Пушкинские мотивы

В канун трагических пушкинских дней не удержался: посмотрел в интернете программу канала «Культура». Тревожно на душе: не забыт ли и здесь Александр Сергеевич?

Не забыт. В день смерти, 10 февраля, на «Культуре» стародавняя «Капитанская дочка». Где-то близко – «Сказка о царе Салтане», «Сказка о золотом петушке». Всё знакомое, родное.
С «Царём Салтаном» в полном объёме познакомился за год до школы. В сборнике из пяти сказок – лучшее! Так виделось тогда. В самом деле: и кончилось для хороших людей хорошо, и зло худо-бедно наказано. И всё по-сказочному логично.

Но возмутило:
А потом честные гости
На кровать слоновой кости
Положили молодых
И оставили одних.

Разве не свинство? Ели, пили – и одних бросили! Что могли бы делать все вместе, о том не думалось. Но было что-то обидное.

Потом резануло:
Но жалеет он очей
Старой бабушки своей.

Давно уже было понятно: бабушка – мать одного из родителей, другому родителю свекровь или тёща. Чья мать подлая Бабариха?

Судя по тому, что сообщает Пушкин, она не мать, а тётка царю Салтану, сватья (сваха) родне его жены. Притом не слишком знатного она рода, если с начала до конца всего лишь баба. Видимо, тётка по линии матери. Сыну племянника она бабушка, но двоюродная или даже троюродная.

Это – открытие более поздних лет. Тогда же взрослые поясняли: сватья – потому что ходила сватать. «Бабушки» по понятным причинам вообще не касались, и она казалась синонимом старухи (аналогия с Бабой Ягой).

Недели за полторы до школы прошла премьера одноимённого фильма. Он, в отличие от самой сказки, показался чересчур затянутым. Ему предшествовал киножурнал на темы Великой Отечественной войны.

«Немцы сдаются в плен», – комментировала моя мать.

Гуманоиды, с которыми в фильме воевал Салтан, тоже показались немцами. Действительно: разве те, что в киножурнале, похожи на привычных мне людей (тем паче – на положительных сказочных героев)?

Другой отсебятины тогда я не углядел. Ни карикатуры на Ришелье с Мазарини, что в близких отношениях с царской родственницей. Ни уже знакомых мне строк, заимствованных из других пушкинских сказок. Запомнилось лишь «купание» злодеек с пособниками да то, как царь «чудесил».

Хотелось, чтобы показали фильм о другом царе, не столь счастливом. Увидел спустя десять лет. Мультфильм – скорее по опере Римского-Корсакова: царь Дадон – сатирический образ. А мне, дошкольнику, он казался положительным героем. Он же ничего плохого не делает. «Соседям то и дело наносил обиды смело»? Молодец! Это же враги, что от них ждать хорошего?

Сам же Дадон – не чужеземный властитель. Что в имени его? Оно не хуже Салтана с Гвидоном. И облачение, и окружение у него – как у всех русских царей на картинках. Тогда как горе-мудрец – «в сорочинской шапке белой». Не наш! С сорочинами (сарацинами) воюют богатыри-партизаны в предыдущей сказке.

«Сарацин – арабский наездник», – поясняла сноска. Арабы отождествлялись с арапами, слугами бородатого карлы. Зловредный народ! А скопец превращался в жадину-скупца (взрослые не спешили с «сексуальным просвещением»). Ему как человеку: «хоть казну, хоть чин боярский, хоть коня с конюшни царской». Кто бы отказался? У боярина усердные слуги: разве одна девица их заменит?

Что с нею связался сам Дадон, скорее вызывало к нему сочувствие. А что ему делать, если она с ним по-хорошему? И к смерти его сыновей она причастна косвенно: о прямом подстрекательстве не сказано. Сами виноваты. А вместе с ними – и «рать побитая», воины, исполнители заведомо преступных приказов. Навешали бы «товарищам командармам», их высочествам хороших «кренделей» – и сами были бы живы, и эти два обалдуя. Закон любой страны в данной ситуации позволяет.

Вот только докажешь ли закону, что всё было именно так? А в партизаны уходить неохота и профессиональным воякам.

Понятно, что это суждения не дошкольника. Не для дошкольников и Александр Сергеевич писал: и эту сказку, и «О рыбаке и рыбке», и «Анчар». Во всех названных есть созвучные мотивы.

Тогда же всё виделось просто. Царевичи убили друг друга. Несчастного старика приласкали, утешили. Что ему оставалось делать?

Взрослые подсказывали, что он всё-таки нехорошо поступил, не сдержав слова. За что и поплатился: заглавный герой отомстил за хозяина. Так что и это сказочное существо не выглядело носителем зла.

Легко разобраться со сказочными героями. Переходить ли к реальным? К тем, что в «Капитанской дочке»?

Долгий получится разговор. И вряд ли «политкорректный». Отложим его: в этом году ещё будет повод.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 09.02.2023. Пушкинские мотивы