Гомеопат и священномученик Серафим
Митрополит Петербургский Серафим (Чичагов) — потомственный русский аристократ, блестящий гвардейский офицер, герой Русско-турецкой войны 1877–1878 гг, богослов и священник, прошедший путь до митрополита и Члена Святейшего Синода, был ещё и композитором, художником-иконописцем и целителем, создавшим самобытную лечебную систему. Пройдя архангельскую ссылку на Соловках, московские Таганскую и Бутырскую тюрьмы он был расстрелян в 1937 году, а в 1997 г. канонизирован Поместным Собором Русской Православной Церкви. Теперь российские гомеопаты могут гордиться, что в наших рядах есть святой-новомученик, наш предстоятель перед Богом!
На Русско-турецкой войне будущий священномученик (Л. М. Чичагов), глубоко сопереживая физическим страданиям раненых воинов, поставил перед собой задачу овладения медицинскими знаниями для оказания помощи своим ближним. По-видимому, именно на фронте Чичагов впервые познакомился с гомеопатическим методом лечения и сам начал лечить раненых гомеопатическими средствами. Вернувшись с войны в 26.8.1878 г. он начал интенсивно изучать медицину в Санкт-Петербургском Университете и затем разработал свою оригинальную систему лечения .
В 1890 г. вышла его книга «Что служит основанием каждой науке», в которой будущий святитель пишет:
«Я не боюсь ни критики, ни нападков на мою настоящую работу, так и на последующую, в которой я буду подробно излагать мою систему лечения “Медицинские беседы”, 1891], так как чувствую себя сильным и правым, служа науке, в основе которой лежит религия, и, взяв в помощницы природу, а также поставив себе общую пользу страждущего человечества, которой я всецело себя посвятил. Наконец, эта моя беседа была обращена к страждущим, которые, конечно, скорее и легче понимают истину» (стр. 4).
Л. М. Чичагов развивает христианский догмат о ТРОИЧЕСКОМ УСТРОЕНИИ ЧЕЛОВЕКА:
«Итак, человек сотворён не из одного тела, а также из души и духа. Может ли наука в таком случае говорить об устройстве человека и болезнях его, отвергая религию, подобие человека с Создателем и Самого Бога? Наконец, к чему послужит такая наука, если она заботится лишь о доставлении помощи болеющим тканям и не желает знать о существовании души, неразрывно связанной, однако, с телом, и духа, вселяющего страх Божий, возбуждающего совесть и имеющего столь громадное влияние на чувствительную и деятельную сторону человека» (стр. 16).
«Если б человек всегда держался здравомыслия и благоразумия, — пишет будущий православный иерарх, — то встречал бы в жизни наименьшую долю случайностей, неприятных его сердцу, и, следовательно, имел бы наибольшую долю здоровья и счастья. Но мысленная сторона редко держит себя достодолжно, предаваясь мечтам и рассеянности, а деятельная уклоняется от своего нормального направления, увлекаясь непостоянными желаниями, возбуждаемыми непотребностями естества и пришлыми страстями».
Размышляя об этиологии болезней Л. М. Чичагов пишет:
«Вся Библия и Евангелие полны указаниями, что корень человеческих болезней кроется в их страстях. В таком случае, в чём же заключаются причины болезней? Этот вопрос разрешится весьма легко, как только вникнуть в действие страстей на организм человека. Более чем ясно, что всякая страсть, влекущая к вредному образу жизни, увлечениям, необузданности характера и т. д., прежде всего производит порчу крови и порождает неправильность кровообращения; недоброкачественная кровь, питая ткани, изменяет их свойства, а изменённое кровообращение производит приливы крови только к известным органам и тканям или частям тела и нарушает их деятельность. Болезнь же есть ничто иное, как видимое или чувствуемое нарушение правильного хода жизненного процесса» (стр. 33).
В 1891 году выходит двухтомное издание Л. М. Чичагова «Медицинские Беседы» (СПб.: тип. «Кушнерев и компания»), где он искренне делится своими переживаниями и трудностями на тернистом пути лечебной работы и написания книги (в скобках указывается номер тома и страница):
«Вражда и преследование — это главные награды, благодарность некоторых больных — это временное утешение. Чтобы новое лечение приобрело сторонников, оно должно творить чудеса, добиваться таких крупных результатов, которые не мыслимы для существующих систем; необходимо вырывать людей из объятий смерти. С другой стороны, подобные результаты лечения убеждают общество в сверхъестественности и автору приписывают духовные силы, что в глазах людей низводит это лечение опять-таки в область фантазии, шарлатанства и эксплуатации. Творить чудеса надо, а творящим их выражается недоверие и сомнение. Следовательно, остаётся одно: молчать, терпеть, и выслушивать нарекания. Молчать, пока не наступит час, когда можно будет заговорить, не боясь за судьбу своего детища; терпеть, пока масса излеченных не заставит врагов лечения отнестись к нему с уважением; выслушивать нарекания, пока хулители и недруги, устыдясь своего пусторечия и злостного отношения, не обратятся сами за помощью в болезнях и не станут кланяться тому же человеку, которого несколько дней тому назад бранили».
Первый том содержит Первую и Вторую части на 680 страницах. Часть Первая (стр. 1–318) содержит 12 Бесед и посвящена главным образом истории медицины.
Беседа I «О медицине вообще» является своеобразным введением с критикой современных медицинских концепций, поднимает на щит достижения народной медицины, описывает развитие медицины у древних народов и делает акцент на использование целительных сил природы. Дается критическая характеристика систем лечения Гиппократа, его противников, учеников и последователей (Беседы II–IV).
Беседа V «История гомеопатии» (1 том стр. 106–127) целиком посвящена гомеопатии. В ней изложена характеристика концепции Ганеманна, его биография, отражаются нападки на это направление медицины.
Беседы VI–VII дают критическую характеристику терапевтических методов главных систем в медицине того периода.
Для нас важна Беседа VIII «Закон в медицине», где автор сравнивает аллопатический принцип с гомеопатическим, подвергает критике теоретические споры аллопатов и доказывает, что аллопатия зачастую излечивает не благодаря, а вопреки своей доктрине.
Беседы IX–X «Дозировка лекарств» вплотную подходит к проблеме минимальных гомеопатических доз. Один подраздел так и называется: «Сущность гомеопатии и дозировка её лекарств».
В Беседе XI «Современные фармакологические вопросы» Л. М. Чичагов касается химической классификации лекарств, понятия о силе лекарства, подавления болезней большими дозами лекарств, попыток гомеопатов открыть законы для дозировки своих средств. В Беседе содержится Отчёт Международного гомеопатического конгресса 1889 года, а также «Исповедь аллопата» (который потом стал гомеопатом!)
Далее он естественным образом переходит к Беседе XII «Аллопатия перед судом её представителей» (стр. 275–318). Здесь он подвергает тщательному критическому анализу солидный труд очень авторитетных представителей аллопатии Нотнагеля и Россбаха. Л. М. Чичагов подчёркивает, что эти честные учёные постоянно, на каждом шагу, признаются в своём незнании, демонстрируя, что их наука почти сплошь и рядом строится на шатких предположениях. Он делает вывод, что «после изучения подобной фармакологии вряд ли можно пользоваться “рациональной медициной”» (стр. 301).
Автор с большим уважением ссылается на Ганеманна и таких известных гомеопатов, как Аллен, Герхард, Юз, Бразоль и других.
Л. М. Чичагов неоднократно предостерегает последователей от причисления его как к аллопатам, так и к гомеопатам. Он утверждает, что медицина со времён Гиппократа едина и состоит из трёх частей: аллопатии, гомеопатии и гидропатии (водолечения).
«Я задумал после изучения медицины изменить только то, что мне казалось недостатками, а потому я не автор новой медицины, а лишь составитель новой фармакологии, новой дозировки лекарств, нового способа их употребления и т. п.» (1 том, стр. 528) «Итак, я не хочу быть ни лицемерным, ни и лживым, а потому не желаю давать своей системе никакого названия. Существует только одно целое, одна наука — медицина, отцом которой считается Гиппократ» (1 том, стр. 531–532).
Вместе с тем лекарственная терапия у него, несомненно, гомеопатическая, поскольку его лекарства готовятся способом динамизации и назначаются по ПРИНЦИПУ ПОДОБИЯ:
«Я утверждаю также, что кроме гомеопатического закона подобия не существует другого руководящего принципа действия лекарств. Некоторые системы, как, например, аллопатия, применяют его безотчётно, инстинктивно, не желая вникнуть в причину своих действий и объясняя всё лишь опытом, но, положительно, это упрямство с предвзятою целью».
Ссылаясь на Ганеманна, Чичагов утверждает: «чтобы иметь несомненные и верные средства для лечения болезней, необходимо жить с природою и отрешиться навсегда от стремления переделывать её на свой лад» (1, стр. 534). «Фармакология должна быть основана на научном эмпиризме» (1, стр. 534). «Большинство моих специфических средств имеют динамическое действие. Преимущества гомеопатии в том и заключаются, что она применяется только посредством динамического действия лекарства» (т. 1, стр. 640).
Интересна позиция Леонида Михайловича по поводу комплексных препаратов. Он утверждает, что «поскольку каждое лекарство испытывается порознь, то и применять их следует отдельно», и допускает при лечении хронической болезни применение не более двух лекарств и притом последовательно. Он говорит: «Если каждое лекарство можно испытывать только порознь, для познания его свойств, то при лечении болезней не может быть допущено многосмешение, т. е. уничтожение определённых свойств. Чем сложнее болезнь, тем она требует менее лекарств, так как корень или причина её одна, — недоброкачественная кровь, — и заниматься лечением определённых симптомов значило бы приносить страждущему временное облегчение. Более двух лекарств, употребляемых порознь, никогда не может понадобиться» (1, стр. 626). «Как известно, моим собеседникам из истории гомеопатии, первый врач, выступивший против многосмешения, был Ганеманн... Простоту он называл высшим законом врача» (1, стр. 626).
Леонид Михайлович уделял большое внимание ДОЗАМ лекарств:
«Для каждой системы лечения вопрос о дозировке есть самый важный и трудный для разрешения. Он начинает и разрешает всё.
Можно ли все лекарства дозировать одинаково, по одному выработанному типу? Нет, каждое средство требует особой дозировки, соображённой со свойствами, видом, качествами и действиями его. Только испытывая лекарственное вещество в различных дозировках и приготовлениях можно познать его из опыта, в каком виде и в каких дозах действие его быстрее, полезнее и ощутительнее. Конечно, в каждой фармакологии найдут несколько лекарств одинакового приготовления и одной дозировки, но, в общем, фармакология должна быть разделена на большое число отдельных форм приготовления как тинктур, так и делений лекарств на силы. Отличительная черта моих лекарств заключается именно в делении их на несколько сил или номеров, при установленной для каждого средства общей дозировки».
Однако САМОБЫТНАЯ СИСТЕМА Л. М. Чичагова весьма сильно отличается от современной гомеопатии.
Во-первых, он категорически настаивает использовать только неядовитые растения: «Все аллопатические яды должны быть принципиально отвергнуты».
Во-вторых, предпочтение отдаёт деревьям, исходя из их полезности в быту человека, поскольку полезными их сделал Творец. В фармакологию Л. М. Чичагова входят лекарства «...из сосны, ладана, берёзы, бука, орешника, граната, дуба, клёна, лавровишни, мирра, рододендрона, тополя, рябины, туи, финиковой пальмы, эвкалипта, ясеня, японской камфоры, лавра, кальмии, чилибухи, других деревьев». Из кустарников он использовал «...бруснику, бузину, гамамелис, гелониас, гидрастис канадензис, жасмин, индийский плющ (фитоллака), кондуранго, лаванду, ломонос, паслён сладкогорький, перец стручковый, пижму, руту душистую, хвойник (эфедра), хлопчатник и хмель». Применял он и травы «...арника, васильки, ветреница луговая, грудышник горький (Игнация), зверобой, ирис, кактус, коготки, очанка (Теукриум), подлесник (Азарум), ромашку, тысячелистник, щавель, алое (сабур), виргинку (Гамамелис)».
В-третьих, «люди должны были бы пользоваться теми средствами, которые произрастают в той же местности, где они живут». (т. 1, стр. 643). Поэтому главным лекарством своей фармакологии он сделал препарат из сосны, который назвал БАЗИС (оно близко известной нам Теребентине).
В-четвертых, из минеральных источников он использует только серу, известь и минеральные воды.
В-пятых, Л. М. Чичагов говорит, что «простейший, кратчайший и вернейший путь для определения свойств лекарств — это экспериментальный»; «целебные свойства лекарств выявляются в испытаниях: 1) на животных; 2) на здоровых людях и 3) на больных» (стр. 616). В отличие от мнения Ганемана он категорично утверждает: «Испытание различных свойств неядовитых лекарств должно производиться исключительно на больных людях» (стр. 617).
В-шестых, если лекарство подобрано правильно, то больной получает моментальное облегчение. Оригинальным в системе Л. М. Чичагова является применение лекарств для диагностики.
«Мои средства безвредны, предлагаются в малых дозах и действуют динамически, а не механически». «Этот проверочный приём даёт мне возможность иногда, после допроса больного, прямо переходить к нему, не теряя времени на выслушивание и выстукивание и, конечно, я почти всегда узнаю истинную причину болезни безошибочно».
«Для контроля диагноза с помощью лекарства, врач должен: 1) обладать специфическими средствами для всех органов, некоторых полостей и болезней; 2) точно изучить свойства своих лекарств; 3) лекарства должны действовать быстро» (1, стр. 564). «Подобный проверочный диагноз я ввёл давным давно в мою систему лечения и для всех болезней, так как все мои лекарства обладают специфическими свойствами» (1, стр. 656).
В-седьмых, Л. М. Чичагов разрабатывает концепцию ПРЕДОХРАНИТЕЛЬНОЙ МЕДИЦИНЫ. Он утверждает, что «предрасположение к известной болезни, без которого люди никогда не заболевают, есть ничто иное, как скрыто существующая болезнь, сопровождающаяся расстройствами кровообращения» (1, стр. 671).
В-восьмых, он утверждал, что можно лечить небольшим числом лекарств, действие которых тщательно изучены. Он предполагал, что «...число используемых лекарств будет сокращаться». Припомним, что Ганеманн большую часть своей гомеопатической жизни пользовался лишь десятком лекарств, и только к концу жизни его фармакопея достигла 99 наименований.
ВТОРОЙ ТОМ содержит подробное описание системы Л. М. Чичагова, приготовления и показаний к применению лекарств растительного происхождения, указания по лечению ряда заболеваний. По каждому своему лекарству Чичагов даёт критический обзор литературы, используя народные лечебники и даже рукописные источники монахов-знахарей. Главное же он черпает из гомеопатической литературы и собственных прувингов (испытаний) лекарств на больных. Руководство вполне доступно для применения практикующему врачу, а приведенные там гомеопатические патогенезы вполне могут быть взяты нами на вооружение и значительно обогатят современную Материа Медика.
В наше время в периодической печати также есть упоминания о медицинской деятельности Л. М. Чичагова. Киевский профессор Ю. Н. Квитницкий-Рыжов в журнале «Советское здравоохранение» (№ 8, 1984) охарактеризовал двухтомник Л. М. Чичагова, как «весьма своеобразный и интересный источник изучения истории популяризации медицинских знаний».
В статье «Скажи мне, кто твой врач» (Проблемы медицины XXI века с точки зрения православного врача) врач-офтальмолог В. А. Непомнящих говорит:
«В муках возрождается гомеопатия, уверенно занимающая подобающее ей место в медицине. Мало кто знает, что известный в истории Русской Православной Церкви митрополит Серафим (Чичагов), ныне прославленный Церковью как священномученик, был талантливым гомеопатом... По мнению владыки Серафима, врач должен знать одинаково хорошо как аллопатию, так и гомеопатию, чтобы лечить больного быстро и безопасно. Как аллопатия, так и гомеопатия имеют свои пределы возможностей. Для больного человека по большому счёту совершенно безразлично, каким способом (аллопатическим или гомеопатическим) его вылечит врач, лишь бы быстрее и без ущерба для общего состояния здоровья...»
Леонид Михайлович Чичагов создал самобытную систему лечения динамизированными лекарствами растительного происхождения, взяв за основу народную медицину, аллопатические и гомеопатические фармакологии, собственные испытания лекарств на больных людях. Он утверждал, что главным законом медицины является ЗАКОН ПОДОБИЯ, открытый Ганеманном, и был категорическим сторонником уницизма, применяя максимум два гомеопатических лекарства последовательно. Л. М. Чичагов разработал и блестяще применял проверку своего диагноза с помощью лекарств, которые давались непосредственно в ходе консультирования больного и вызывали моментальное улучшение состояния пациента. По некоторым сведениям за короткий срок медицинской деятельности (10–12 лет) он вылечил свыше 20 тысяч тяжёлых больных, от которых отказались другие врачи.
Выводы
Митрополит Петербургский Серафим (Чичагов), один из высших иерархов Русской Православной Церкви, причисленный к лику Святых в 1997 году, до своего священства свыше 10 лет занимался успешной медицинской практикой и разработал самобытную лечебную систему.
Л. М. Чичагов считал, что медицина едина.
Он утверждал, что главным законом медицины является ЗАКОН ПОДОБИЯ, открытый Ганеманном и прозорливо предсказанный Гиппократом. Он готовил лекарства путем динамизации, доводя разведения до степеней, сопоставимых с тысячной и пятитысячной шкалами. Он утверждал, что его лекарства действуют динамически, а не химически.
Л. М. Чичагов был категорическим сторонником уницизма в гомеопатии, допуская применение максимум двух гомеопатических лекарств последовательно. Особое внимание он уделял дозировке и схемам приёма лекарств, считая это высоким искусством врача.
Л. М. Чичагов разработал и блестяще применял проверку своего диагноза с помощью лекарств, которые давались непосредственно в ходе консультирования больного и вызывали моментальное улучшение состояния пациента.
Система Л. М. Чичагова, его труд «Медицинские беседы», заслуживает самого тщательного и глубокого изучения российскими гомеопатами, может быть весьма полезной в современной гомеопатической практике.
Медицинская деятельность Л. М. Чичагова сопровождалось яростной критикой, клеветой и преследованиями, какие испытал основатель нашей науки Ганеманн и с какими нередко сталкиваются современные гомеопаты.
Авторы предлагают обсудить вопрос о присвоении имени священномученика Серафима (Чичагова) Московскому отделению Российского гомеопатического общества.
Для православных гомеопатов и пациентов теперь есть возможность испрашивать молитвенной помощи в работе и исцелении нашего предстоятеля перед Богом священномученика Серафима (Чичагова).
История его жизни и гибели
http://www.proza.ru/2012/05/26/1400
Автор Валентина Карпицкая
Сила не в силе, а в любви
Валентина Карпицкая
Восхвалятся преподобные во славе
(Пс. 149)
Нескончаемая траурная процессия, провожающая в последний путь генерал-майора артиллерии Михаила Никифоровича Чичагова, растянулась по всему Невскому проспекту. Оркестр играет похоронный марш. Впереди идут офицеры; они несут на подушках генеральские ордена и медали. За ними на лафете, впряжённом шестёркой лошадей, везут гроб с телом покойного. По обеим сторонам лафета – караул: солдаты с ружьями на плече. Вдова Мария Николаевна Чичагова с четырьмя сыновьями – Николаем, Михаилом, Леонидом и Александром едут за лафетом в карете. Мария Николаевна не плачет, только тяжело вздыхает. Восьмилетний Лёня, сидящий рядом с матерью, глядит в её застывшие глаза и тоже вздыхает: он понимает, что стоит ей оставаться спокойной. Даже имам Шамиль, некогда жестокий и неумолимый властелин Дагестана и Чечни, который, будучи пленённым, находился под присмотром Михаила Никифоровича до его кончины, и тот, первым приехав разделить горе, постигшее семью Чичаговых, плакал, говоря: «Я, я всё с ним потерял! Никогда уже более не будет у меня такого друга, который бы так меня понял и так заботился обо мне!».
Путь до Смоленского православного кладбища неблизкий; и всю дорогу Лёня вспоминает счастливые минуты и часы, проведённые с отцом, родительская любовь которого сочеталась с требовательностью и воспитанием в сыновьях верности православным традициям и традициям чести и долга перед Отечеством. Вспомнилось, как отец взял его однажды с братьями с собой на церковную службу, когда он сопровождал в храм солдат. Солдаты стояли шеренгами и всё выполняли по командам: «на колени», «встать». При этом скрипели ремни и сапоги, бряцали сабли и шашки... И вот снова скрипят сапоги, и бряцает оружие... Только на этот раз солдаты сопровождают в последний путь своего командира... Господь призвал отца к Себе... Как теперь они будут жить без него? Лёня невольно вздрагивает и испуганно смотрит на Марию Николаевну. Мать гладит холодной рукой Лёню по русоволосой головке и приглушённым голосом говорит:
– Не бойся, сынок. Смерти не надо бояться. К ней надо готовиться.
– Как это... готовиться? – в волнении прижимает кулачки к груди Лёня.
– А так, чтобы не было стыдно за свою жизнь ни перед людьми, ни перед Богом... Жизнью и поступками своими надо рассказывать о своей вере!..
Слова глубоко западают в сердце мальчика. И без того благочестивый, после безвременной кончины отца он ищет утешение в богомыслии, доверяя Господу свою печаль, ищет духовный смысл жизни и смерти, читая церковные книги, и стремится в меру своих сил помогать матери, на плечи которой легла тяжкая задача вырастить четырёх сыновей.
Вскоре Лёня зачисляется в гимназию и после нескольких лет учёбы в ней поступает в Пажеский Его Императорского Величества корпус. С большой теплотой он будет отзываться о годах учёбы в Пажеском храме. Да, именно так он и называл возлюбленный корпус, наставники, начальники и руководители которого стали для курсантов почти родными, заменив юношам, среди которых было множество сирот, их отцов. Эти добрые воспитатели умели вразумлять и направлять своих питомцев, не прибегая к мерам, которые могли бы погубить их будущее. Именно в стенах Пажеского корпуса будущий офицер Леонид Михайлович Чичагов ясно осознает, что Православие есть сила, крепость и драгоценность нашего богохранимого отечества.
Во время обучения Леонид производится в камер-пажи. Перед ним открывается прекрасная перспектива придворной службы. Однако 18-летний камер-паж отдаёт предпочтение воинской службе со всеми её испытаниями и тяготами.
По окончании Пажеского корпуса Чичагов производится в подпоручики и в августе 1885 года направляется для прохождения службы в Первую Его Величества батарею Гвардейской Конно-Артиллерийской бригады Преображенского полка.
Начавшаяся в 1887 году русско-турецкая война привела гвардейского поручика Л.М. Чичагова в состав действующей армии на Балканах.
Молодой офицер сражается с турками в Передовом отряде генерала И.В.Гурко и участвует в самых кровопролитных сражениях: во взятии Телиша, в переходе через Балканы, сражении под Горным Дубняком и под Филиппополем. Война была вызвана подъёмом борьбы балканских славян против 500-летнего османского ига. И видя освободительных характер «войны за славян», Леонид Чичагов неизменно проявляет личное мужество и показывает себя черезвычайно смелым и распорядительным офицером.
Передовой отряд ценой больших усилий и людских потерь, в невероятно трудных условиях горной местности, усугублённых суровым климатом, взламывает турецкую оборону. В артиллерийских сражениях русские офицеры показывали чудеса военного искусства, изобретательности и храбрости. Одним из таких героев был и Леонид Михайлович Чичагов. За проявленные им лично отвагу и героизм он был произведён в гвардии поручики и награждён орденами Святой Анны 2-ой степени, 3-ей степени с мечами и бантами, 4-ой степени с надписью «За храбрость» и орденами Святого Станислава 2-ой степени и 3-ей с мечами и бантами с вручением ему лично главнокомандующим генералом М.Д. Скобелевым именной сабли «За храбрость». Великий князь Николай Николаевич Старший возлагает на поручика Л.Чичагова Георгиевский крест.
Но не только высшее командование с уважением относится к отважному поручику. Солдаты просто души не чают в своём командире за его поразительное бесстрашие, человеколюбие и за то, что он просто, без какого-либо высокомерия, «здравствуется с ними». А Леонид и действительно благоговейно, даже любовно относится к простым и отважным героям, различая под солдатскими шинелями своих братьев во Христе.
– Как боевое настроение, Прокофий? – спрашивает он рядового.
– Страха не страшусь, смерти не боюсь, лягу за Царя, за Русь! – улыбаясь во всё лицо, браво отвечает солдат, нисколько не кривя душой, готовый положить душу свою за славянских братьев.
Чичагов ведёт записи солдатских подвигов, которые позже войдут в его многочисленные сборники с рассказами о доблести русских воинов. Все рассказы являются документальной достоверностью, описаны незамысловатым, живым языком и больше напоминают притчи, в которых удалой русский солдат выказывает неустрашимость и сметливость. Вот одна из таких притч, названная весьма шутливо: «Галушка с маслом».
«Однажды Его Высочество Великий князь Главнокомандующий, посещая раненых в госпитале, подошел к солдату, которого пуля хватила в рот, в тот момент, когда он кричал «Ура!»
– Проглотил? – смеясь, спросил Главнокомандующий.
– Проглотил, – так же, смеясь, ответил солдат.
– Ну и что вкусно? – подшутил Великий князь.
– Да как галушка с маслом, — отвечал молодчина».
На войне Леонид Михайлович делает очень важный для себя вывод: «Сила не в силе, а в любви». Сострадание и желание помогать раненым бойцам приводит его к глубокому изучению истории медицины и целебных свойств растений. Он сам помогает страждущим, ведёт наблюдение, теоретически обосновывает свои выводы и впоследствии разрабатывает собственную методику лечения, которую подробно описывает в своём труде «Медицинские беседы». Однако, излагая свою систему, он предупреждает, что при лечении больного нужно иметь в виду не только больную плоть, но и искать корень болезни в душе человека. «Каждый больной неповторим, как неповторима и его болезнь, – говорит Леонид Михайлович. – И поэтому надо соединять данные природы, созданной Самим Творцом на пользу человечества, и учение Христа». «Медицинские беседы» Л.М. Чичагова и до настоящего времени пользуются большим спросом у врачей-профессионалов.
Промысел Божий уберёг Чичагова от ранений на полях брани и спустя два года снова привёл его в Санкт-Петербург, где он впервые встречается с отцом Иоанном Сергиевым, кронштадтским пастырем, и предаёт себя в совершенное послушание выдающемуся духовному наставнику, принимая все его наставления, как из уст Божиих. В течение тридцати лет Леонид Михайлович будет находиться в тесном духовном общении с великим пастырем Русской Православной Церкви и ни одного жизненного решения не примет без его благословения. Именно Иоанн Кронштадтский откроет Леониду Чичагову его будущее призвание – путь священства. И в подтверждение его слов через несколько лет во время посещения Леонидом Михайловичем Серафимо-Дивеевского монастыря прозорливая монахиня обратится к нему со словами: «А рукова-то у тебя поповские, даже, пожалуй, митрополичьи».
8 апреля 1879 года Л. М. Чичагов вступает в брак с Наталией Николаевной Дохтуровой, представительницей знаменитой аристократической фамилии. Этот брак весьма отличался от многих великосветских браков. Помня о том, что семья – есть прежде всего малая Церковь, в которой главное не угождение друг другу, но угождение Господу является основой семейного счастья, Леонид сумел привнести в уклад своей молодой семьи начала традиционного православного благочестия. В духе Христовой веры он воспитывает и четырёх своих дочерей – Веру, Наталью, Леониду и Екатерину, которые в будущем станут монахинями.
Удачно складывалась и военная карьера молодого офицера. В 1881 году он получает звание гвардии штабс-капитана и, как признанный знаток артиллерийского дела, командируется в Париж, где его представляют к награждению одним их высших орденов Франции. Леонид Чичагов становится Кавалером Креста Ордена Почётного Легиона.
В том же 1881 году происходит событие, которое поразило ужасом и потрясло не только Православную Русь, но и все царства земли – трагическая и велико скорбная кончина Императора, царя-освободителя, царя, даровавшего свободу миллионам крепостных людей.
Глубоко потрясённый мученической кончиной Царя-Страстотепца Леонид Чичагов решается первым внести лепту в сокровищницу родной истории и, ещё находясь за границей, приступает к выполнению трудной задачи: начинает со всем тщанием собирать фактический материал из великих дней жизни Александра Второго, Царя-Мученика, для будущей своей книги. Чичагов убежден, что «память о Царе-Страстотерпце должна пребыть неизгладимою до тех пор, покуда крест Христов будет носим на груди православных».
Вернувшись в Россию, Леонид Михайлович публикует важную для перевооружения российской армии военно-теоретическую работу «Французская артиллерия в 1882 году» и вскоре, несмотря на открывшуюся перспективу продвижения по ступеням военной карьеры, ошеломив родных и близких, неожиданно подаёт в отставку. Уже находясь в отставке, за годы прошлой безупречной службы 34-х летний штабс-капитан Чичагов получает звание полковника.
Леонид Чичагов продолжает собирать материал и к четвёртой годовщине гибели русского монарха в 1885 году издаёт исторически правдивую летопись под названием «Дневник пребывания Царя–Освободителя в Дунайской армии». Эта книга стала настоящей библиографической редкостью по военной истории, захватывающей душу читателя и поражающей воображение величием её Главного Героя – милосердного, любвеобильного и смиренного монарха, в лице которого автор навеки запечатлевает неугасимым сиянием образ человеческий…
Исполнив гражданский долг и долг христианина, Леонид Михайлович получает возможность воплотить и своё сокровенное желание. Мало кто знал о том, что талантливый офицер был к тому же прекрасным композитором и исполнителем со сложившимся композиторским почерком. Теперь полковник в отставке Чичагов находит удовольствие в том, что пишет духовно-музыкальные произведения для органа и фортепиано, которые содержат размышления о подвигах самопожертвования, красоте и любви к людям. Красивый мелодический язык, довольно сложные гармонии, хорошее чувство формы – всё это свидетельствует о природном таланте автора.
Ещё одному его таланту – таланту художника – предстоит раскрыться в недалёком будущем.
Но при всём многообразии талантов и занятий Леонид Михайлович считает, что главным делом его жизни должно стать служение Русской Православной Церкви. Он систематически посещает богословские занятия, на которых с ревностью и усердием изучает поучения Отцов и Учителей Церкви; памятуя, что вера без дел мертва, активно занимается благотворительностью: помогает детям-сиротам, родители которых погибли на войне, и военным, получившим увечья на полях сражений.
Леонид всей душой желает стать священником, но прежде, чем это произойдёт, ему придётся испытать одно из серьёзнейших искушений. Русская аристократия, заражённая духом масонства, считала зазорным путь священничества. В военно-аристократических кругах Санкт-Петербурга начались различного рода пересуды; многие аристократы расценивали стремление Чичагова как безрассудство: «Как? Блестящий офицер, герой Телиша и Плевны, душа аристократических салонов, настоящий «светский лев» – и вдруг сменить золотые погоны на чёрную рясу?».
Понимая всю сложность предстоящей жизни, супруга Леонида Михайловича, Наталья Николаевна, также не поддерживала мужа и мало того, была настроена категорически против такого его решения. Только протоиерей Иоанн Крондштадтский в личной беседе убедил её дать согласие на принятие Леонидом Михайловичем священного сана и благословил Наталью Николаевну стать матушкой.
Семейство Чичаговых переезжает в Москву, где Леонид принимает священство. Первым его приходом стал храм святого Николая на Старом Ваганьково. Отец Леонид, будучи человеком достаточным, восстанавливает заброшенную церковь, в которой в течение тридцати лет никто не служил, на собственные средства, за что удостаивается первой награды на поприще священнического служения.
А вскоре отцу Леониду приходится перенести первое испытание – из-за тяжёлой болезни в возрасте тридцати шести лет умирает его супруга, матушка Наталия. Отец Леонид перевозит тело супруги в Дивеево и хоронит на монастырском кладбище. Воспитание малолетних дочерей он поручает двум интеллигентным дамам, которые являлись одновременно и гувернантками, и экономками, но сам следит за их духовным воспитанием и заботится об их благополучии.
Имея в виду только одно желание – достигнуть Евангельского совершенства через исполнение заповедей Божиих, после смерти жены отец Леонид решается удалиться из мира. Он принимает монашество в Свято-Троицкой Лавре Сергиева Посада и постригается в мантию с именем Серафим в честь преподобного Серафима Саровского. С этого времени начинается многотрудная, скорбная, подвижническая монашеская жизнь с ежедневным строгим исполнением молитвенного правила и хождением на все церковные службы. Но нет выше церковного послушания! Отец Серафим всего себя без остатка посвящает служению Богу, восходя к самым высоким должностям в церковной иерархии. Он восстанавливает храмы и с высоким профессиональным мастерством лично сам пишет иконы для них; обогащает церковную литературу своими летописными произведениями: «Очерком Засимовой пустыни во имя Смоленской Божией Матери» и очерком «Жизнь преподобного Евфимия, Суздальского чудотворца». К этому следует добавить, что отец Серафим предпринял немалые усилия, чтобы обустроить Засимову пустынь, которая в конце XIX века стала одним из центров духовной жизни России. Но одним из главных дел жизни будущего отца Серафима стала подготовка канонизации великого подвижника Русской Земли – преподобного Серафима Саровского.
Как-то в Дивеево поклониться могиле чудесного старца приехал благообразного вида московский священнослужитель. Он выделялся среди многочисленных паломников своей прямой осанкой и строгим выражением в правильных чертах лица, исполненных мужественной красоты. Игуменья приветливо встретила посетителя, спросив его честное имя.
– Отец Серафим, в прошлом полковник артиллерии Леонид Михайлович Чичагов, – назвался священник, из скромности умолчав о том, что он является выходцем из знаменитого дворянского рода.
Он долго беседовал с игуменьей и узнал, что в монастыре живут три монахини, которые хорошо помнят преподобного Серафима и могут многое поведать из его жития. Настоятельница предложила гостю навестить старицу Параскеву, Пашу, которая обладает даром прозорливости и которая при жизни преподобного Серафима часто общалась с ним. Отец Серафим Чичагов с радостью принял предложение.
Не успел он переступить порог дома, в котором жила старица, как та воскликнула:
– Вот хорошо, что ты пришёл, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей и прославления.
Чичагов ответил блаженной Параскеве, что по своему положению он не может быть принятым Государем и что его сочтут за сумасшедшего, если он начнёт домогаться быть принятым Императором.
На это Паша сказала:
– Я ничего не знаю, передала только то, что мне повелел преподобный.
В смущении гость покинул келью старицы...
Возвратившись в Москву, Серафим Чичагов не раз вспоминал слова Пелагеи Ивановны Серебрянниковой, блаженной Паши Дивеевской. И однажды его пронзила счастливая мысль: «Ведь можно записать всё, что рассказывала о Преподобном Серафиме блаженная Паша и другие помнившие его монахини! Кроме того можно разыскать других лиц из современников преподобного и расспросить их о нём. А ещё можно ознакомиться с архивами Саровской пустыни и Дивеевского монастыря и взять оттуда всё, что относится к жизни преподобного.
А там... как Бог даст.
И, не загадывая далеко вперёд, отец Серафим Чичагов немедленно принимается за дело: он скрупулёзно изучает и анализирует монастырские архивы, стремясь не упустить ни единого документа, тщательно записывает воспоминания о чудном старце, которого знает вся Россия. В результате кропотливого труда из-под пера отца Серафима Чичагова выходит «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», основанная на неопровержимых исторических фактах и «Житие преподобного старца Серафима Саровского», величайшего прозорливца и чудотворца, являющегося украшением земли русской. Кроме этого архимандрит Серафим пишет образ преподобного Серафима Саровского, на котором запечатлел старца в молитвенном подвиге на камне, а так же составляет «Акафист Преподобному и Богоносному отцу нашему Серафиму, Саровскому чудотворцу», который и поныне совершается перед иконой преподобного Серафима.
Однажды, оставаясь один в комнате, отец Серафим Чичагов сидел за рабочим столом и рассматривал лежащую перед ним внушительную папку, предназначенную вниманию Святейшего Синода. Вдруг дверь кабинета приоткрылась, и в комнату вошел батюшка Серафим. Отец Леонид увидел его как живого, у него не мелькнула даже мысль о том, что это видение – так все было просто и реально. Каково же было его удивление, когда старец поклонился ему в пояс со словами:
– Спасибо тебе за летопись. Проси у меня всё, что хочешь за неё.
Отец Леонид только и мог вымолвить:
– Батюшка, дорогой, мне так радостно сейчас, что я ничего другого не хочу, как только всегда быть около вас.
Отец Серафим улыбнулся и стал невидим...
...Однажды Государю доложили, что архимандрит Серафим Чичагов покорнейше просит у Его Величества аудиенции. При этом сообщили, что архимандрит Серафим, в прошлом полковник артиллерии и участник русско-турецкой войны, награждён многими орденами, в том числе орденом Святой Анны и Святого Станислава. Кроме того Леонид Михайлович Чичагов является правнуком доблестного адмирала В. Я. Чичагова, одного из первых исследователей Ледовитого океана, и внуком П. Я. Чичагова, морского министра России, участника Отечественной войны 1812 года. О цели своего визита архимандрит Серафим сообщает, что поводом для него послужило одно обстоятельство, а именно: недавно в Дивееве умерла монахиня, современница отца Серафима Саровского, которая при кончине открыла ему, Чичагову, примечательные вещи.
– Серафима Саровского? – переспросил Николай Второй. – Не слыхал...
Встреча, однако, состоялась. Чичагов был милостиво принят Государем и, оставаясь с Ним наедине, имел удовольствие беседовать с Императором довольно продолжительное время. О чём шёл разговор, для всех осталось тайной, известно только, что архимандрит сообщил Государю о некой Елене Мотовиловой, которая много лет хранит письмо, собственноручно написанное Его Величеству Серафимом Саровским незадолго до кончины. Вскоре по дворцу поползли слухи, что саровский святой напророчил стране великие скорби, и что царь-батюшка выступит в роли искупителя за людские грехи. Говорили, что боголюбивый Государь все пророчества принял на веру, а иначе почему тогда после встречи с монахом Он, собрав своих верноподданных и спросив о Серафиме Саровском, воскликнул: «Немедленно прославить!»
После этой встречи прошло совсем немного времени, и в одном из указов Его Императорского величества было выражено желание Государя Николая Александровича: «Дабы доведено было до конца начатое уже в Святейшем Синоде дело о прославлении благоговейного старца».
Прославление Божьего угодника и чудотворца земли русской с участием Императора Николая Второго и членов царской семьи было назначено на 17-19 июля 1903 года. Подготовку к проведению торжеств проводил отец Серафим Чичагов. Имеется документ, составленный самим архимандитом Серафимом, в котором расписано в деталях, каким должен быть церемониал и как следует устроить перевозку богомольцев и паломников из Арзамаса в Саров, забота об обеспечении их жильём и питанием.
Со всей страны хлынул народ, чтобы насладиться духовным торжеством. Духовные празднества прошли с небывалым размахом, обрадовав сердца всех православных людей. Новая яркая звезда засияла на небе церковном. Прославление преподобного Серафима Саровского стало одним из величайших событий в истории Православной Церкви.
Как поразительно бывает зрение пророческое, которое даётся Божиим угодникам по горячим их молитвам!
Впервые будущее России предсказал старец Серафим самолично его посетившему Александру Второму. «Будет некогда царь, который меня прославит, после чего будет великая смута на Руси, много крови потечёт за то, что восстанут против царя и его самодержавия, но Бог царя возвеличит».
Незадолго до своей кончины преподобный Серафим подтвердил предначертанное: «Будет это непременно: Господь, видя нераскаявшуюся злобу сердец, попустит начинаниям их на малое время, но болезнь их обратит во главу их, и на верх их снидет неправда пагубных замыслов их. Земля русская обагрится реками кровей, и много дворян побиено будет за великого Государя и целость Самодержавия его. Но не до конца прогневается Господь и не попустит до конца разрушиться земле Русской, потому что в ней одной преимущественно сохраняется еще Православие и остатки благочестия христианского».
Откроется и содержание письма, врученного Николаю Второму от Серафима Саровского, в котором великий старец предрёк: «Идет последнее царствование, государь и наследник примут насильственную смерть».
О, многострадальная матушка-Русь... Не о тебе ли, не о твоей тяжёлой и трудной доле плакал преподобный Серафим, заглядывая в не столь далёкое будущее...
Злодейский тысяча девятьсот восемнадцатый... От рук палачей принял мученическую смерть боголюбивый Царь-батюшка и вся Царская Фамилия. Власть в стране перешла в руки слугам сатаны...
Безбожные двадцатые и тридцатые... Закрываются монастыри, грабятся и оскверняются храмы... Подвергаются арестам, лагерям и ссылкам священники и благочестивые миряне. Им же несть числа. Многие из них принимают смерть за Христа. Среди священномучеников был и митрополит Серафим Чичагов.
Митрополиту Серафиму шёл 82 год. Он имел ясный ум, доброе, истинно христианское сердце, мгновенно откликался на нужды ближних. В ноябре 1937 года владыку Серафима арестовали. Он был тяжело болен, и его не могли увезти в тюремном автомобиле. Тем, кто производил арест, пришлось вызвать карету скорой помощи. Всё его имущество, включая иконы, книги, рукописи, облачения, было конфисковано.
Есть свидетельства, что владыке Серафиму обещали сохранить жизнь, если он публично отречётся от веры и Православной церкви. Но он не отрёкся. 7 декабря 1937 года постановлением НКВД он был осуждён на смерть. К месту казни его, в подмосковное Бутово, истерзанного пытками, но несломленного духом, палачи принесли на носилках...
Тяжкий путь служения Богу и людям митрополит Серафим Чичагов прошел достойно и мужественно как подлинный воин Христов.
Спустя пятьдесят лет, 10 ноября 1987 года Леонид Михайлович Чичагов был полностью реабилитирован.
Вся жизнь священномученика митрополита Серафима была направлена на исполнение послушаний, налагаемых на монаха, восходящего по ступеням иерархической лестницы: иеромонах, архимандрит, епископ, архиепископ, митрополит. Он трудился во многих местах, и везде его деятельность оставила свой след. Самобытный мыслитель-богослов, блестящий военный, врач, духовный писатель, композитор, иконописец и патриот – таким остаётся в памяти благодарных потомков Леонид Михайлович Чичагов.
23 февраля 1997 года Русская Православная Церковь, по достоинству оценив подвиг митрополита Серафима, прославила его в лике Святых.
Священномученик Серафим (Чичагов)
Митрополит Петроградский (V 1937)
Память совершается
28 ноября / 11 декабря
Тропарь, глас 5-й:
Воинство Царя Небесного
паче земнаго возлюбив,
служитель пламенный
Святыя Троицы явился еси.
Наставления Кронштадтского
пастыря в сердце своем слагая,
данная ти от Бога
многообразная дарования к пользе
народа Божия преумножил еси.
Учитель благочестия и покорник
единства церковнаго быв,
пострадати даже до крове
cподобился еси.
Священномучениче Серафиме,
моли Христа Бога
спастися душам нашим.
© Copyright: Валентина Карпицкая, 2012
Свидетельство о публикации №212052601400
Другие статьи в литературном дневнике:
