Мое отношение к растущему списку санкцийПослушала новости - впечатление, что вокруг нас сжимается кольцо. Закрытие неба, отказ в поставках запчастей в разных отраслях экономики, удар по спорту - переносы соревнований и нос в другую сторону от наших спортсменов. Всевозможные запреты, исключения из организаций. Вот и китайские банки слились. И братушки один за другим дают драпака... Хотя простая болгарка, уехавшая от хорошей жизни на заработки в Испанию, услышав русскую речь, сказала мне: "Вы никогда не уезжали из нашего сердца." Но есть от чего коленям задрожать, да? С чем я могу сравнить свои ощущения... У меня в жизни много чего было. Еще до 1991-го и до 1993-го, когда к окну моего редакционного кабинета можно было только подползти, потому что на улице стреляли, а в небольшом рукаве коридора, где не было окон, скопилось много молодых сотрудников и не все сохранили присутствие духа. Ты - в руководящем составе, значит, отвечаешь за всех. За их жизнь и здоровье. И тебе совершенно не до себя, когда снова кто-то заходит и говорит, что машинистку вырвало от ужаса прямо на пишущую машинку... Простите. И взрыв, вы знаете, у нас в редакции был. А с утра ничего не предвещало. И за пять минут до него я заглядывала в маленький кабинет в конце коридора, где, если память права, ближе в подоконнику сидел Дима Холодов со счастливым азартным лицом, потому что перед ним был кейс, где должны были лежать важные документы, а оказалось взрывчатка. Я тоже думаю долгие годы, как все его товарищи, упрекающие себя до сих пор - если бы удалось тогда наорать как следует, что от отдела должен кто-то пойти на совещание по выставке прессы на ВДНХ, может, всё сложилось бы иначе... Потом вспоминала свои встречи со свидетелями, настоящими и липовыми. Особенно авантюрную поездку в Челябинск, где обещали за 250 тысяч долларов видеозапись с подготовкой и взрывом. Пришлось блефовать. Конечно, денег нам с собой никто не дал. Но ведь те, кто звал, думали, что я их привезла. Помню, как кричали на меня мужики из небольшого числа сопровождавших, когда я вошла со свидетелем в лифт, а они не успели... В те годы сравнялся с жизнью кошелек, где лежала куда меньшая сумма. Не помню страха. Но сейчас у меня другие ассоциации. Когда я читаю про то, куда мы мчимся со страшной скоростью, то вспоминаю - поймите правильно, это из области чувств, а не прямых аналогий - пейзаж в иллюминаторе самолета. Кабульская чаша в феврале 1987 года была в снегу. Говорили, так бывает редко. И ничего, кроме азарта, я не чувствовала. Кроме ответственности - доехать до госпиталя, до частей... Довезти до наших военных посылки, собранные московской молодежью. Доехать, в руки отдать. Дошли слухи, что не доходят. Поэтому мы летели. Вчетвером. Трое мужчин, в числе которых был Герой Советского Союза, самый тревожный из нас человек. И я, молодая. глупая, не знающая, с какой стороны берут оружие. Я вспоминаю дорогу туда. Не обратно. Помню, что мозг был занят одним - как лучше выполнить свою миссию. Миссию в Кабуле. И всё. Наверное, я идеалистка. Но в любой тревожной ситуации, когда мне рассказывают про то, как трудно жить, я вспоминаю всех своих родных, включая родителей, которые росли и растили детей в алтайской тайге. Ни у кого ничего не просили, ни от кого ничего не ждали. Я не помню, чтобы моя сибирская бабушка Каплинья, умершая в Карагайке, когда пошла попариться в баньку и уснула на лавке, домой принесли, она в рай и отошла, хоть раз в жизни пошла ко врачу. А ведь она пережила целый ХХ век со всеми его войнами и революциями. Представляете, если бы я ей сейчас села про санкции рассказывать. Что касается того, что сжимается круг, то если он - триста спартанцев, то я предпочту встать рядом с царем Леонидом, моим кумиром из греческой истории и из старого, не компьютерного, фильма. Не Ксеркс с его войском, воины которого уходят аж за горизонт, мой герой. Круг, который не сдался. Его не забудут, в отличие от тех, кто стоял на обочине, но не в центре истории. Могу ли я их предать? Один чудак с лицом фальшиво-грустным, Солидный вид, манера поведенья – Его душа не стоит и полушки, А вот потомок эфиопов Пушкин Себя считали русскими по праву И не мирясь с мировоззреньем узким, Любой из них достоин восхищенья, Язык наш – многогранный, точный, верный – Да что там Даль! А в наше время много ль Не стоит головой стучать о стенку В душе любовь сыновнюю лелея, Их имена остались на скрижалях Они любовь привили и взрастили Патриотизм не продают в нагрузку Константин Фролов-Крымский. 18.11.2012 © Copyright: Душа Шахини 1, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
