«— Вы не писатель?
— Что? Писатель? Нет, я не писатель. А что? Вы любите писателей?
— Нет. Не люблю.
— Отчего же? Они люди… — он сладко и продолжительно зевнул, — ничего себе.
<...>
— Ну, ей-Богу же, мой писатель! Совершеннейший писатель! Да как же вас не бить, голубчик вы мой!
По-видимому, слово «писатель» было для нее бранным, и вкладывала она в него свой особенный, определенный смысл.»