Не был Осип Мандельштам в январе 1937- го года здесь, рядом с Эльбрусом.
Быть не мог. Временно выпущенный из поселения, чувствующий, что приговорён, он метался по Москве, её окраинам. И невозможное в его беге, ужасе, безвоздушности это стихотворение, "таинственно-родное", спокойное:
Я нынче в паутине световой
Черноволосой, светло-русой,
Народу нужен свет и воздух голубой,;
Инужен хлеб и снег Эльбруса.
И не с кем посоветоваться мне,;
А сам найду его едва ли:;
Таких прозрачных, плачущих камней
;Нет ни в Крыму, ни на Урале.
Народу нужен стих таинственно-родной,;
Чтоб от него он вечно просыпался;
И льнянокудрою, каштановой волной
;Его звучаньем — умывался.
О себе, чтоб не задохнутся, о себе - и паутина световая, бывает ведь и такая, и вдруг, ничего не зная, так много о карачаево- балкарском народе, живущем по двум сторонам Эльбруса, о том, что ему необходимо, что выброшенным в пустыню, больше чем хлеб, был нужен ему снег Эльбруса, и отчего камни плачущие.
Да, нигде нет таких камней, но откуда это знал Осип Мандельштам?
Плачущие камни, снег Эльбруса, и умывание звучанием, раненные камни Кулиева, и воспоминая С.Рассадина о том как отважно отстаивал Кулиев необходимость издать стихи Мандельштама в "Библиотеке поэта", и воздух голубой, и нет человека, с кем можно посоветоваться.
1937 год и мольба - народу нужен свет и стих, и глаза открытые...
