***
Бесконечность / Infinitas
Год выпуска: 1992
Страна: Россия
Жанр: Философская притча
Режиссер: Марлен Хуциев
В ролях: Марина Хазова, Владислав Пильников, Наталия Гончарова, Олег Урюмцев, Александр Высоковский
Фильм выдающегося кинорежиссера, классика отечественного кино Марлена Хуциева, удостоен Государственной Премии России в 1993 году.
Два мотива звучат, сложно взаимодействуя в фильме: бесконечность истории и ужасающая человека конечность его биологического существования. Размышляя о смысле жизни, герой непроизвольно становится реальным участником собственных воспоминаний. Его попутчик - он сам 20 лет назад, молодой юноша, не обремененный жизненным опытом, у которого все еще впереди - и грехи и добродетели. Герой как бы заново проходит свой жизненный путь, возвращается к истокам, познает свои корни. Он оказывается в мире, где прошлое и настоящее сплелись в один клубок...
«Все проходит» - слова мудрого Соломона. Не соглашаясь с этим, Марлен Хуциев называет свой фильм «Бесконечность». Он появился в самое безвременье. Конец 1991, когда многим показалось, что все кончено вместе с рухнувшей страной. Правда, рождался фильм в иное время и очень долго. Скорее как роман, нежели фильм. «Сейчас меня волнуют вопросы старости, жизни, смерти, и навсегда любимые мотивы, острочувствительные, волнующие — война, поиск места в жизни. Все это должно войти в фильм «Бесконечность» — обещал Марлен Хуциев еще в 1985.
Об этом фильме можно говорить долго, его разбирали, его объясняли, толковали и анализировали. Можно сказать, что это своеобразный учебник кинорежиссуры, который Марлен Мартынович все никак не соберется написать. В этом длинном и сложно построенном произведении возникает образ Надежды, столь необходимой нам сегодня. И, наконец, завораживающий финал - это философский взгляд на быстро текущую жизнь, которым делится с нами несуетливый и мудрый мастер.
Героя зовут Владимир Иванович. По летам и типу — шестидесятник, правда лишенный контекста своего времени, своего окружения, одинокий, потерявшийся. Провинциальный актер Вячеслав Пильников — лицо не блещущее ни обаянием, ни характерностью. И в этом по-настоящему хуциевский актер. Лицо на экране новое, как и все, немногие лица этого фильма, где ни одной звезды, ни одного примелькавшегося облика. Под стать ему и Алексей Зеленов в роли Володи молодого двойника, второго «я», другой возрастной ипостаси героя.
Прежде, чем они встретятся, герою надлежит распорядиться своим имуществом, распродать мебель, какие-то милые сердцу мелочи совсем незнакомым людям, налетевшим, точно назойливые мухи, в комнату старинной квартиры, где-то на бульварном кольце. И сразу герой покидает Москву, которая не единожды была местом действия, своеобразным героем фильмов Хуциева. Правда тот город который он дает не столько увидеть, сколько почувствовать, совсем не та Москва. Герой едет в город, где родился и вырос, в провинцию. Его малую Родину режиссер сложил из Рыбинска, Костромы, Ярославля, убрав, впрочем, все, что помогло бы их опознать. Он положил на лицо этого сборного города тон некой реальности и он предстает не определенным населенным пунктом, а местом встречи человека со своим прошлым, с самим собой. Чтобы она состоялась, на пути героя поставлены: забывший его школьный друг, не забывшая его возлюбленная из юности, некая современная молодая девушка, старик, священник и, конечно, его двойник Володя.
Их диалоги, напоминающие внутренний монолог одинокого, говорящего с самим собой, не информативны, не сообщают ничего нового о них. Слову не слишком доверяют в этом фильме. Его пластику не назовешь изысканной, красноречивой. Камера до финала редко позволяет себе особенные, высокие точки. Много темных, сумеречных, ночных, рассветных кадров. Цвет достаточно монохромен. В сценах современных он холодноват, анемичен, зеленовато-дымчат, как вода. Когда ближе к концу действие вернется в прошлое, в начало века, в только что наступивший 1900, а потом 1914, коричневые, шоколадные, золотистые тона внесут в изображение тепло, мягкость, покой.
Окраина города; безлюдная, резко поднимающаяся в гору булыжником мощеная улица; старые деревянные дома; лавочки у ворот; ветер бьется в раму отворенного окна. «Закрой окно» — раздается глухой старческий голос невидимого человека. И вдруг понимаешь, что звучит голос женщины, которой давно нет. На водоразборной колонке висит забытое ведро, вода плещется уже через край. Это не деталь быта, метафора бытия — жизнь, вылившаяся за свои земные пределы. По улице ранним утром идут трое, неся косы на плечах. Косцы отправляются на луга, или смерть пришла за теми, кому вышел срок.
Эти фигуры поэзии, иносказания хватают за сердце, обжигают, высекают непрошенные слезы. И вдруг в тебе начинают звучать пушкинские строфы. Что за чудо: их рождают интонация, стиль, киноязык фильма, не современные, не архаичные, хуциевские.
С прошлым героя на экран входит война. Танк с крестами ползет на него, беспомощно лежащего в поле, в хлебах. Но немцы, открыв люк, шутят, смеются, протягивают кусок мяса на штыке. Что это — сон, или мечта о примирении? Сцена мелькнет и уйдет в небытие. Зато отодвинутая к самому финалу, сцена проводов на Первую мировую, как тогда называли, германскую войну, будет долгой, долгой. Так, чтобы подумать, почувствовать, вспомнить.
Август 1914, трагический рубеж, от которого можно отсчитывать время конца России, вступившей в эпоху войн и революций. На перроне, среди провожающих войска, под звуки «Прощания славянки», русских людей, стоит герой в современном костюме. Уходят русские офицеры и солдаты единым, сомкнутым строем навстречу общей судьбе, в вечность, в бесконечность. Вписав своего одинокого героя в это множество, Хуциев и ему даровал такое измерение жизни. Ибо конечна каждая отдельная жизнь, но жизнь нации, народа, человечества — бесконечность.
Под мощную, библейскую мелодию И.С.Баха из «Хоральной прелюдии» герой и его молодое «я» навсегда расходятся, разделенные течением реки, имя которой может быть Лета, может быть Вита, может быть - Бесконечность.
Приз Альфреда Бауэра «За открытие новых путей в киноискусстве»
Приз экуменического жюри МКФ в Берлине—92
Государственная премия России (1993, удостоен режиссер и сценарист Марлен Хуциев)
В фильме звучит песня Булата Окуджавы "Глаза, словно неба осеннего свод".
Другие статьи в литературном дневнике:
