"Устал, ой как устал!" - подумал он, снимая промокшую от пота кепку, и в раскоряку усаживаясь на шаткую лавочку.
Пыль, грязь, пот, грубый воротник рубашки скребет раздраженную кожу.
"И еще ведь надо пахать, а тут опять трактор поломался" - подумал он и тяжело вздохнул.
Он взял прозрачную банку, наполовину наполненную мутной водой с невесомыми белыми крошками и стал пить.
И вдруг засмеялся, тихо, мелко, словно чихая, но по-настоящему, чувствуя как легко подпрыгивает внутри маленькая веселая душа.
"Хорошо!" - прошептал он, - "хорошо то как, господи!"
Он думал о том как мало в общем то ему нужно сделать, и сколько всего делать не нужно. Совсем не нужно, потому что оно как-нибудь да сделается само. Не надо думать за каждую бактерию как ей размножаться, не надо думать за небо, солнце и луну, следить за беспрерывным тектоническим движением плит, беспокоиться о том, как бы там чего не сломалось, не надо ломать голову, как выбрать самых достойных сограждан в президенты и правительство, не надо думать и искать как выразить себя.
И он поднялся с лавочки и молча, повинуясь одному ему слышному ритму, принялся танцевать.
