Хлебников! Хлебников! Хлебников!
Хлебников! Хлебников! Хлебников!
*******************
Огнивом-сечивом высек я мир,
И зыбку-улыбку к устам я поднес,
И куревом-маревом дол озарил,
И сладкую дымность о бывшем вознес.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных - смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
*******************
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
"Пинь, пинь, пинь!" - тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
*********
Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И каплю молока.
Да это небо,
Да эти облака!
Хлебников сумел жить в одном пространстве со своими текстами,он добавил им значительности безумием своих поступков. Безумие, умноженное на рациональность, становится болезнью, не более того. А безумие, умноженное на безумие, обретает смысл. И в этом, мне кажется, главный феномен Хлебникова - а не в его "прорыве к будущему", и не в том, что он "странный". Он весь, целиком "странный" - вот в чем штука.
Умер Хлебников в возрасте 37 лет после 4 недель мучительной болезни. Вызвана она была его очередным путешествием, во время которого он прошёл пешком 40 вёрст, спал на голой земле и „лишился ног”.
Вэо-вэя — зелень дерева,
Нижеоты — тёмный ствол,
Мам-эами — это небо,
Пучь и чапи — чёрный грач.
Мам и эмо — это облако.
«Зангези»
Другие статьи в литературном дневнике:
