Уже необходимость - перебрать библиотеку. Оставить то, что возможно будет нужно детям. Понимая, что в самом допуске больше желаемого мной. Так же то, что и после нас должно в доме быть всегда. Оговорить - это не выносить, не дарить.
Итак: бледно - зелёных два тома Пришвина.
Когда-то читала. Леса, в лесу, шорохи, жизни, винтовка. Прохладно. Почему-то. А почему? Ведь классик. Открываю. По оглавлению - «Птичья память». Думала о их памяти, о возвращении их. Читаю.
«Много раз масса птиц, отлетев, возвращалась к нам снова и снова, и мы наконец поняли, что им всем хотелось у нас ночевать. И уже начали они спускаться, как вдруг кто- то из них что- то узнал, что-то сказал, и птицы с ужасным криком резко бросились в сторону, за ними все бросились и улетели они.
Я же в это время вспомнил, что позапрошлый год колония грачей устроилась у нас. Подняли они такой невозможный крик, такой, что работать стало невозможно.
Я хотел разорить гнезда, но было уже поздно: яйца были насижены. Когда же грачи выросли, я настрелял десяток грачей на пироги, с тем загадом, что в следующий год они вспомнят погром и не поселятся у нас. И оказалось, расчёт был верен. Они вспомнили и поселились на другой стороне деревни. Возможно, стали забывать и согласились было здесь ночевать, но вдруг кто- то из них вспомнил и дал знать своим по-своему, и все улетели в ужасе.» Вот так. И все. Никого доверия и интереса к певцу природы. Н Дневники Пришвина лучшее, небывалое в его творчестве, они разные, меняются, стареют, молодеют, глупеют, мудреют - живые.
Особняком - 30-, 40-е годы.
Другой стиль.
Недоговоренности, обрывки, слова, завёрнутые в абсурд, страх, удивление. Понятны они.
«Трудно увидеть хорошее, но еще труднее по хорошему увидеть плохое», уговаривал он себя и получалось плохо
