ЦенностиБудучи студентом, жил я на квартире у девяностопятилетней бабки. Много она, совсем неграмотная, знала того, за чем нас, грамотеев, гоняли в глухие места Мордовии. Знала и такую историю. Прямо на свадьбу, как сказочный колдун, явился следователь. Не за невестой – за женихом: забрал его в тюрьму на пятнадцать лет. Без всякого суда и следствия. Когда это было, где? Не сказано, да и не надо: фольклор. Что дальше? Вместе с «похищенным» женихом сидел богатый старик. За что сидел – опять не сказано. Да и глупый вопрос: с главным ворьём не хотел делиться. Зато поделился с «обслуживающим персоналом»: всех купил. Его должны были вынести из тюрьмы в мешке, да он помирать собрался. Когда за ним пришли, сказал: «Выносите этого». А перед этим открыл, где все его богатства спрятаны. Узнаёте? Ну да: нечто по мотивам Дюма – «Граф Монте-Кристо». Иной раз таким Макаром кино снимают: вспомним хоть наше довоенное (нынешнее не смотрю). Но всё по порядку. Герой узнаёт: на его невесте женился тот самый следователь. А она была «в положении». Когда родила, муж сказал, что ребёнок мёртвый, и, спрятав его в сундучок, закопал в саду. Это видел садовник: он откопал ребёнка и вырастил как родного. Есть нечто подобное у Дюма. Только прокурор де Вильфор хоронил заживо родного сына, ему не нужного. И не он взял в жёны невесту будущего графа. Сын прокурора в романе впоследствии сядет в тюрьму. В фольклоре – «по мотивам»: отчим-злодей посадил бедного юношу. Однако родной отец заплатил кому надо: сына ему вернули в целости. Тот, приняв надлежащий вид, вышел в общество и вызвал отчима на дуэль. Пускать это дело на самотёк? Нет, папаша подкупил секундантов: вставили злодею холостой патрон. Злодей убит, родной отец воссоединился с сыном, приёмного сделали богачом. А мать родную не взяли в свой «коммунизм». Всё как в фольклоре. Там – без глупостей: благородно – не благородно. Если враг промахнулся, его уничтожают. Без всяких соплей, что писатели разводят. В этой фольклорине и другое отличие от первоисточника. Там как? Сказочно богат аббат Фариа, только никто не купился на его богатства: откуда они у нищеброда? Кто поверит? Не иначе, спятил, начитавшись своих книг. А его наследник? Мы помним: богатство обеспечило ему статус, открыло многие двери, включая дверь парламента. Позволило, наконец, предельно быстро передвигаться и менять обличие. Только что он в монашеском облачении – а уже наготове другой костюм. Вот только нужного ему каторжника не перебросили через забор: тому пришлось самому прыгать. Да, его дожидалась графская карета, в которую не полезут с обыском. (Граф – и вдруг якшается со шпаной! Кому придёт в голову?) И там его, конечно, переоденут. При этом у всех посвящённых, что служат графу, не только денежный интерес. У них та же ненависть, что и у работодателя, к тем же. А посвящать в это дело лишних, готовых продать кого угодно… Опасное дело. Во что больше поверит какой-нибудь «погранец»? В то, что незнакомый дядя его на всю жизнь обеспечит? Или в «синицу в руках»: для кого «десять дней, не считая дороги», а для кого – повышение, прибавка к жалованию? Чтобы заработать, достаточно этого дядю по назначению… В сказке нет места для этих тонкостей. Меч-кладенец работает в любых руках, и точно так же – деньги. Только надо, чтобы их было много. Тогда – как в этом «вольном переложении»: всё и всех купишь. Согласитесь: это уже не фольклор. Это, простите, "ценности". Тогда и сейчас. © Copyright: Михаил Струнников, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
