Зима 54-го была для Крыма необычной.
Ударили морозы,и начал валить снег.Валил день,валил два.
В винсовхозе "Коктебель" отнеслись к нему несерьёзно:
перестанет же когда-нибудь,в Крыму живём, не в Сибири.
Однако к концу недели кончились запасы муки в пекарне,
а дороги от Щебетовки до Феодосии,до Судака так забило -
никакая машина не пройдёт.
Директор совхоза Михаил Андреевич Македонский
снарядил за мукой в Феодосию тракторы. Ушёл целый отряд.
Злой воющей позёмкой замело рубчатые следы...
Тракторы не вернулись ни ночью,ни на следующий день,
хоть пути до города всего каких-нибудь 25 км.
Хуже того,не было известно,добрались ли вообще они
до Феодосии или застряли где.
Вслед за тракторами решили послать управляющего
первым отделением Шарова.
Собственно,Македонский ещё с утра знал,что поедет Шаров.
Натягивая сапоги буркнул утверждающе не то себе самому,
не то жене:
- Лейтенанта отправлю.Кого же ещё?
Пробьётся,молодой,сильный.
Жена посмотрела с надоумением:
десять лет вокруг ни войны,ни военных, о ком де речь?
- О Шарове,говорю, - притопнул он,проверяя,ловко ли обулся
в те,ещё лесные,ещё партизанские сапоги.
И куртку надел давнюю,командирскую.
Сашка вертелся тут же,с деревянным ружьём через плечо,
сзади на верёвочке жестяной пулемёт дребезжит по полу.
- Папа,ты на войну? - в глазах сынишки восхищение и зависть
к взрослым,которых запросто отпускают в такую погоду
на улицу и,может быт,даже в сражение. - Ты на войну?
- Пока нет,сынок.Пока в контору.
Вот Шарова он действительно отправлял,как на войну.
Сам выбрал лошадь,высокую,с длинной злой шеей - Гидру.
Сам проверил подпругу,седло.Сам навесил Шврову на плечи
вещевой мешок с хлебом,салом и спиртом,
похлопав Гидру по крупу,махнул рукой:
не подведите,мол, оба.
И долго ещё смотрел вслед управляющему,
нежданно-негаданно снова превравшегося в лейтенанта.
Гидра величественно возвышалась над метущей по низу
снежной мглой, качалась широкая спина Шарова...
Шаров вернулся с известиями к вечеру.
С трактористами,оказывается,всё было в порядке.
Муку они в Феодосии получилм и добрались с нею до Планерского.
Сейчас сидят там в домах,в тепле,значит,ждут подмоги.
Дорогу за сутки так перемело сугробами -
никаким тракторам не одолеть. И лошади тоже не осилить.
Он,Шаров,полпути прошёл,ведя дико всхрапывающую Гидру
в поводу, протаптывая ей тропинку.
А заветренные склоны стояли совсем голые,
с кое-где видневшейся зелёной,отросшей с осени травкой...
Наутро весь совхоз вышел рыть траншеи в снегу,
забившем дорогу.Рыли,а снег сыпался сверху,
как из прохудившегося мешка.И не сверху он даже сыпался,
а подсекал как-то сбоку,безудержный -
настоящее стихийное бедствие.
Македонский орудовал лопатой ловко,сноровисто,
у других лоб уже давно под шапкой мокрый, а ему хоть бы что.
Остановился он не потому,что устал,а чтоб оглядеть дорогу -
чёрную от людей,узкую траншею между сугробами,
из которых каждый величиной с дом.
- Будем на отряды разбичаться,чтоб не тесниться,
чтобы фронт работ обезпечить.
- Михаил Андреевич,разведка вернулась:
метров 600 до чистого осталось рыть.
Но тут небо свинцово потемнело,стремительно упало,
и началось такое, что даже он решил:
надо вести людей в укрытие.
Греться,пережидать заваруху пришли на механический двор.
Пока сидали вокруг пылающей красными боками печи,курили,
диревтор рассказывал:
- В сорок втором,когда наладилась связь с Севастополем,
нам в лес муку с самолётов сбрасывали, так мешки
от удара об землю по швам, и вся мука - на ветер...
А ждали её не так,как сейчас - самого от голода
из стороны в сторону шатает, а сам и на диверсию идёшь,
и в лесу от прочёсов отбиваешься,да...
Так лётчики что придумали? Мешок в мешок стали вкладывать.
Верхний не тугой,просторный.
Под руками гудит пламенем уютная домашняя печь,
а за стенами скребёт,швыряет сухим снегом,зло шелестит,
пробиваясь из-под двери длинным белым языком.
И кажется председателю,что там во дворе оживает,
просится на люди зима 42-го... Двенадцать лет прошло.
А ничего не забылось,не стёрлось, и такое чувство,будто
кто-то его обязал рассказывать,на что способен человек,
когда он защищает Родину.
- А ещё с мукой была операция,когда нагрянули
на Качинскую мельницу.Умно нагрянули,соображением.
Шли в румынской форме,впереди румыны настоящие.
Патруль с мельницы: "Кто идёт?"
А румын Тома,- хороший парень был,боевой:
"Из высокого,за мукой!"
Сняли с мельницы охрану за минуту.Ушли без потерь.
Потом погоня за нами...по пояс в воде шли,у берега лёд,
обогреться,обсвшиться негде...
А всю опарацию придумал Спаи - простой грузчик из Базчисарая
- золотая голова,скольких от смерти спас,сколько вреда врагу!
За стенами воет,скрежещет,бьёт о крышу.
Сидят мужчины,уронив руки в колени, думают не каждый о своём
- все об одном и том же:
нет предела человеческим силам,если придёт край.
А сегодняшняя заварушка,разве ж это край?...
Муки,привезённой тракторами,хватало не надолго.
А долина "Коктебеля" по-прежнему была отрезана от всего света.
Еле-еле удалось связаться с Судакским райкомом партии.
Там обещали муку доставить на байдах в Крымское Приморье.
Если,конечно,возьмуться за это рыбаки.
В ночь до прихода байд Македонский приказал
соорудить несколько саней - везти на них муку
от берега в Щебетовку.
Утром сани двинулись по долине к морю,к устью реки Отузки.
На санях привезли брёвна для причала. А как его соорудить?
Вода ледяная и неспокойная,ждать нельзя:
байды мотаются по заливу такими скорлупками -
страшно смотреть...
...Рыбаки торопились,поглядывая на тёмную тучу,
злой щучкой выплывающую из-за Кара-Дага.
И у Македонского вдруг сжало горло
от благодарности к этим людям.И к своим,совхозным...
Вечером жена растирала ему руки гусиным жиром.
А он сокрушался: не поблагодарили рыбаков как следует,
не угостили,даже не успели на будущее в гости позвать...
Ночью снилось партизанское прошлое...склоны возле Бия-Салы..,
сегодняшние заледенелые брёвна причала..,
то со свистом проносится недавний морской ветер..,
то брызжет в лицо кора,сбитая чужими пулями.., и
вперёд вырывается грузчик из Бахчисарая,дядя Коля Спаи,
чтоб прикрыть его своей грудью...
А рядом бежит рыбак с байды,прямо в своей рыбацкой робе
бежит...
И нет ничего странного,потому что у них одинаковые
немолодые крестьянские лица с тёмной задубевшей кожей
и одинаковые руки.
Рассказ "Командир южного соединения" из книги Елены Криштоф
"Сто рассказов о Крыме"/Симферополь/Изд-во"Таврия.1978,1985.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
