Мистерия Любви.

Черновик. Не выправлено.
Наша семейная жизнь не складывалась. Мы были с Любой на грани развода.
- Пошутили с монеткой - хватит! - говорил я Любе. - Пора заканчивать эту бодягу и мучать друг друга.
Люба не соглашалась со мною и плакала в ответ. Я успокаивал ее и все повторялось по новой. В Горкоме комсомола я курировал Дворец бракосочетания. Перезвонил директорам нескольких крупных львовских предприятий и выбил несколько ставок для кабинета семейных отношений молодоженов. Весь город обклеил плакатами, договорился с республиканским ТВ - помог Любин родственник - глава Украинского комитета по телевидению и радиовещанию. Но молодежь в кабинет не пошла В то время на тему секса было наложено табу. Попытался заставить силой - перед подачей заявления на регистрацию брака, молодожены в обязательном порядке должны были посетить кабинет семейных отношений, где их тестировали на психологическую совместимость. Но все было напрасно. Кабинет прекратил работу после моего ухода из Горкома комсомола.
Я часто задавал себе вопрос о том, почему Люба согласилась выйти за меня замуж и не находил ответа. Очевидный ответ о том, что она любит меня мне не приходил в голову.
Но вернемся к нашей с Любой поездке в Карпаты. Одно время у меня жил парень из Яремче - городок в Карпатах. Ему не хватило места в общежитии универа. И всю зимнюю сессию он жил у меня. В этом нет ничего странного. В гостиницах места не хватало. Останавливались у родственников, знакомых. От этого страдали в первую очередь москвичи, где их квартира превращалась в постоялый двор.
В Карпатах нас с Любой встретили как почетных гостей. Хозяйка спросила о том, как нам стелить - вместе или отдельно. Я сказал, что мы подали заявление, поэтому нам с Любой выделили отдельную комнату. В эту ночь мы впервые занялись любовью по взрослому.
В соседней комнате спали хозяева и мы старались не шуметь, поэтому молча занялись сексом. Впрочем, секса, в прямом смысле этого слова, практически не было. Было как - то по домашнему, словно мы жили друг с другом не один десяток лет.
Я излишне мнительный человек и ревновал Любу к ее бывшим ухажерам. Сказал ей об этом. В ответ услышал:
- Ты у меня первый мужчина, который был со мною близок. На простыне были капельки крови и застирала ее, - сказала Люба, но простыни с кровью я не видел.
Излишне говорить, что Люба была у меня первой женщиной с которой я был близок.
Утром хозяйка накормила нас завтраком и сказала. что прибежит с работы в обед, чтобы накормить нас с Любой. Я сказал ей, что мы не маленькие и сами управимся.
Мы прогулялись с Любой по улице, полюбовались заснеженным горами и вернулись в дом.
Я решил порадовать хозяев ужином. Возле универа располагалось кафе, где в горшочках подавали чанахи. Их я и решил приготовить. Я помнил, что входило в их состав. Смело взялся за дело. Кинул в горшочки крупные куски свинины, картошку, порезанную на четвертинки, лук, фасоль, сушеные белые грибы, вместо маслин добавил соленые огурцы, положил специи, залил водой с томатной пастой и поставил в духовку. Получилось весьма вкусно. Хозяйка попросила рецепт. А рецепт был прост: кидай в горшочек все, что попадется на глаза.
Поужинав, мы отправились с гостями в горы. Прихватили с собой санки. Люба решила напоить нас глитвейном. Хозяин нес сумку с шампурами для шашлыков. Забрались на самую макушку. Снег был по пояс. Дрова было не найти. Я наломал еловых веток и разжег костер. Шашлыки лишь обжарили и съели их полусырыми. А вот глитвейн у Любы удался на славу и моментально ударил в голову. С горы спускались на санках.
Так прошла наша с Любой поездка в Карпаты. Я тянул и не сообщал маме о свадьбе. Любины родители активно готовились. 8 - го марта я купил букет тюльпанов, во внутрь положил пригласительный на свадьбу. Мать благославила нас с Любой. После знакомства с Фишер, она была рада любому моему выбору.
Свадьба прошла в банкетном зале интуриста о чем позаботилась тетя Лошадь. Мы пили с Любой виноградный сок, налитый в бутылку из-под коньяка и с нетерпением ждали окончания свадьбы.
На доске объявлений висело объявление о наборе в строительный отряд, который будет работать в Польше полтора месяца. Я подал документы. Учитывая. что я был внештатным сотрудником горкома комсомола, меня утвердили.
К тому времени мы решили с Любой развестись. Заявление на развод хотели подать после моей поездки в Польшу, так как боялись, что развод помешает мне получить заграничный паспорт. В Польшу я поехал свободным человеком.
Как я провел эти полтора месяца в Польше я и хочу рассказать. Как Люба прожила эти полтора месяца без меня, я никогда не спрашивал ее о этом.
Я восстановил Любин телефон и сообщил всем знакомым о трагической гибели Любы. Я обратил внимание на то, что один ее знакомый передает ей привет. Отправил ему заготовленный текст о гибели Любы и задал ему вопрос о том откуда он знает Любу? Его ответ озадачил меня. Полностью привожу текст, который мне прислал мужчина:
"Мое сочувствие. Я узнал я узнал об этой трагической новости из строчки в facebook увидев фото Любы и посты ее подружек. До сегодняшнего дня не могу поверить. Мы были знакомы с Любой более 45 лет с тех пор, кода я работал во Львове. Познакомились с нею случайно. У нас оказалось много общих знакомых. Потом я переехал в Киев. Общались редко. Но с началом войны и определенными изменениями в здоровье, последнее время мы переписывались чаще. Обязательно помолюсь за упокой ее души на 40 дней. Пусть покоится с миром. Ужасное и страшное событие. Еще раз мои искренние сочувствия. С уважением Володя."
Из любопытства я просмотрел их переписку. Люба лежала со мной и писала ему. Приветственные открытки. Интересовалась его здоровьем, писала о своих проблемах. Мечтала о встречи с ним, писала о том, что это будет праздник. Признавалась ему в своих чувствах.
Володя жил в Швейцарии у дочери и лечился от онкологии. Как беженец из Украины лечился бесплатно.
Меня заинтересовал Володя. От Любы я ни разу не слышал о нем. Навел справки у бывших горкомовских работников. Никому из них его фамилия не была знакома. Подружка Любы с третьего этажа, сказала, что помнит его. Он отжал своей любовнице квартиру выехавшего еврея.
Навел справки о нем в гугле. Володя после Львова работал в ЦК комсомола Украины. Затем стал членом известной киевской банды. Занимался продажей золота и драгоценных камней.
Они встречались с Володей как раз в то время. когда я был за границей в Польше. Был ли у них секс - не знаю. Хотел спросить об этом у Володи. Написать ему о том, что пишу роман о Любе и хочу узнать побольше о его отношениях с Любой, но передумал. О мертвых надо говорить только хорошее.
Созвонился с кумой. Она сказала, что Люба в Киеве долго прихорашивалась перед тем как пойти на встречу с Володей и вернулась счастливая с лицом светящимся от счастья.
Я хотел написать роман в стиле кинофильма "Мужчина и женщина". Рассказать правду о себе и об Любе. Но со мной произошло нечто странное( я был на кухне. Голова ничего не соображала, Попытался вернуться в комнату, делал шаг к двери, но какая-то сила возвращала меня назад. Подобная свистопляска продолжалась около часа. В конце - концов путем героических усилий мне удалось вырваться с кухни. Добрался до кровати и вырубился.
Кума рассказала о своих подозрениях о том, что у Любы явно были какие0то отношения с моими друзьями. Однажды я услышал конец фразы, которую сказал Август - мой коллега по горкому комсомола. "А ты думаешь, что он, то есть я, святой?" - сказал он, намекая на отношениях с Любой.
Об одной Любиной измене я знаю совершенно точно от самой Любы. Она поехала в Киев на машине со своим шефом - начальником ДОСААФ, у которого работала бухгалтером. По возвращению из Киева призналась мне, что у них с полковником был секс и деликатно добавила о том, что впервые с ним испытала оргазм. Сколько мы с Любой не старались добиться его у нас ничего не вышло. Со мной во время секса у нее так и не было оргазма.
Любино сообщение об измене меня ничуть не тронуло, так как я сам провел это время с любовницей. Из переписки с Володей меня больно задел тот факт, что Люба была с ним духовно близка. Я же в последнее время стал для нее чужой. Устраивал бесчисленные сцены из-за политических разногласий. Приходил в ярость, если Люба не соглашалась со мною. Она была за мир и жвачку, я же полностью поддерживал Россию в войне. Упрекал Любу в смертных грехах и обзывал ее последними словами.
И задавал ей вопрос о нашем разводе. Мне не понятно было зачем мы живем с нею вместе? Люба лишь плакала в ответ и все повторялось по новой.
Но пора, думаю, рассказать о моей поездке в Польшу. С чего начать свой рассказ? С дневника, в котором я все подробно описал.
Дневник автора за 1976 год.
Это была удивительная и красивая история, закончившаяся весьма печально для влюбленных сердец, но благополучно для нашей супружеской жизни с Любой. Произошла она через два года после свадьбы в далеком 1976 году.
В то время я заканчивал универ и был внештатным сотрудником Львовского горкома комсомола. На историческом факультете универа, где я учился парторг попытался заставить меня возглавить студенческий строительный отряд, который должен был ремонтировать студенческое общежитие - зароботка никакого и все лето надо торчать во Львове, поэтому я предпочел уехать на полтора месяца со стройотрядом в Польшу. Денег тоже особо не заработаешь на ремонте тех же студенческих общежитий, зато себя покажешь и мир посмотришь. Когда еще будет подобная халява.
Люба в то время заканчивала институт и получила направление на работу в глухое село в Карпатах. С трудом - через горком комсомола - удалось получить распределение во Львов в вычислительный центр потребкооперации, где она и протрудилась добрый десяток лет. вплоть до его расформирования.
Наша семейная жизнь оставляла желать лучшего - всерьез подумывали о разводе, что мы ошиблись и со свадьбой надо было решать обдуманно, а не бросать монетку.
Ни себе, ни друзьям мы ничего не доказали. Фортуна,, видимо ошиблась - должна была выпасть "решка", а не "орел". Пора остановиться, развестись и начать жизнь сначала, пока не поздно, пока мы молодые и у нас нет детей. Общего имущества еще не нажили, каждый из нас прописан в квартире родителей. За 5 минут - без проблем - разведут в обычном ЗАГСе.
Сегодня, хотя бы самому себе, я должен признаться в том что фортуна в нашем случае вовсе не ошиблась и на самом деле в том судьбоносном выборе она не причем. На самом деле выпала "решка", а не "орел". То есть, никакой свадьбы не должно быть! Это я, как казалось мне, незаметно перевернул монетку "орлом". Зачем я проделал этот трюк с монетой - не знаю. Какая - то блажь нашла на меня. Фокусник из меня никакой, поэтому мне кажется, что Люба заметила, что я мухлюю с монеткой.
Но, если заметила, почему не сказала об этом? Не знаю.
Говорить о том, что я Любил в то время Любу или испытывал к ней непреодолимую страсть, не могу. Я испытывал к ней определенную симпатию, мне многое нравилось в ней. Возможно, если бы наши отношения продлились родилась бы любовь, но в тот момент ее и близко не было. Не забывайте, в памяти еще были свежи наши отношения с Фишер. Моя сердечная рана еще кровоточила. Сегодня я думаю, что в тот момент, не осознавая этого, на инстинктах, решил, что клин надо клином вышибать.
Почему Люба дала согласие на брак - не знаю".
От себя сегодняшнего, добавлю: после трагической гибели Любы никогда не узнаю. Я неоднократно спрашивал Любу о том, почему она вышла за меня замуж. Люба в ответ пожимала плечами, и говор ила о том, что ей нравились мои голубые глаза, моя улыбка и еще что-то неубедительное. Замечу, что Володе, о котором я писал выше, в своих эсэмэсках ему, она писала то же самое, и теми же словами, что говорила мне. Иногда, мне кажется, что Люба действовала по моему же принципу - клин клином вышибала. Напомню об юноше, приехавшей к ней с предложением руки и сердца. С ним у Любы была в школьные годы первая любовь, студентов мединститута, намекнувшие мне, что третий лишний на новогодней вечеринке.
Люба не испытывала ко мне безумной любви - я ей был симпатичен и не более того. Ей нравилось говорить со мной на самые разные темы, так как я был начитан и имел самый широкий круг интересов, и, как говорят женщины, не лапал ее руками.
5 утра. Пишу, а на Киев идет массированная комбинированная атака. Бьют по ТЭЦ и Каневской гидроэлектростанции. Украина обстреливает краснодарский край. Надо перезвонить сестре и нашей обшей. еще институтской, подруге - Свете, которая живет на даче под Киевом. Я же живу в параллельной реальности и пишу о любви. В восемь утра отключают свет. Надо пораньше выйти погулять с собаками. Но, не будем отвлекаться и вернемся к моему дневнику за 1976 год.
"В Польшу я поехал свободным человеком - по возвращении подадим с Любой заявление в ЗАГС и разведемся. Люба согласна со мной. Не развелись до моего отъезда лишь по одной простой причине: я опасался, что из-за развода мне не выдадут заграничный паспорт. Обручальное кольцо я оставил дома, чтобы не вносить его в таможенную декларацию.
В Польшу мы ехали без копейки денег. 60 рублей мы оставили в комитете комсомола универа, а такую же сумму по курсу мы должны были получить в Польше. 60 рублей на полтора месяца - не разгуляешься.
Перед отъездом в Польшу с нами проводили бесчисленные инструктажи. На одном инструктаже кгбэшник так нас застращал, что о том. чтобы провести контрабанду мы даже не думали. Командиру мы сдали для работы по две бутылке водки и коробке конфет. А можно было провести что угодно, так как таможенники нас не проверяли - что взять с бедных студентов? Увидев у нас гитару таможенник взял ее в руки и пропел всю дорогу от таможни до Люблина в Польше.
С нами на практику ехали девчонки с филфака универа. Вот они то везли с собой огромные чемоданы, забитые контрабандой.
В Люблине нас поселили в студенческом общежитие, которое нам и пришлось ремонтировать. Тогда-то я и познакомился со Светой - студенткой из Югославии, которая приехала с однокурсником на преддипломную практику. С ней то у нас и был любовный роман. о котором я и собрался рассказать.
Я заметил ее сразу же, как только вошли в фойе общаги. Стройная девушка с огромными глазами, о которых как говорят литераторы, бездонных, в которых можно было утонуть. Одета Света была в джинсы и синию тенниску. Точно в такую же был одет и я.
Но на Свету я обратил внимание вовсе не по тому, что она была красива - мало ли на сете красивых женщин? Даже среди наших девчонок из стройотряда не меньше десятка были настоящими красавицами, а о студентках с филфака и говорить не приходилось. Среди них каждая вторая могла принимать участие в конкурсе красоты, на котором она непременно бы победила. Света привлекла мое внимание по тому, что опершись спиной на столб в фойе общаги она рыдала взахлеб.
Поляки при поселении абитуриентов в общежитие использовали довольно странный принцип расселения, знакомый нам по продаже билетов на поезд в СССР. Стоишь в очереди и покупаешь билет в купе независимо от пола. У нас не было ни чисто женских, ни чисто мужских купе. Купе для некурящих и для тех, кто злоупотребляет этим зельем.
Одно дело когда в общежитие в комнату с тремя девушками поселят парня - для него будет сущее раздолье оказаться в цветнике девиц. Но совсем другое дело, когда к трем парням поселят девушку. Правда это в зависит и от девушки - некоторым и понравится.
Но Светлана была не из таких. Юность она провела в Москве. так как ее отец был военным атташе от Югославии. И она прекрасно говорила по-русски и знала жизнь а СССР ничуть не хуже меня. Была убежденным членом компартии Югославии. И мы часто спорили с ней о... строительстве социализма в наших странах. И ее взгляды во многом отличались от моих. Югославия была более открыта миру, чем СССР. Там выходили иностранные газеты и журналы, крутили американские фильмы, работали иностранные компании. Товары, которые привозили в СССР из Югославии были намного дороже, чем те же польские. Товары, которые продавали в СССР были модны и качественны. Упомянутая тенниска, которая была на мне в тот день, прослужила мне правдой лет десять.
Мы стояли в общей длиннющей очереди к столу администратора. Забыв о том, что я в гостях, подошел к Свете и спросил у нее:
- Отчего слезы у такой очаровательной девушке,- польстил я Светлане.
Света глянула на мою стройотрядовскую форму цвета хакки, на которой было множество нашивок, эмблем и значков, так что можно было не представляться издалека было видно, что я "звендзек радецкий", как говорили поляки. Было
указано и мое имя.
Во всех странах бывшего Варшавского блока русский язык учили в школе в обязательном порядке, поэтому и поляки прекрасно говорили по-русски. Поэтому проблем со знанием русского языка у поляков не возникало. Говорили. кто хуже, кто лучше, в зависимости от того, как ты учился в школе.
Света говорила по-русски без малейшего акцента. Еще бы, ведь она закончила московскую школу. Позже отца Светланы перевели в Вашингтон на аналогичную должность.
Света заканчивала учебу в университете в Белграде. На семейном совете было решено, что после окончания университета, она отправится к отцу в США. Если захочет, можно будет поступить в университет в США и получить диплом, который будут признавать во всем мире.
Мы были одеты со Светой точно близняшки = за исключением стройотрядовской курточки ,которую я снял из-за жары, на нас были одеты схожие вещи тех же самых фирм.
Заметив это, Светлана через силу усмехнулась. Прочитав название города из которого я приехал, сказала, как будто, в данный момент это был самый главный вопрос:
Говорят, Львов красивый город.
Тем временем к нам подошел Радек - однокурсник, который приехал на практику со Светой. Развел руками и заговорил со Светой по сербски. Слова казались знакомы но понять ничего не было возможно.
Нашел какого=то начальника. Услышав мою просьбу не селить Свету в комнату к мальчишкам, лишь нагло рассмеялся в ответ. Ели сдержался, чтобы не заехать ему в морду.
Света вытирая, точно ребенок, слезы, текущие из глаз, твердо заявила:
- Я возвращаюсь в Белград. Узнай, пожалуйста, когда будет поезд.
Радек послушно побежал к телефону автомату.
Я спросил Свету:
- Поясни, в чем дело?
- Меня поселили в комнату с тремя поляками. Я просила, требовала, возмущалась -бестолку, ржут в ответ.
Я участливо спросил:
- А что говорят?
- Говорят, что поляков мало, и прибавка населения им не помешает.
- Идем к начальству, - сказал я.
- Бесполезно, и я ходила и Радек ходил, - все напрасно.
- Все ж таки, давай сходим со мною. У кого вы были? Она показала глазами на дверь.
- Знакомый с системой управления университетом, я сразу же направился к проректору по хозяйственной части.
- Увидев мою форму, секретарша беспрепятственно пропустила нас в кабинет проректора. Нас - русских, поляки не любили, но побаивались, зная свое место и бесплатно доили, точно дойную корову.
- Какие-то проблемы?
- Я объяснил причину нашего визита.
- Пустяк! Надо решить маленькую проблему. Надо поселить эту милую девушку с нашими л=девчонками.
Пред тем, как идти к проректору, я бросил взгляд на командира отряда.
Командир мило беседовал с какой-то абитуриенткой.
Командир отряда у нас был молодой аспирант того же университета, он мило беседовал в это время с полячкой.
Вопрос решился без кровопролития. В коридоре я, не стесняясь, выругался. Услышав матюки Светлана выругалась. Извини, не удержался. Но мне приятно, что ты так искренно переживаешь за меня. Ничего не поделаешь, придется ехать - пройду практику в Югославии.
- Ты хочешь остаться? - спросил я У Светы. наконец-то как следует рассмотрев ее. Когда Света перестала плакать, от обиженной девчонки не осталось и следа. Передо мной была моя ровесница. Причем, очень красивая ровесница. Моего роста, худощава, но все, как говорится, в меру. Похудей на 2 - 3 кг. и станет сдыхликом, как незаслуженно обозвала ее Люба, разглядывая фотографии.
У нее была идеальная девичья фигура, Пресловутые 60 - 90 кг. будут после родов, которые она, как и все спорят. Она со временем расцвете и превратится из гадкого утенка в лебедя. Впрочем, она и сейчас не была гадким утенком, а настоящим лебедем, чтобы ее красота была завершенной.
Славяне имеют много замечательных черт характера. Но есть и отличия. Цвет волос, разрез глаз, строение тела оличаются. К тому же, не надо забывать бал, компании тянется не одно столетие. Владели турки были мендалевидной формы. Во всех чертах ее прекрасного лица, был легкий восточный оттенок. Совсем чуть-чуть. От этого ее лицо становилось загадочным. Большие губы, плавный, красивый овал лица. становилось загадочным. Косматая грива густых волос до плечь, забранных в хвостик на затылке, длинные музыкальные пальцы...
Не влюбится в нее было невозможно. Она вся была наша, своя, поэтому мы так легко нашли с ней общий язык, но одновременно не нашей иностранкой. По ее расправленным плечам и спине и спине, Света догадалась что понравилась мне. И не стала скрывать того, что я понравился ей.
На мой вопрос: хочет ли она вернуться в Югославию, Света без малейшего кокетства с ее стороны доверчиво призналась: Теперь уже не хочу. Но тут же категорично заявила: с поляками в одной комнате я категорично жить не буду.
В уголке глаз блеснула слезинка. Я взял ее руку в свою, успокоил и заверил. Что -ни будь, придумаем. Света обратила внимание на светлую незагорелую кожу.
- Ты женат? -догадалась она. К ее словах звучало и сожаление, и удивление, и сожаление и обида не на меня, а - на судьбу. которая свела ее с хорошим, по-видимому человеком, так как плохой остался бы безучастен к ее слезам не пошел бы из-за нее ругаться с проректором, но тот оказался женатым, что не осталось незамеченным мною. Ей было легко со мной, а мне - с ней. Мы не скрывали своих чувств, не старались казаться лучше, чем были на самом деле. По тону наших Слов, выраженью лица можно было легко догадаться о том. что мы думаем друг о друге в эту минуту.
В ответ на вопрос Светы, я утвердительно кивнул головой и убрал руку с ее плеча.
- Давно? - спросила Света. Я понял, что она хочет спросить меня на самом деле: - Третий год.
- Так долго?! - изумилась Света. - Во сколько же лет ты женился?
- В - 19! лет.
- Так рано? искренно изумилась Светлана. Значит, она ждала ребенка!
Мы были знакомы со Светой всего лишь полчаса, все, что волновало меня перед отъездом из дома, я выложил ей все как на духу.
Светлана с мудростью, свойственной славянским и еврейским женщинам, возразила!
- Если Бог не дает деток, это - не счастье, а - горе. Вы чем-то наверное, прогневали Бога?
- Ты - верущая?!
- Нет, я - коммунистка. Но, я - верю в Бога. не дожидаясь моего очередного вопроса, пояснила: В Югославии другие порядки. К вопросам веры в партии, относятся терпимее, чем у вас в стране. Меня заинтересовали ее слова, и я рассказал Свете, то, что больше всего интересовало ее. Перед отъездом мы решили развестись. Отсутствие детей в данном случае - благо, не будет страдать кто-то третий из-за нашей глупости.
По дороге, я успел рассказать Свете, о том, как почему мы поженились и как бросили для этого монетку. Удивительно, но у меня возникло такое чувство. Что она прекрасно поняла, что двигало нами в тот момент. Услышав о предстоящем разводе, Света заметно успокоилась. В ее глазах появился какой- то загадочный блеск. Она была на удивление порядочна. Московские педагоги не даром ели свой хлеб. Я на 100 процентов уверен в том, что она на память могла процитировать знаменитое письмо Татьяны Онегину:
"Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня."
Так же я уверен в том, что если бы я не сказал Свете о скором разводе с Любой, мы остались бы с ней просто друзьями и близости между нами не было бы. \впрочем, я могу ошибаться и, спустя годы, излишне идеализировать ее. Она прежде всего была женщиной и мужчина разобраться в женской психологии не в состоянии.
Пришла моя очередь задавать Светлане вопросы. Но мы тем временем подходили к общежитию, поэтому я спросил о главном:
- У тебя есть парень?
- Конечно, ведь я не монашка. У меня есть жених, - призналась она и поспешила заверить меня: - Это не мой выбор. а выбор родителей. Он служит в ведомстве у папы. Весьма перспективный молодой человек. За ним я чувствую себя, как за каменной стеной.
Я догадался, да это было и не трудно:
- Ты не любишь его?
Светлана, опустив глаза, словно убеждая себя, сказала:
- С ним хорошо, спокойно... Но я, действительно, не люблю его... - Безрадостно вздохнула и продолжила: - Нисколечко... И в Польшу я практически сбежала, чтобы немного отдохнуть от его ухаживания. Надоел! Но родителям он нравится. Говорят, что он - завидная партия для любой девушки. Его отец - высокопоставленный дипломат, готовится защитить диссертацию. Уже сейчас ему предлагают хорошую работу в штатах. Сделал мне официальное предложение...
- А ты?!
- Сбежала в эту дурацкую Польшу. Но, видимо, придется вернуться, значит - не судьба, - безрадостно вздохнула она.
- Успокойся, все решено - ты будешь жить в комнате с нашими девчонками, думаю, вы подружитесь.
- Спасибо тебе за это! И за то, что подошел ко мне. - После небольшой паузы она добавила: - Странно, мы с тобой знакомы от силы полчаса, а успели выложить друг другу все свои секреты. Почему? Со своим женихом я никогда не вела такие откровенные беседы.
- Ничего странного. Все легко объяснимо: в поезде незнакомые друг другу люди изливают свою душу, рассказывают все свои сокровенные тайны. Они знают, что на остановке они разойдутся и больше никогда не встретятся, поэтому столь откровенны друг с другом. Так и мы - через месяц разъедимся в разные страны и навсегда забудем друг о друге.
- Не хотелось бы...
- Увы, такова жизнь!
Мы уже стояли на пороге общежития. На последок я повторил слова, сказанные мне Светой:
- С любовью нельзя шутить! И процитировал слова Анжелике - маркизе ангелов, которые она сказала Сержу Голону: любовь – это очень серьёзное чувство, и играть с ним нельзя, иначе можно нанести рану, от которой не удастся оправиться, иначе её можно никогда не найти. Нет более страшного наказания за нетерпеливость и слабость, чем приговоренным к вечному одиночеству, что является более суровым наказанием, чем любое другое.»
Так между нами зародилась любовь. Мы со Светой были созданы друг для друга, словно случайно встретились две половинки разбитого сердца.
В фойе девятиэтажного корпуса общежития, где располагалась
администрация, мы вошли со Светой, держась за руки и смотрели друг на друга влюбленными глазами, что не осталось незамеченным, окружающими.
Я подошел к командиру и сказал ему о том, что Света будет жить в комнате с нашими девочками. Но командира это совершенно не интересовало. Он завистливым взглядом смотрел на Свету:
- Ну, ты и даешь, старик! Такую кралю оторвал, что только держись! - сказал командир, флиртуя уже с двумя новыми полячками. А кто она? - поинтересовался командир.
Я пояснил:
- Студентка из Югославии, - и рассказал ему о том, что ее хотели поместить в комнате с тремя поляками.
Излишне, думаю, говорить о том, что командир мечтательно закатил глаза, думая про себя: - Вот меня бы так поселили с тремя полячками.
К Свете подошел Радек и сообщил ей, что поезд Белград, на котором они приехали в Польшу, отправляется через полчаса. Билеты можно купить.
- Я - остаюсь, - сообщила ему Света. - Буду жить с девочками из
стройотряда.
Наши девчонки охотно прияли Свету в свою компанию и вскоре обменивались нарядами. Та, нежданно - негаданно, наш отряд пополнился двумя новыми бойцами. Почему двумя? Раде за компанию присоединился к нам. Вскоре у него, кстати, завязался скоротечный роман с рыжеволосой девчонкой из комнаты, в которой жила Светлана.
Вечером мы тесном кругу отмечали наш приезд в Польшу. В комнате, как вы помните, у командира был стратегический запас спиртного. Стол был богатым. Света, естественно сидела рядом со мной. Объясню почему я оказался в избранной компании
командира. В то время я работал внештатным сотрудником горкома комсомола, вопрос о моем переходе на постоянную работу в горком был решен - после приезда из Польши, я становился штатным сотрудником горкома комсомола, поэтому, я, как бы, был начальником над командиром отряда.
Светлана, естественно сидела рядом со мною. Пить водку она наотрез отказалась, поэтому пришлось сбегать в магазин и купить для нее дорогущий итальянский вермут.
В комнату к нам заявились неожиданные гости - те самые поляки, которых охмурял командир. Командир, щедрая душа, тут же усадил их за стол. Полячки с жадностью накинулись на угощения, закусывая водку московской колбасой и заедая конфетами. Финал был весьма неожиданным: полячки, не сговариваясь, развязали шлейку на шее, на которой держалось платье и оказались в чем мать родила, сидящие за столом мужики обалдели от увиденного. Несколько слов должен рассказать о том наряде в котором заявились к нам полячки. Спина, то ли у сарафана, то ли у платья была открыта. Декольте - до пупка. Все сооружение держалось на двух шлейках, завязанных на шее. Полячки, после выпитого лихо отплясывали нечто новомодное.
Во время танца, платье девиц словно по мановению волшебной палочки, оказались на полу и девицы устроили стриптиз.
- Вот так сюрприз! -воскликнул комиссар. - Ничего подобного я и не ожидал.
Следует заметить, что у девиц были превосходные фигуры. Можно было залюбоваться, в других обстоятельствах можно было, конечно, залюбоваться ими, если бы это было в интимной обстановке, а не в такой шумной компании. Сужики сидели открыв рот от восторга. Себя со стороны я не видел. Но, отчего-то, Светлана мне заехала в бок кулаком и в слух сказала:
- Фу, какая мерзость! Пусти! - потребовала она.
Я попытался остановить ее:
- Куда ты?!
- Спать! отрезала она. - Принимать участие в дальнейшем действии я - не желаю!
Я бесцеремонно усади. Поднял с пола сарафаны и отдал их полячкам ее. Командным голосом сказал:
- До свидания! - и показал им на дверь.
Девчонки обиделись:
- Не понравилось? и от волнения перешли на польский язык. С трудом понял сказанное ими. Но суть сводилась к следующему:
- Вы с накормили, угостили, - и показали руками на стол. - Мы - честные девушки должны расплатится.
Пришлось выставить их силой.
Комиссар ч осуждением смотрел на меня: "Сам снял девчонку, читалось в его глазах. Да еще какую! А нам не дает. Вслух же сказал:
- Всю обедню испортил!
- Можешь вернуть и даже трахнуть, но потом всю жизнь на лекарство будещь работать. С тех пор с польками никто не хотел иметь дело, только командир, который , как говорится, дорвался до бесплатного.
Комиссар на следующий день всем разболтал о случившемся. \с тех пор мльчишки из отряда предпочитали обхаживать стройотрядовских девчонок\, а от полячек бежали как чумные.
Света вскоре поднялась со словами:
- Устала, пойду отдохну!
Я, естественно, пошел провожать ее. Провожал... до самого утра. На улице было по летному тепло. Полная Луна освещала нам путь. Заблудились со Светой в старом городе, удивительно похожего на Львов. Сидели на улице за столиком круглосуточного кафе. Болтали обо всем и - ни о чем конкретном. Я больше слушал Свету. Она рассказывала о Югославии. То, что услышал от нее, меня удивляла и даже шокировало.
Югославы, как и мы, строили социализм, но, как заметил Горбачев во время своего визита в Югославию, с "человеческим лицом" - такой де он пытался построить и у нас.
Основное отличие заключалось в том, что предприятие принадлежало не государству, а - трудовому коллективу, который был напрямую заинтересован в результатах своего труда.
Рассказывал о непростой истории Югославии. Сталин из-за политических разногласий, объявил Югославии экономическую блокаду и они вынуждены были сотрудничать с западом.
Югославы хорошо помят о том, сколько русской крови было пролито за их освобождение от турецкого ига...
Через несколько дней после нашей прогулки по ночному Люблину, я спросил у Светы: что тебе привести из СССР и неожиданно услышал:
- Казаха!
Услышав о казахе, я грубо говоря, обалдел. от услышанного:
- Кто? Кто? - переспросил я Свету.
Она повторила казаха...
- Какого еще казаха?
Света пояснила:
- Ну. такого, с трубкой, в папахе.
Казаки в составе русской армии воевали на в Югославии.
Я улыбнулся про себя и подумал о том, что бы я попросил привести из Германии.
Так проходили наши дни, вернее вечера. В разговорах, посиделках в кафе. В кафе, кстати, между нами возникли первые разногласия Как джентельмен, я открывал перед дамой дверь, она закрывала и открывала сама, давал прикурить, Света обиженно отворачивалась и прикуривала сама, отказывалась от угощения, объясняя это тем, что это обижает ее. Все ж таки, хотя сербы и славяне и по духу близки нам, но это все ж таки Европа.
Учлышав это, я обижено буркнул в ответ, не сдержавшись обозвал ее югославской дурой.
Господи, да как ты не понимаешь, я - ухаживаю за тобой.
- Делай это как то иначе! - попросила Света и, не обижайся, пожалуйста.
- Так проходили наши дни, вернее вечера: днем я - работал, Света - училась.
Мы до сих пор не поцеловались. Разговаривали друг с другом и не могли наговориться - этим были сыты.
Впервые мы поцеловались на пороге комнаты Светланы, куда я проводил ее, нл в этом поцелуе не было страсти, а была - любовь.
Мы не спешили, прекрасно понимая, что все у нас еще будет впереди. и это непременно произойдет.
Единственное, что омрачало наши чувство, это тот факт, что я был женат. Да. собираемся разводится, но когда это еще будет.
Мы хотели со Светой близости, и с нетерпением ждали этой минуты. Но заняться любовью в общежитии не так - то просто.
Гуляли, строили планы на будущее. Светлана прекрасно знала что из себя представляет жизнь в СССР, звала в Югославию. Но что я там стану делать, не зная языка, не имея работы, жить на шее у жены, нет уж, увольте! Решили, что лучше всего нам будет в третьей стране, где мы начнем с нуля строить нашу семейную жизнь.
60 рублей быстро закончились. Тратили деньги Светланы. Потом и они закончились. Я одолжил у рыжеволосой девчонки с филфака золотое колечко и загнал его. Они уезжали раньше нашего и я написал любе записку, чтобы она отдала 100 рублей - столько стоило контрабандное колечко. Люба без распроссов отдала ей деньги.
Первым делом я решил купить Любе подарки. Пошел без девчонок. Увидел французское мыло в цветной упаковке. В то время у нас вошло в моду коллекционировать мыло в красивой упаковке. Посмотрел на цену дороговато. Мыло было упаковано в коробку из трех кусочков. Я думал, что столько стоит упаковка, оказалось коробка. Взял две коробки. Кассир сказала мне: пан не купит - дорого, да так при этом посмотрела на меня. Я гонорово заявил:
- Беру. Половина денежек - тю тю. На оставшиеся купил Любе две ночнушки - одна длиной до пола, прозрачная с голой спиной. Вторая больше походила на плвтье Золошки, то же прозрачная, то же из нейлона. Затем купил бутылку мартини, которое Любила Люба. Ра э том денежки почти закончились
Люба , когда я работал в горкоме, поехала на неделю с поездом дружбы в Венгрию. Денег у нее было 300 рублей. Но привезла не намного больше, чем я.
с тех пор я зарекся ездить без денег заграницу.
В субботу мы отправились всей группой на экскурсию. Светы не было. Я спросил у девочек, которые жили с нею в одной комнате.
- А где Света?
- Заболела.
на ходу бросил командиру:
- Командир, я остаюсь! и пояснил: Света заболела!
Только в столовой мы получили сухой паек придется голодать. Свету нашел в кровати.
Дождался, когда уедет автобус.
С тревогой спросил:
- Ты и правда заболела! Нарвал на ближайшей клумбе букет и отправился к Светлане.
Дверь в комнату не была закрыта. Свету застал в кровати. Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в шелку. Света спала. Я на цыпочках прокрался к кровати. Положил на подушку одуренно благоухаюшую розу и сел рядом с кроватью на стул. Положил свою руку на руку Светланы и тихонько погладил ее. Света не проснулась. Я невольно залюбовался ею. Она была такая родная, домашняя.
Нашел у девочек кипятильник и заварил кофе. Светлана пила крепчайший кофе в не ограниченных количествах. Там же в тумбочке нашел пачку нераспечатанного печенья и вчерашнюю булочку. Здесь же были крохотные коробочки с повидлом, которые давали к чаю в студенческой столовой. Положил все это на тарелку. Завтрак готов. Светлана по прежнему крепко спала. будить не стал. Открыл окно и закурил в окно. затем вновь сел на стул возле кровати.
Она проснулась от запаха кофе. Сладко зевнула и потянулась, как кошка. Не открывая глаз, спросила у меня:
- И долго ты намерен так сидеть?
- Вечность! - заверил я Светлану.
В ответ услышал от Светланы:
- Жену ты по утру так же будешь?
Я утвердительно кивнул головой.
- Завидую ей, - сказала Света. - Всю жизнь мечтала о том, чтобы по утрам меня будили именно так, только не поглаживанием руки, а - нежным поцелуем, говоря при этом: "Любимая, завтрак на столе или ты хочешь, а чтобы я подал его тебе в постель?"
Не обращая внимание на ее болтовню, я нежно поцеловал ее, но не так, как жену, и повторил слова Светланы:
- Любимая, завтрак на столе или ты хочешь, а чтобы я подал его тебе в постель?"
Не отвечая мне, Света взяла с подушки розу и понюхала ее.
- Как замечательно пахнет! - И поинтересовалась у меня: - Ты еще не всю клумбу оборвал?
Я заверил ее:
- До нашего отъезда хватит.
- А если поймают? Будет скандал!
- Плевать, что они мне сделают?
Света сделала глоток остывшего уже кофе и сказала:
- Бурда!
Я развел руками:
- Больше кофе нет! Так что пей такой, какой есть и не превередничай!
- Пью, но это - не кофе. - Мечтательно закрыла глаза и пообещала: - Я обязательно научу тебя готовить кофе по-восточному, какой я привыкла пить утром. Завариваешь кофе в турке, обязательно с щепоткой корицы и запиваешь его ледяной водой.
Я удивился:
- Зачем?
- Чтобы почувствовать вкус кофе.
Она сделала еще несколько глотков и вернула мне стакан. Я допил остатки. Подумал про себя: "Действительно, бурда! Крепкий до ужаса и кислит." Наконец- то я поинтересовался тем. почему Света не поехала на экскурсию:
- Ты заболела? Может сходить в аптеку за лекарством?
Света лукаво улыбнулась:
- Со мной все в порядке. Просто я решила остаться с тобою наедине. Только представь себе: целый день мы будем с тобой, только с тобой и никто не не помешает нам. - Иди ко мне! - тихим голосом сказала она, откидывая одеяло.
Света и в самом деле меня ждала. Она была... голенькой, готовой к любви.
У меня от волнения перехватило дыхание.
Света пояснила:
- Люблю спать раздетой. В ночнушке я задыхаюсь. Так привыкла спать с детства.
Я не придумал ничего лучшего, чем сказать:
- Я все время прошу об этом жену.
- А она что?
- Говорит, что мерзнет во сне.
- Ты веришь ей? - удивилась Светлана и попросила только не вспоминай о жене, хотя бы в эту минуту, а то у меня складывается такое впечатление, что она находится в комнате и с осуждением смотрит на то, чем мы занимаемся.
Я признался Светлане:
- Ты знаешь, у меня такое же чувство.
Я мигом разделся и лег рядом со Светой. Нам не нужны были слова - их достаточно было сказано и до того. Мы долго ласкали друг друга. Не спешили наверстать упущенное время. По опыту общения с женой, я хорошо усвоил что перед решающим актом, женщину нужно долго ласкать, зацеловывать все ее тело для того, чтобы женщина была готова принять тебя и насладиться актом близости.
Светлана стонала от моих ласок, шепча:
- Как ты нежен, в отличие от моего жениха, н к месту вспомнила она своего избранника.
Несколько раз Светлана сжимала ног и стонала от удовольствия, испытывая оргазм. После очередного оргазма она прошептала:
- Я не могу больше терпеть, войди в меня!
Я, боясь причинить Светлане боль, сделал это очень осторожно. Светлана, испытав при моем проникновении в нее очередной оргазм застонала от наслаждения:
- Я не могла даже себе вообразить, что секс может вызывать такое блаженство!
С видом знатока я поправил Свету:
- Это не от секса!
Светлана искренно удивилась:
- А от чего же тогда?
Я нежно поцеловал ее в губы и сказал:
- От любви.
Я застонал, почувствовав что из меня изверглось животворящее семя. Светлана одновременно со мною испытала очередной оргазм.
Отдышавшись, Светлана спросила у меня:
- Тебе было больно?
- Нет, что ты милая, мне было очень хорошо! Я счастлив, но...
- Почему же ты стонал?
Я признался Свете:
- Мне было... стыдно и, действительно, больно! Я впервые с тобою изменил жене.
- Бывшей, - напомнила мне Светлана. - Вы - разводитесь! И, не забывай, у меня, ведь, то же есть жених.
- Мы оба - грешники!
- Мы не грешники, мы - любим друг друга. Мы не виноваты с тобой, что встретились так поздно. Я хотела, чтобы именно ты был моим первым мужчиной, и именно от тебя я родила ребенка.
После этих слов Светлана надолго замолчала. Я, тем временем, едва касаясь губам, целовал ее лицо, плечи, грудь... Светланы была мне по-настоящему родной женщиной. Все ее тело трепетало от прикосновения моих губ. Она при этом стонала от удовольствия, раз за разом сжимая колени. Мне был понятен ее стон. Она поцеловала меня в губы и прошептала:
- Спасибо! - И призналась: - Я получила от тебя то. о чем даже не мечтала.
Света попросила меня лечь на спину, и сделала все сама. Я целовал при этом ее губы и по просьбе Светы не помогал ей.
Мы не вылазили из потели до обеда. Когда уже без сил лежали рядом, держась за руки. У нас не было сил на еще одну марафонскую дистанцию любви.
- Я хочу тебя, - призналась Света. - Не могу насытится любовью. Но больше не могу. Прости... Идем в душ и прошвырнемся по магазинам - мне надо кое что купить, заодно и пообедаем.
В душ мы пошли вдвоем. Мы долго купали друг друга, смывая следы любовных утех. Купали так долго, что было больше похоже не на купание, а на ласки. Откуда то появились силы вновь заняться любовью. Едва вытершись, мы вприпрыжку побежали в комнату, где вновь предались любви. Из общежития выбрались под вечер.
В душ сходили на сей раз по одному. Сначала Света, а потом я. Когда я вернулся из душа, Света была уже одета.
Пошли в центр. Света устроила югославский вечер из блюд национальной
кухни. Просидели в кафе до закрытия. В общежитие вернулись под утро.

-

Другие статьи в литературном дневнике:

• 01.01.2017. Мистерия Любви.