Любовный треугольник и антиутопия - антиантиутопияЯ вот о чём хочу поговорить. Моё соответствующее эссе http://proza.ru/2021/07/21/224 . В моём романе "Ты не была в Париже" главное - это тема победы слабости над силой. Слабости умного и одинокого молодого человека Глеба и красивой девушки Светы - тоже умной по-своему - над реально глупым, тупым, хоть и "сильным" - Западом. А инопланетян - они взяли себе в помощь. Вначале - небольшое вступление, цитата из повести "Сердце Змеи", автор Иван Ефремов... "...Человек еще на ранних стадиях своего формирования развился как универсальный организм, приспособленный к разнообразным условиям. С дальнейшим переходом к общественной жизни эта многогранность человеческого организма стала еще больше, еще разнообразнее, как и его деятельность. И красота человека в сравнении со всеми другими наиболее целесообразно устроенными животными – это, кроме совершенства, еще и универсальность назначения, усиленная и отточенная умственной деятельностью, духовным воспитанием. – Мыслящее существо из другого мира, если оно достигло космоса, также высоко совершенно, универсально, то есть прекрасно! Никаких мыслящих чудовищ, человеко-грибов, людей-осьминогов не должно быть! Не знаю, как это выглядит в действительности, встретимся ли мы со сходством формы или красотой в каком-то другом отношении, но это неизбежно! – закончила свое выступление Афра Деви. – Мне нравится теория, – поддержал биолога Тэй Эрон, – только… – Я поняла, – перебила Афра. – Даже ничтожные отклонения от привычного облика создают уродства, а тут вероятность отклонений слишком велика. Ведь незначительные отклонения формы: отсутствие носа, век, губ на человеческом лице, вызванные травмой, воспринимаются нами как уродство и страшны именно тем, что они на общей человеческой основе. Морда лошади или собаки очень резко отличается от человеческого лица, и тем не менее она не уродлива, даже красива. Это потому, что в ней красота целесообразности, в то время как на травмированном человеческом лице гармония нарушена… – Следовательно, если они будут по облику очень далеки от нас, то не покажутся нам уродливыми? А если такие же, как мы, но с рогами и хоботами? – не сдавался Тэй. – Рога мыслящему существу не нужны и никогда у него не будут. Нос может быть вытянут наподобие хобота (хотя хобот при наличии рук, без которых не может быть человека, тоже не нужен). Это будет частный случай, необязательное условие строения мыслящего существа. Но все, что складывается исторически, в результате естественного отбора, становится закономерностью, неким средним из множества отклонений. Тут-то выступает во всей красоте всесторонняя целесообразность. И я не жду рогатых и хвостатых чудовищ во встречном звездолете – там им не быть! Только низшие формы жизни очень разнообразны; чем выше, тем они более похожи друг на друга. Палеонтология показывает нам, в какие жесткие рамки вправляло высшие организмы эволюционное развитие – вспомните о сотнях случаев полного внешнего сходства у высших позвоночных из совершенно различных подклассов – сумчатых и плацентарных..." Здесь, во-первых - связь с тем, что я в своей антиутопии, а точнее, антиантиутопии "Ты не была в Париже" (а Ефремовское "Сердце Змеи", это, без сомнения, явная утопия) доказываю, что инопланетяне более гуманны, чем земляне - особенно сириусианка Тиолла, хозяйка бесплатного магазина на Земле и эпизодическая подруга простодушной босоногой девушки-землянки Светы (убитой (брошенной под движущийся автомобиль) в предпоследней главе романа её соплеменниками-землянами, но оживлённой в последней главе романа инопланетянами). А во-вторых, прослеживается аналогия. Из рассуждений Ивана Ефремова следует, что не так уж много существует возможных вариантов форм разумных существ во Вселенной. Все они, так или иначе, должны внешне походить на привычные формы людей на Земле. Руки, ноги, голова, туловище... С теми или иными вариациями. И вот, аналогично оказывается, что - не так уж много существует возможных вариантов эффективных антизападных антиутопий. Все они, так или иначе, должны иметь существенные черты - моей антиутопии-антиантиутопии "Ты не была в Париже" - в том смысле, что это должен быть обязательно сюжет с любовной, притом чёткой любовной, линией, без этого никак вообще. Это не могут быть пустопорожние прекраснодушные рыхлые рассуждения, к которым, к сожалению, склонны многие утописты - и Томас Мор, и Жюль Верн, и Иван Ефремов, и др. В то время как в классической антиутопии - Джордж Оруэлл, "1984" - безусловно, наличествует чёткая любовная линия: Уинстон Смит - девушка Джулия. Я - следуя Оруэллу и противопоставляя себя ему - поэтому у меня и антиантиутопия, а не антиутопия a la Оруэлл - и уж подавно не утопия, которая была бы столь уязвима для критики - веду чёткую любовную линию: Глеб (якобы "несостоявшийся" математик-поэт, а на самом деле реально состоявшийся, в итоге, агент галактической цивилизации) - девушка Света - Максим (якобы "состоявшийся" долларовый прозападный бизнесмен, а на самом деле реально несостоявшийся, в итоге, прозападный лузер). То есть это уже любовный треугольник, это уже сложнее, чем у Оруэлла... Моя антиутопичность и антиантиутопичность здесь в том, что Глеб, на деле, хоть он и "попутчик" русской цивилизации a la Маяковский, который был попутчиком большевиков - на самом деле, хоть и сочувствует России и СССР - но на деле в плане идеологии он имеет крайне мало общего с классическими советскими героями и даже с классическими антисоветскими (!) героями. Глеб - не только не Павка Корчагин a la Николай Островский, не только не Глеб Жеглов (Вайнеровский), но даже не свой же тёзка, не Глеб Нержин (Солженицынский)... Глеб (я в романе "Ты не была в Париже" не счёл нужным давать ему фамилию, как, впрочем, и многим другим персонажам) - если перефразировать Киссинджера: Николай Яковлев. "ЦРУ против СССР". Так вот, мой Глеб - индивидуалистичнее самых отъявленных индивидуалистов из американской литературы, воспетых, например, Джеком Лондоном, Теодором Драйзером и др. Глеб - звёздный коллаборационист, или, если выразиться грубо - предатель родной планеты Земля. Всей планеты Земля, включая не только Россию, СССР, но прежде всего Америку. И Европу тоже... Аналогично и девушка Света - она не Любовь Яровая, не Паша Ангелина, не (кто там ещё есть в советском пантеоне?), и уж тем более она не Зоя Космодемьянская, хотя крестьянской девчонке Свете присуща и босоногость, и жертвенность... Реально - она оказалась почти такой же индивидуалисткой, как и Глеб. Глеб и Света - неотделимы друг от друга, как нельзя отделить в квантовой механике волновые свойства частицы (электрона, фотона (свет)) от корпускулярных... Хотя, по сюжету, настоящая взаимная любовь между этими двумя половинками - вспыхивает далеко не сразу, а лишь после серии драматических перепетий... И вот. Я к этому сюжету пришёл методом, можно сказать, проб и ошибок после своих черновиков 90-х годов. Потребность в таких черновиках у меня возникла, насколько я помню - после 19-21 августа 1991 года, после декабря 1991 года, но тогда ещё слабая потребность, а настоящая непреодолимая потребность - стала, сильная, после 4 октября 1993 года. Я, жела, по крайней мере на бумаге, расправиться с фашистским Западом - эпигонствовал в тетрадях - по отношению то к Стивену Кингу (Воспламеняющая взглядом"), то к Виктору Гюго ("Отверженные", "Собор Парижской Богоматери", где всякие девушки - то босоногая Козетта или Эпонина, то босоногая Эсмеральда, и т.п.), что что-то подобное... И лишь пройдя рубеж 2000-го года - я, благодаря ещё и тому, что у меня оказался доступ к компьютеру на тогдашней (новой с августа 2000) работе, к лёгкому манипулированию в Word'е большими объёмами текста - смог выйти на довольно чёткий сюжет "Ты не была в Париже"... Я полагаю - IMHO - что любой литератор, если он поставит перед собой цель создать антизападную антиутопию - неизбежно должен будет написать нечто, подобное тексту "Ты не была в Париже". Скорее всего - он просто вынужден будет описать, как простая девушка из России, и притом симпатичная, худенькая, светловолосая (у меня в романе девушка Света плюс к этому ещё и смуглая - хотя это не обязательно...) - как она демонстративно и публично отказывает в любви прозападному (а, возможно, и непосредственно западному) субъекту (Максим), который, для правдоподобия и убедительности, в предшествующих главах изображается вовсе не безнадёжно карикатурным, каким он становится к моменту кульминации действия, а весь даже такой из себя "импозантный", "харизматичный", как бы... А его антагонист - Глеб то есть - с ним всё наоборот, он в предшествующих главах изображается с некоторым налётом карикатурности, этаким "неприспособленным", якобы, "ботаником", "ботаном", с некоторыми чертами Васисуалия Лоханкина или графа Ламперти (Евгений Петров уже без Ильи Ильфа, пьеса "Остров мира", накануне войны, 1939 год), зато потом - он превращается в весьма деловую, жёсткую и жестокую по отношению к озападившимся и оскотиневшим землянам - фигуру... Фигуру успешного галактического коллаборациониста. Итак, Глеб в романе движется по восходящей линии, а прозападный Максим - в романе движется, напротив, по нисходящей линии. А девушка Света - в итоге окончательно выбирает антизападного и антиземного Глеба, отказывая в любви прозападному Максиму, сжигая за собой все мосты, и даже лишаясь из-за этого жизни от рук этого Максима - но Максим сделал в итоге лишь хуже себе, потому что через считанные минуты после убийства Светы, брошенной им под автомобиль - он, Максим, пал жертвой водителя того же автомобиля, которым случайно оказался его друг по бизнесу, а ещё через считанные прямо-таки секунды - гибнет уже и этот водитель, которому перешибает позвоночник - падающим тополем (аллюзия на русофоба Эдуарда Тополя, дерево-еврей-ракета, как сказал Проханов), а за незадачливым водителем иномарки - немедленно, не отходя от кассы, гибнет, подобно тому, как рушится конструкция, сооружённая из костяшек домино, падающих одна на другую - гибнет-рушится и вся западная цивилизация, весь блок "НАТО", кончающий жизнь самоубийством через свои же ракеты и бомбы... Это - цепная реакция, реальный взрыв атомной бомбы и в прямом и в переносном смысле.... А потом оказывается, что всё это - результат воздействия на "элиту" Земли психотронного излучения со стороны друзей Глеба (галактического агента-шпиона)... И инопланетяне, галактиане - окончательно завоёвывают и оккупируют Землю, упавшую к их ногам, как груша с дерева, как Россия в октябре 1917 упала к ногам большевиков... И устанавливают на Земле свой высокоразвитый научно-рационалистический режим, в котором нет места "НАТО", долларам, евро и прочим глупостям, в котором представители бывшей земной элиты, бывшей западной элиты - могут быть лишь посмешищами, дикими животными, в зарешёченных клетках инопланетных зоопарков, до сих пор дерущихся из-за долларов, нужных только им, но не нужных никаким разумным существам во Вселенной... Представители бывшей западной элиты - могут быть лишь посмешищами для галактических детей... И для галактических взрослых - тоже... Итак, по нисходящей идёт не один лишь Максим, а и весь его Запад. А Глеб - идёт по восходящей и совершает головокружительную карьеру у своих друзей и шефов, став уважаемым разработчиком сверхсветовых ракет... А Света - простая сельская русская босая девчонка, чем-то напоминающая то ли героинь Валентина Распутина, то ли Людочку Виктора Астафьева, то ли Мавку из "Лісової пісні" Лесі Українки - оживлённая добрыми галактианами - ходит по планете (как Робинзон в песне Аллы Пугачёвой, как ни неуместно это сравнение), и ждёт Глеба, позвонившего ей из далёкого созвездия - на мобильник в форме незамысловатой морской ракушки... © Copyright: Принц Андромеды, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
