Александр Игнатенко о Дугине1. Творчество А.Г.Дугина имеет ярко выраженный антихристианский характер. В своих многочисленных работах он последовательно и целенаправленно осуществляет деконструкцию христианских оснований русской государственности и культуры, на основании философии индуизма, древнегреческой мифологии и неоплатонизма. 2. Философия Дугина — образец деградации её предмета, как по форме, так и по содержанию. С точки зрения формы, деградация состоит в том, что понятийное логическое мышление — подменяется чувственным, метафорическим, а философия — превращается в мифологию. Метафорические понятия и отдельные мифы Дугин синтезирует на основании герметических диалектических принципов. Основные характеристики герметического мышления Дугина: механицизм, схематизм, гностический редукционизм. В целом, его способ философствования можно определить как герметическая мифология. Классический предмет западной философии – мышление и бытие, русский философ подменяет изучением хаоса (материя), психологией и социологией. 3. Дугин варварски отождествляет христианство и языческие учения. Не видит принципиальных, несовместимых различий между трансцендентной природой христианской Пресвятой Троицы и языческими богами (бесами), между Личностью Творца и безличностным принципом восточных нехристианских религий, между сущностью нетварной благодати и тварными (демоническими) энергиями, между Таинствами и инициациями в языческих мистериях (и посвящениях). 4. Дугин не понимает природы мышления и его отличия от чувственных форм познания. Не видит различия между понятием и чувственным образом (метафорой). Не понимает необходимости логической операции определения понятий и их классификации. Не может эти логические операции корректно провести. 5. Дугин не понимает сущности классического аристотелевского и диалектического способов мышления, в чём их принципиальные отличия. Некритическое отношение к диалектической форме является источником совершенно абсурдных и фантастических положений. 6. Философскую форму познания Дугин полагает более развитой и превосходящей, чем религиозную. Религиозную форму неправомерно отождествляет с логической, а философскую — с формой чувственного познания (метафора). 7. Понятие парадигмы Дугин не в состоянии определить непротиворечиво и строго. Его трактовка совершенно не соответствует исторической традиции его применения, и тождественна понятию хаоса. 8. Дугин пересматривает содержание категории хаоса, который традиционно, в античности, противопоставлялся форме и идее, и рассматривался как синоним материи и бесформенности. С этой целью, используя диалектический метод, в понятие хаоса как материи он вносит содержание формы и идеи (логоса). В результате, было получено центральное понятие «новой философии» - парадигмы-хаоса. Согласно заявлениям Дугина, его философия хаоса – это принципиально новое, русское направление развития философии М.Хайдеггера, альтернативное традиционной исторической философии. Но так ли нова предложенная Дугиным идея и философия? Понятие «нового хаоса», согласно дугинским представлениям, объединяет в себе « остатки» содержания традиционного понятия хаоса как материи и понятия логоса. В «новом хаосе» Дугина мы находим два старых понятия материи и мышления (логоса, сознания), - только в «одном флаконе». И, что же здесь принципиально нового мы можем обнаружить? Да ничего! Под видом новой философии и нового подхода к предмету философии, Дугин предлагает нам ортодоксальный диалектический материализм! Только более дурного «разлива» – не марксистский (основанный на гегелевской логике), а дугинский, варварский и примитивный (основанный на мифологическом мышлении досократиков и герметистов). В диалектическом материализме-марксизме, материя — это единственная субстанция и первоначало, тогда как сознание – продукт её саморазвития. Или, как показал Е.С.Линьков (самая респектабельная версия марксизма), мышление (логос, сознание) – это атрибут материи, т.е. её необходимый момент саморазвития, без которого материя не материя. Мышление, логос, сознание – это высший этап развития материи. Следовательно, различия между ними мнимые, и собственно материя и сознание (мышление) это суть моменты одной и той же единственной сущности – материи. В философии хаоса Дугина, мы видим старые действующие «лица» (материя и сознание) и «старые песни о главном» - диалектику и материализм, только в новой философской аранжировке. Для того, чтобы вновь «упереться рогом» в свой любимый диамат, Дугину пришлось «перелопатить» уже всеми забытые залежи философии Гераклита, традиционализма, экзистенционализма. Мы уверены, что и при другом исходном наборе философских первоисточников для своей философии, Дугин, в любом случае, получит «на выходе» диалектический материализм. Только называться он будет, возможно, ещё более многозначительно и загадочно. Например, философия мысленного присутствия. И так же, как и в философии хаоса (несмотря на упоминание в названии мышления), там будет отсутствовать главное, то, что делает философию философией – мышление и его формы. Дугинская философия мысленного присутствия, наверняка, будет настоящим шедевром постфилософского безмыслия. 9. Мы отмечали, что слова А.Камю, адресованные философии экзистенциализма, оказались пророческими. Дальнейшее развитие философии только подтвердило, что борьба философов против мышления (рационализма), как собственной формы философского знания, приведёт их к философскому самоубийству, к убийству предмета философии. В исторической цепи философских самоубийств фамилия Дугина будет вписана золотыми буквами. Потому, что только наш, только русский философ, мог так тотально надругаться над формой мышления и предметом философии. И в этой области, помимо революции, балета и космоса, благодаря философии Дугина, мы также можем «стать впереди планеты всей». 10. Философию диалектического материализма, в форме философии хаоса, Дугин полагает в основание своего варианта евразийской концепции и четвёртой политической теории, которая является очередной комбинацией абсурдных идей диамата, традиционализма и политического хайдеггерианства. Дугин пока до конца четвёртую политическую теорию ещё не придумал, — и это очень хорошо! В ней, согласно его планам, отрицанию будут подвергнуты все предыдущие теории: первая (либерализма), вторая (коммунизма) и третья (консервативная). Через год Дугин сможет построить и пятую теорию. Для этого необходимо будет «по-взрослому», нон-конформистски сказать «абсолютное нет» четвёртой теории и т.д. Четвёртая теория будет надстройкой над евразийством, которое, похоже, философу уже не так интересно как раньше. Дугин сам толком не может объяснить, о чём будет четвёртая теория. Но, чего там не будет, по его заявлениям, так это «субъектов». Там не будет государства, народов, наций, религий и т.д. Там не будет консерватизма, поскольку это расизм, не буде либерализма, поскольку это гомосексуализм, не будет коммунизма, поскольку это атеизм. Ничего там не будет! Только будет мысленное присутствие тумманости радикального субъекта. В пятой политической теории не будет даже её автора, который будет вынужден прятаться в «парадигмальных складках» парадигмы модерна от преследований радикального субъекта четвёртой политической теории. 11. Возникает естественный вопрос, какое отношение христианского учения к рационализму, с которым боролся Дугин, традиционалисты и постклассическая философия? Причина объективации и натурализации мышления не в самом разуме и логической форме. Отвергать и отрицать форму мышления — безумие. Наряду с созерцанием и духом, мышление есть всеобщая (лучше сказать истинно-априорная) форма нашего познания. Она «априорна» нашей душе и сознанию. Мы слова не можем сказать без мышления, оно сопровождает созерцание и духовную деятельность нашей души. Причина объективизации мышления в ложной направленности его деятельности, связанной с грехопадением первого человека. Чтобы преодолеть объективацию мышления, его необходимо воцерковить. 12. Дугин, по сути, выводит модерн из христианства. Поскольку « во внутренней сакральности, — пишет он, — по природе ему отказали еще раньше – при переходе от манифестационизма к монотеизму. Так были разработаны предпосылки онтологии модерна.» © Copyright: Наталья Чернавская, 2016. Другие статьи в литературном дневнике:
|
