Окопные будни СВО Георгий Иванченко
Вспомнились слова одного молодого человека, что он мало чего знает об СВО.
Действительно, третий год идёт кровопролитная война, а у нас что в телевизоре,
что на радио сплошная развлекаловка и жизнерадостные танцы. Это опасно.
И я решил поделиться с читателем выдержками из книги участника СВО, которую я недавно прочитал, а выкопировки делал для себя по старой укоренившейся привычке.
Пусть эта публикация будет рекламой этой замечательной книги, она есть в сети.
© Copyright: Георгий Иванченко, 2024
Свидетельство о публикации №224102000240
Дмитрий Артис. Дневник добровольца. Охватывает период с 06.06. по 01.11.2023 года.
Далее только авторский текст с указанием страниц, откуда взято.
«Дневник добровольца». Почти десять авторских листов. Стихи, к сожалению,
не шли. Были, но мало.
В «Дневнике...» записывал мысли, события, рассказывал о солдатском быте, о боевых
товарищах, о хороших и плохих людях, с которыми встречался на войне. Это моя
история моей войны. Иногда смешная, чаще трагическая.288
В «Дневнике...» нет ни одного топонима. Избегал упоминать позывные командиров. Не
описывал сути боевых заданий, на которые выходил. Объектам, где приходилось
бывать, придумывал смешные или романтические названия. 288-9
Мы встали на тропу войны с людьми, которые только силу признают. Они считают
слабостью любое проявление благородства и готовы лизать сапоги, которые
бьют, кусая руку, которая кормит.
В белых перчатках эту войну не выиграть. с.68
В голове со вчерашнего вечера мысли о том, что мы, боясь допустить в стране
тридцать седьмой год, вляпались в перманентную войну, которая тащит за собой
смерти лучших из лучших. Иной раз кажется, что надо было чуть раньше проредить
сволочей, вместо того чтобы теперь отправлять на войну истинных детей Отечества.
69
— Ты Рэмбо или тот, который боится, но делает?
Рэмбами называют богатых на язык парней. Они рассказывают истории о том, что
легко расправятся с врагом, как только увидят его. На словах способны дуло танка в
узел завязать. Как правило, у них дорогая форма, на автоматах примочки (коллиматор,
подствольник, лихой ремень), красивый броник, модная каска, на ногах крутые берцы
Рэмбы часто звонят своим женщинам и гордо рассказывают о том, какие они
бесстрашные воины. Любят фотографироваться. На деле при первой же опасности
прячутся в дальних окопах, носа не показывают, от штурмов косят, на посту спят или
сидят в телефоне.
Парни, которые боятся, но делают свою рабо¬ту, — это, на мой взгляд, цвет русского
воинства. Они гордые, вспыльчивые (и в то же время спокойные), аккуратные,
молчаливые. Открываются только тем, кому полностью доверяют. Страх или детский
испуг, который можно (иногда!) поймать во взгляде, спрятан где-то там глубоко внутри.
Цвет русского воинства не стесняется говорить о нём. Парни не отлынивают от работ,
выполняют поставленные задачи, в бой идут первыми..87
На первом круге, когда было тяжело и парни начинали поднывать, цитировал вслух
присягу: «С достоинством переносить тяготы и лишения воинской службы…»
Это разряжало атмосферу. В ответ на цитату слышался смех.
Сейчас настолько велики тяготы и лишения, что никакого достоинства не хватит.
Будет звучать как издевательство. Поэтому вслух не произношу. Повторяю про себя.
Пользуюсь как личным (понятным только мне одному) заклинанием.
Пока нас не было, в подразделении появились свои птичники. Опытные ребята.
Не по первому кругу вышли. Как же медленно мы запрягаем!
Птичники должны были появиться полтора года назад по всей линии фронта.
А мы всё строим крупногабаритную и дорогостоящую военную технику, которую
потом на складах держим, боясь поцарапать. 114
Еду, одежду, экипировку — солдат покупает сам, при этом командиры помельче
позволяют себе упрекать простого солдата в том, что он пришёл на войну срубить
бабла. Верх невежества.Никак не могу понять, почему нам выдают тяжелейшие каски или
те, которые полегче, но времён Второй мировой, которые не держатся на голове и сползают на
глаза, перекрывая обзор. Броня тяжёлая и неэффективная. Есть же лёгкая и проч¬ная. Обувь
ужасающая. Больные ноги у всех. Парни сами покупают ночники и теплаки. Сами! 124
Слушаю радио. Говорят о наших победах и потерях нацистов, дескать, взято такое-то
количество опорников и уничтожена рота нацистов. Но сколько полегло наших парней
за эти опорники и роту нацистов, не говорят ни слова. Не понимаю. Я мало чего
понимаю. 125
Мы не всегда знаем, как поведёт себя мозг в экстремальной ситуации. Отвага и го¬
рячее сердце вроде у всех. Но происходит щелчок в голове и может случиться всякое.
Ступор, отказывают ноги, сердце бешено колотится, дыхание сбивается так, что
кажется, будто задыхаешься от недостатка воздуха. Трусостью вряд ли назовёшь. Мы
не знаем себя, мы не знаем, как организм отреагирует на опасность.
Мы добровольцы. Не профессиональные бойцы с багажом в десяток войн, а простые
люди, которые не смогли сидеть дома на диване, понимая, в какой опасности
Отечество, будущее детей.
Мы вышли на войну с теми, кто торгует могилами наших предков. 129-130
Берём опорник и по нему начинают работать вражеские миномёты. Поэтому
приходится оставлять забранные позиции, чтобы сохранить жизни. Закрепиться без
больших потерь невозможно. У нациков свои опорники пристреляны. Даже если в
одиночку зайдёшь и там будет с дюжину хохлов, то лучше не задерживаться. Нацикам
всё равно, что в опорниках ещё есть немного своих. Они за одного русского с десяток
хохлов могут положить. Известно ведь, до кого последнего воюем.
Хохлы закончатся, будем воевать до последнего поляка. Потом до последнего финна.
А там, глядишь, страны Балтии подтянутся, и будем воевать до последнего прибалта.
Война долгая. Дураков, которых бессовестный Запад гонит под русскую мясорубку,
много.133-134
К смертельной опасности привыкнуть нельзя. Только кажется: чем дальше, тем проще.
Думаешь, если организм с одним справился, то справится и с другим. Но это как
спираль. Каждый новый круг сложнее предыдущего. Бросаться в пучину неизведанного
легко, а вот делать шаг навстречу явной опасности… трудно. Мужество. Необходимо
настоящее мужество. Сила и здоровье. Боженька милостивый, позволь совладать со
всем. 137-138
Зетовцы рванули на эвакуацию. Вытаскивать погибших бойцов. Арес и Сава (позывной
местного парня с воровскими звёздами). Их никто не просил. Сами. Сказали, что кроме
них никто не вытащит и нормально не похоронит.
С зетовцами удобно работать. Сильно развит инстинкт самосохранения. Подскажут,
разъяснят, помогут. Разложат по полочкам, если затупишь. Без крика и ругани. Без
наезда. Грамотно.148
Один пленный. Сдался сам. Мальчишка. По виду домашний ребёнок. Правду говорят,
когда хохол умнеет, он становится русским. Это был умный хохол. Мальчишка полз к
нам, размахивая белой тряп¬кой. Немцы заметили его и открыли огонь на поражение.
Мы прикрыли ответным. «Быстрее, быстрее, — кричим, — голову ниже пригни!»
Мальчишка обделался от страха, но продолжал ползти. Глаза, как у сумасшедшего,
большие, неморгающие.155
Спасибо нашей арте. За десять дней насыпала немцам так, что они теперь
сами боятся нос высунуть из окопа, чтобы по нам, как по зайцам в тире, пострелять.
Два месяца на этом участке. Разительная разница. Теперь немцы в той ситуации, в которой были мы ещё какие-то две недели назад. Нынче у них адище адский. 159
По радио сообщили, что в авиакатастрофе погиб Пригожин — командир музыкантов.
Просто так в авиакатастрофе такие люди не погибают. Не хочется гадать о причинах.
Кто я такой, чтобы гадать?
Пригожин из тех полководцев, которыми должна гордиться Россия, и будет большим
грехом для нас — детей Отечества, если его память не увековечим в бронзе. Больше
сказать нечего.168
Еврей развязал войну с русскими до последнего украинца. Нарочно не придумаешь.
184
Мудрость — в первую голову — это смирение, приятие жизни такой, какая она есть,
а не рефлексия и неудовлетворённость.
Мудрость — это удивляться каждому новому дню и проживать его по-новому, впервые,
будто только-только народившимся.
Глаз может насытиться, а ухо наслушаться. Мои глаза и уши тому подтверждение.
Не оттого ли я всё чаще и чаще ищу покоя — в тишине и темноте? 190
Понимаю, почему по радио сообщают исключительно о наших победах, ни слова не
говоря о том, какой кровью они обходятся. Дело не в боязни паники, которая может
возникнуть у мирняка. Радио работает на дестабилизацию обстановки в среде
противника, сеет страх. Оно разрушает психику нациков, что помогает доблестным
русским воинам одерживать победы.192
Если бы мирняк видел, что порой творят защитники Отечества, разуверился бы в
победе русской армии окончательно.
От некоторого идиотизма наших доблестных у меня у самого волосы встают в позу
лотоса. И всё же… побеждают именно так, никак иначе.197
Вывели формулу оптимального штурма: когда в атаку идут «молодые» парни, только
прибывшие на войну и знакомые с ней исключительно по фильмам. Страх ещё не
сожрал душу воина, накопленной усталости нет. «Молодые» полны азарта. Для них
война пока ещё игра. Они не знакомы со смертью. Способны на киношный героизм.
Правда, «мяса» после таких штурмов слишком много. 198
У прихвостней Вашингтона традиция: во время ротации выпуливать патроны,
опустошая магазины, чтобы отчитаться перед своими хозяевами. Создают видимость
того, что воюют. Уже понимаем, если устраивают беспорядочную стрельбу, значит,
смена караула. 201
Хочу оставить пометку о молодых воинах команды …. Сердце радуется, глядя на них.
Не всё потеряно. На них одна надежда. Моему поколению пора отойти в сторону.
Парни крепкие, спокойные, улыбчивые. За что ни возьмутся, всё у них получается.
Быстро, легко. Пришли, бросили рюкзаки и сразу за дело. Нам после пробежки по
Тропе ярости полдня в себя приходить надо. Для них — Тропа будто создана лишь для
того, чтобы похвастаться, дескать, по нам пулемёт работал или ещё что. Герои.202
Месяц назад, когда увольнялись последние трёхмесячники, командир вручал медали.
После вручения вызвал из строя Мартына и со словами «Носи и никогда не снимай»
подарил ему шеврон с надписью: «Тыловая крыса».206
К слову, среди зетовцев огромное количество людей, болеющих Советским Союзом,
его идеологией, которой им, как я понял, сейчас, да и все последние годы, не хватало.
Идеи нет, оттого много пустых людей — основной посыл мысли.210
Боец, о котором ходят легенды. Дело было при взятии Сердца штурмом. Брали его
группой в тридцать человек. Среди парней был Хриплый. Отбили быстро. Потом
случился ответный накат. Пришлось отойти. Хриплый выйти не смог Заныкался в
подвалах и в течение десяти дней жил там. Таскал еду у немцев, переоделся в их
форму, ходил по ночам как у себя дома. Через десять-двенадцать дней Сердце
отбили. Взяли Хриплого в плен, думая, что это хохол. Мордой в пол, все дела, а он
кричит: «Парни, я свой!» Хорошо, что рядом были бойцы, которые знали его. А так, мог¬
ло произойти всякое. 228
«Я ваш командир», — говорит мне новый комендант Руха. Руха из добровольцев.
Такой же, как мы. Сколько себя помню, сидит задом на складе. Теперь поставлен
комендантом. Командир, блин. Подумал: «Ты же, Руха, обслуживающий персонал.
Должен следить за тем, чтобы солдат из боевой группы был сыт, одет и здоров. Твоя
работа — заботиться о солдате, решать его проблемы. Какого же ты, сукин сын,
лезешь в командиры?» Подумал, но не произнёс. «Я — старшина», — говорит Руха.
«Ты — гнида позорная», — подумал я. Подумал, но не произнёс. 230
Чувствую себя опозоренным. Униженным. Почти двести дней на войне. Ни одного
замечания от командования. Выполнял, чего бы мне это ни стоило, все поставленные задачи, и вдруг приходят комендачи и разоружают меня, потому что от кого-то где-то
учуяли запах алкоголя. Невыносимо.232
Зетовцы — идеальные воины. Сплочённые одной причиной выхода на тропу войны —
это свобода. Притом что любви к Отечеству в них не меньше моего. Они умеют
самоорганизовываться и распределяться по тем способностям и возможностям,
душевным и физическим, которыми обладает каждый из них. Слабого никогда не
пошлют вперёд.
Про мобиков ничего не скажу. С ними почти не сталкивался ни на первом круге, ни на
втором.
С добриками, с нами, есть проблемы. Мы по разным причинам на войне, оттого бываем
разобщены. Кто-то пошёл из-за денег, кто-то от скуки, кто-то был ведом чувством долга
и любовью к Отечеству, а кто-то заблудился в дебрях жизни так, что видел войну как
единственную возможность выхода из них. Такие сливаются в единое целое только в
момент смертельной опасности. Но в случае послабления, разряженной ситуации, не
таящей в себе ничего сложного и страшного, рассыпаются.241
Первого чеченца вижу с желанием пойти на передок. Не везло мне с ними. Попадались
раньше мягкотелые. Начинал разочаровываться.
Зимой были чеченцы. Так они чисто тик-ток-войска. Прибегали после штурмов и
фотографировались на фоне опорников, которые добровольцы брали…
Его отец в первую чеченскую воевал против России. «Глупый, — говорит, — да простит
меня Всевышний. Чечня не выживет без России, сожрут её».249
Молодые ко мне обращаются «командир» — дескать, командир, а что лучше брать? А
как одеться? Командир то, командир с;. С умным видом посоветовал брать минимум,
одеться тепло. Рассказал в двух словах о том, где мы будем. Молиться, сказал,
можно, бояться — нужно, а вот паниковать — нельзя.250
Дошли слухи, что на днях встречаются большие политики порешать проблему войны,
да и выборы у всех на носу. К выборам, как правило, войны затихают. Но, по мне,
добрая война лучше гнилого мира. Гнилой мир оборачивается ожесточённым
кровопролитием. Затяжным, страшным, болезненным для мирняка. Солдаты
рассчитывают на то, что главнокомандующий не даст заднюю. Это уже будет
означать предательство.271
До неприятеля можно доплюнуть. Мы знаем сколько немцев сидит на линии перед нами,
когда ротация, какой у них боекомплект, где они спят, что едят, куда ходят в туалет. О нас они
не знают ничего.275
таскаемся с окраиной Российской империи, которая назвалась Украиной и торгует
подаренной нами государственностью. Украина пристёгнута к нам корнями. Она
добро¬вольно пустила себе пулю в лоб и теперь трупом путается под ногами. Корни не
обрубить. Выход один. Перестать считать её окраиной и сделать частью Российской
империи. Украины нет. Есть одна неделимая Россия. За неё и стоим.291
Закончились газ, еда, сигареты. Сообщения с нулём нет. Поставок нет. Холод
собачий.294
Пьём холодный кофе. Армейский. Готовится так. В бутылку с холодной водой
засыпается растворимый кофе. Бутылка плотно закрывается крышкой и взбалтывается
до тех пор, пока всё кофе не разойдётся. Периодически крышка открывается и
впускается кислород. Получается кофе с пенкой. Как капучино. Только холодный и без
молока.299
Не знаю, как снаружи, солнца не видели три недели, но под землёй, в бетонных трубах,
пар изо рта идёт.300
Непонятно, кто хуже: комары или мыши? Мыши обнаглели дальше некуда. В спальник
пролезают и бегают по мне.304
В голове обывателя война приравнена к способности убивать, а в голове солдата — к
умению выживать.307
Моё отношение к происходящему не изменилось. Война способна открыть в человеке
его лучшие качества, которые в условиях мирного существования пылятся за
ненадобностью где-то глубоко внутри.
Война — это самое прекрасное, что произошло со мной за пятьдесят лет жизни. 332
Другие статьи в литературном дневнике:
