"Десять лет назад, со смертью Бориса Пастернака, мы потеряли последний ориентир в бесконечном море стихов. "Август" ; это не только прощание с жизнью большого поэта, но и наше всеобщее прощание с творчеством и чудотворчеством, со всем тем, что составляет сущность подлинной поэзии. Разумеется, были и есть отдельные всплески, попытки и потуги, и если дать себе труд полистать журналы, можно уловить кое-какую возню, создающую видимость движения. Саморазоблачения сменяются поучениями, лесенки ; ровными строчками, рифмы внутренние ; рифмами внешними и т. д. Делаются попытки наметить различные, чуть ли не враждебные друг другу направления, которые, по сути дела, великолепно сходятся на полном отсутствии поэтической правды. По чисто формальным признакам все эти ритмизированные проявления могут быть распределены по двум потокам. Первый поток ; стихи - размышления и стихи - истории, которые, как правило, без особого труда поддаются пересказу. Второй поток ; стихи трюкового, или, точнее, циркового направления. Категории эти отнюдь не антагонистические и вполне могут уживаться и сочетаться в работах одного автора.
Первый поток менее опасен, так как несостоятельность "печальных переписчиков готового смысла" легче обнаружить.
Что же касается цирка в поэзии, то с ним дело обстоить сложнее, как, впрочем, и вообще с цирком в обычном смысле этого слова. Цирк, в отличие, например, от театра, ; искусство, по сути своей, обывательское, рассчитанное не столько на эстетическое наслаждение, сколько на чистое удивление. Цель представления ; поразить, оглушить, задавить зрителя каскадом необыкновенности, труднодоступности, сверхчеловечности. Видишь, как я умею? Тебе так не сделать, хоть ты лопни!... Ну, и, конечно же, ; кровожадный интерес к возможному печальному исходу, интерес, который культивируется и лелеется цирком. Бой гладиаторов и коррида ; из того же семейства. Отсюда и вся, сохранившаяся неизменной, страшная антично-средневековая атрибутика цирка: дети, карлики, уроды; напряженные, с видом на хлыст, пляски животных; униженно-писклявые голоса клоунов...
Такой же пример унылого самоутверждения являет нам и "цирковая" поэзия. То же назойливое желание удивить, тот же выкрик: "а ты так умеешь?", то же царство силовых, ловкостных, скоростных и прочих спортивно-зрелищных критериев.
В промежутках между представлениями люди цирка любят говорить о той изнурительной ежедневной работе, которая стоит за каждым номером. Разумеется, ни одно дело не дается легко, без явной или скрытой черновой работы. Но ни от одного вида искусства так не пахнет потом поденщины, и нигде так не стараются замаскировать этот пот внешней красивостью и респектабельностью. Трудно найти что-нибудь более фальшивое, чем кривые улыбки тяжело дышащих наездниц и акробатов.
Точно так тяжело дышат и пахнут потом однообразной физической работы стихи современных "интеллектуалов". После прочтения стиха наступает явное облегчение, мышцы инстинктивно расслабляются, дело сделано, все обошлось благополучно, можно идти спать"
Карабчиевский" Улица Мандельштама"
