О Вильяме нашем

Лето, как известно, пора каникул и учительских отпусков. И соответственно – время открытий. Перед вторым классом будущий филолог-историк открыл неведомую Корею (через корейские сказки): сперва единую, а потом и обе. Попутно – и хронологию. Год спустя – мусульманский мир: несравнимо шире, чем открывается через сказку об Аладдине. Ещё через год – древний мир и счёт до нашей эры…

Летом 1982 было открытие Шекспира.

Не странно ли? Изучали же по крайней мере на филфаке.

Много чего изучали. И многое осталось (скорее всего, и останется) непрочитанным: огромные «кирпичи», как называл их наш зарубежник Гобов. Без них хватало книг – наших, зарубежных. А здесь – есть учебник, есть лекции. И должно быть умение работать с книгой. Есть всё это – можно книгу и не читать.

Кое-что, разумеется, знали и раньше. Ещё в шестом классе – фильмы «Ромео и Джульетта» и «Укрощение строптивой». (Ромео, как и в наших постановках, обелён: не показано убийство графа Париса.) Не шибко увлекло. Знаком был в общих чертах сюжет «Гамлета». Известно было, что Ричард Третий – вроде Святополка Окаянного. И что Отелло «рассвирепело и задушило» свою Дездемону (по Шекспиру – «зарезало»).

У него была супруга,
Он её любил.
Потеряла кусок ткани –
Он её убил.

Определение к "слову из шести букв" в кроссворде. А всё подстроил «дедуся Ягуся». Позже выяснится: злодею Яго не исполнилось и тридцати. Самое время в генералы, а он застрял в адъютантах его превосходительства – того, что «рассвирепело».

Ещё была на слуху леди Макбет. (Поклон Николаю Семёновичу Лескову!) Та виделась Пистимеей Макаровной из первого многосерийного нашего телефильма, убийцей родного мужа. Как там у Вильяма Джоныча, кем работал её муж? Долго останется неведомым.

На том же уровне было представление о «Короле Лире». Что-то на тему «люблю, как мясо любит соль». (Есть об этом английская сказка, на Руси более известная, чем русский её вариант в сборнике Афанасьева.) Король за такое признание выгнал младшую дочь из дому. А старшие дочери, певшие о более высокой любви, выкололи отцу глаза…

Страшно представить, что было бы на экзамене, попадись именно это.

С «Короля Лира» и началось близкое знакомство: был в то лето телеспектакль с Михаилом Царёвым в заглавной роли. Многое открылось. Ослепили, оказывается, не заглавного, а его кума. Сцена вроде той, что в «Семнадцати мгновениях»: контуженный эсэсовец застрелил двух гестаповцев. (Шекспировская «гестаповка», средняя королевна, осталась жива, но вскоре была отравлена старшей сестрой.)

Вот откуда «ноги росли» у наших телесказок! И только ли у них?

Но главным было не это. Открылось, чего не знал вообще: судьба Эдгара и Эдмонда, единокровных братьев. Вот где страх! Попадись на экзамене – что бы отвечал? Хотя бы на уровне «кто плохой – кто хороший»? Эдмунд (тот же Эдмонд) – папаша Дзержинского, тогда однозначно положительного. Эдмоном звали будущего Монте-Кристо. А Эдгар? Был знаком лишь Гувер, директор американского ФБР, пересидевший на этой должности всех наших царей, кроме Ивана Грозного. Да ещё латрыга Эдгар По.

В общем, худо бы пришлось студентику. На что наш Владимир Александрович слыл либералом, а и он не поставил бы выше «удочки». Вопиющее незнание текста!

Узнал, когда в принципе необходимость отпала. Эдгар, оклеветанный младшим братом, вызвал больше сочувствия, чем король-маразматик и младшая его дочь. У отца, живущего на два дома, он законный, старший, но нелюбимый сын. (Иначе отец не поверил бы так легко негодяю Эдмонду.) Последующие злоключения роднили его с нашим Иванушкой-дурачком. Тот, надо полагать, «косил» от рекрутчины да от барщины. А Эдгарушка под слоем грязи буквально скрывал лицо: его объявили в розыск, как виновного в подготовке отцеубийства.

Лицо измажу грязью, обмотаюсь
Куском холста, взъерошу волоса
И полуголым выйду на дорогу,
навстречу вихрю. Я возьму пример
С бродяг и полоумных из дурдома.
Они блуждают с воплями кругом,
Себе втыкают в руки иглы, гвозди,
Колючки розмарина и шипы
И, наводя своим обличьем ужас,
Сбирают подаянье в деревнях...

Да, это не в золе ковыряться да сопли в кулак мотать. Но всё кончилось для героя благополучно: покарал брата-злодея, расстроил козни старшей королевны и стал «советник царям». Только в «Иваны-царевичи», в принцы-консорты не вышел: младшая королевская дочь убита по приказу Эдмонда, а живую и мёртвую воду не завезли.

Впрочем, иные пересказчики двух следующих веков вносили дополнения. Корделия Лировна вышла из непродолжительной комы, её первый муж умер или убит на войне; она единственная наследница хотя бы отцовских владений. Так что «если люба, то признайте володетелем всего и супруга моего». Эдгара, королевского крестника. Сказка – так уж сказка!

Трудно назвать по-другому шекспировские произведения. Даже хроники о «родных» Шекспиру Ричардах, Генрихах и короле Джоне. Там порою – как в былинах, где казак Илья Муромец при князе Владимире воюет с татарами. Да что татары! Можно и с немцами, голосящими «хайль Гитлер!» Всё при том же князе стольнокиевском.

Вполне в шекспировском духе. Тогда считалось допустимым. Звучат знакомые имена, возникают понятные ассоциации. Что ещё надо? Тем паче – в какой-нибудь «Зимней сказке». Сицилийский царь-язычник (какой мог быть лишь до нашей эры) женат на дочери русского царя; к нему на Сицилию плавает без пересадок чешский король… Тридевятое царство, абсолютно сказочное время. Больше сказочное, чем в филатовском «Федоте-стрельце».

Всё было прочитано в течение полугода с небольшим: хроники, трагедии и в чистом виде сказки. Комедии не вызвали интереса и остались за бортом. И совершенно не заинтересовали сонеты: кто кому там объясняется в любви? Нет любви к произведениям без сюжета.

А те, что с сюжетом? Они что дали? Результат можно видеть на авторской странице: какие-то крохи есть. А монолог Эдгара, откуда взят приведённый отрывок, использовал в учебной работе для упражнения в пунктуации. Не зря читал.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 27.07.2022. О Вильяме нашем