумилева она, расставшись с Шилейко, возвращается к активной деятельности — участвует в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публикуется в периодике. В том же году выходят два ее сборника — «Подорожник» и «Anno Domini. MCMXXI». В 1922 на полтора десятка лет Ахматова соединяет свою судьбу с искусствоведом Н. Н. Пуниным.
Годы молчания. «Реквием»
В 1924 новые стихи Ахматовой публикуются в последний раз перед многолетним перерывом, после чего на ее имя наложен негласный запрет. В печати появляются только переводы (письма Рубенса, армянская поэзия), а также статья о «Сказке о золотом петушке» Пушкина. В 1935 арестованы ее сын Л. Гумилев и Пунин, но после письменного обращения Ахматовой к Сталину их освобождают. В 1937 НКВД готовит материалы для обвинения ее в контрреволюционной деятельности; в 1938 снова арестован сын Ахматовой. Облеченные в стихи переживания этих мучительных лет составили цикл «Реквием», который она два десятилетия не решалась зафиксировать на бумаге. В 1939 после полузаинтересованной реплики Сталина издательские инстанции предлагают Ахматовой ряд публикаций. Выходит ее сборник «Из шести книг» (1940), включавший наряду с прошедшими строгий цензурный отбор старыми стихами и новые сочинения, возникшие после долгих лет молчания. Вскоре, однако, сборник подвергается идеологическому разносу и изымается из библиотек.
Война. Эвакуация
В первые месяцы Великой Отечественной войны Ахматова пишет плакатные стихотворения (впоследствие «Клятва», 1941, и «Мужество», 1942 стали всенародно известными). По распоряжению властей ее эвакуируют из Ленинграда до первой блокадной зимы, два с половиной года она проводит в Ташкенте. Пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя» (1940-65) — барочно-усложненным эпосом о петербургских 1910-х гг.
Постановление ЦК ВКП(б) 1946 года
В 1945-46 Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина. Кремлевские власти делают Ахматову наряду с М. М. Зощенко главным объектом партийной критики; направленное против них постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946) ужесточало идеологический диктат и контроль над советской интеллигенцией, введенной в заблуждение раскрепощающим духом всенародного единства во время войны. Снова возник запрет на публикации; исключение было сделано в 1950, когда Ахматова сымитировала верноподданнические чувства в своих стихах, написанных к юбилею Сталина в отчаянной попытке смягчить участь сына, в очередной раз подвергшегося заключению.
Последние годы. «Бег времени»
В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно, преодолевая сопротивление партийных бюрократов, боязливость редакторов, приходят к новому поколению читателей. В 1965 издан итоговый сборник «Бег времени». На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина (1964) и звание почетного доктора Оксфордского университета (1965). Сам факт существования Ахматовой был определяющим моментом в духовной жизни многих людей, а ее смерть означала обрыв последней живой связи с ушедшей эпохой.
Сочинения:
Сочинения. Мюнхен; Париж, 1967-83. Т. 1-3.
Сочинения. М., 1986. Т. 1-2.
Сочинения. М., 1990. Т. 1-2.
Литература:
Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.
Найман А. Рассказы об Анне Ахматовой. М., 1989.
Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. 1991.
Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой. М., 1997. Т. 1-3.
Выступление
Из книг «Вечер», «Четки» и «Белая стая».
Сероглазый король

Песня последней встречи

Александру Блоку

Белая стая

***

1919 год

Наталии Рыковой (из книги «Anno domini»)

1938–1939 годы.

Ветер войны (из «Седьмой книги»)

Сентябрь 1941 года

1961 год.

Нечет (из «Седьмой книги»)

1961 год.

Список читателей

Другие статьи в литературном дневнике:

15.06.2012. Марина Цветаева. Стихи

Полный список статей

Авторы Произведения Рецензии Поиск Магазин Кабинет Ваша страница О портале Стихи.ру Проза.ру

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2024 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+