«...Я стал думать о человеке, и когда вспомнил о прекрасных горах, то они больше не упрекали меня: ведь не из-за своего дрянного чувства забыл я о них, я забыл о горах, потому что думал о человеке. А еще мне сами уж горы это подсказали: «трудно увидеть хорошее, но еще труднее по хорошему увидеть плохое».
Не отпускают дневники Пришвина, его метания, крайности - охотник, хладнокровный, азартный, растреливающий грачей и старающийся не наступать на траву, и 1936-год, и рядом Калмыков, самый кровавый диктатор на Кавказе, и усилия обмануть себя, чувство правды и страх...
Но пожалуй никто из путешествующих литераторов и охотников так не увидел, не почувствовал, полюбил горы, как он.
«...Гора жила большои; жизнью, а живые звери вокруг спали, не обращая на это внимания. Я бы мог, слушая гору, часами здесь сидеть неподвижно»- и ведь слушал, и сидел часами.
