Родное египетскоеДолго думал, стоит ли писать о египетском кино: познакомился с ним «високосным» летом невисокосного 1974. Всё-таки решил, что стоит. Многие ныне забыли, что было такое в нашем прокате, а кто-то и не знает. Между тем по популярности когда-то немногим уступало индийскому, отличаясь от него большей мрачностью и трагизмом. Ещё одно отличие – «дети до 16-ти лет не допускаются»: частенько на киноафишах. Впрочем, это реклама для больших дураков. Порой и для тех, кто до шестнадцати: паспортов у нашего брата никто не спрашивал. Меня изначально привлекло место действия: надо ли говорить? Но там не то что фараонов и прочего… Египту арабскому больше тысячи лет: уж тут, казалось бы… А у них – ни Саладина с крестоносцами, ни Бонапартовой эпопеи, ни разборок с турками. И не похвалятся своей революцией: царя-короля свергли арабские национал-социалисты. Доносилось до нас, что было потом: как сии нацисты разобрались со своими марксистами и при этом в друзьях у нас оставались, пока не «послали» нас. В общем – равнодушие к родной истории. Помню один только фильм, посвящённый грабящим гробницы. Смотрел его студентом после бессонной ночи в поисках ночлега. Поэтому почти всё проспал: ни действующих лиц, ни каких-то сюжетных поворотов. Ни даже названия. С названиями совсем просто: могу все перечислить. В порядке просмотра: «Она и дьяволы», «Самая честная грешница», «Мужчины на одно лицо», «Тонкая нить», «Берегись Зузу!», «Белое платье». И всё. Смотрел же гораздо больше – и с интересом. Например, о деревенской мафии: выпустили на наши экраны, когда с «братьями» нацистами вышел разлад. Но, как правило, место действия – город: Каир, Александрия. Так что Египет – среднеевропейская страна: и так же одеты, и напиваются. Что в жарком поясе, можно и не разглядеть: тоже отличие от индийского. И что страна мусульманская, напоминают лишь имена. Да и те не вполне: Ахмед с ударением на первом слоге, как в Прибалтике Артур-Эдгар. В одном только фильме, в «Берегись Зузу!», колорит: студент-чудик клеймит и кино, и театр, и спорт как чуждое исламу. И что же? «Слушай, народ, что дурак орёт!» Пусть ему свою дурость даже печатать дозволено: не тоталитарный режим в Египте. Мысли более поздних лет: тогда смотрелось как элементы комедии. К тому же было известно: чудики, влюблённые в Иванов Грозных с Тюдорами, в тогдашнюю жизнь, есть и в более развитых странах. Это у нас держать полагалось при себе. Но – больше о кино. «Первый блин» не оказался комом: имею в виду «Её и дьяволов». Тёзка первого египетского фюрера решил поправить своё экономическое положение. «Говорила сыну мать: «Не водись с ворами!» Этому говорила его невеста. Не послушал, повёлся, решил, что умнее их. В итоге – нож в спину. Перед смертью успел назвать убийцу. (Имя – подходящая кличка для россиянина по фамилии Сизов.) Невеста решает мстить. И отомстила. Пусть её пистолет оказался не заряжен или дал осечку: злодей пляшет от радости, что спасён, и проваливается в болото. Подробно показана его гибель. Добрый человек, не знающий, кто есть кто, не успевает прийти на помощь. Вскоре обезврежена вся банда: пособил тот же добрый человек, лодочник по прозвищу Принц. Некоторые знания о Египте позволяли злорадствовать: многим из этих «товарищей» не миновать виселицы. О следующем фильме, о «Самой честной грешнице», печатали аннотацию в районной «брехаловке». Содержание – подробнее, чем в «Википедиях». (Запомнилось словечко «скомпромеНтировать»: грамотеи!) Зрителей не отпугнуло: фильм на моей памяти шёл в Темникове трижды. Керим, главный злодей, напомнил мне Старшего Советника в «Тане-сороке» Каверина. Нет, он не распоряжается чудесами: он директор завода. Ценный специалист потерял зрение, предприятие обязано оплатить лечение в Европе. От директора требуется лишь подпись – росчерк справа налево. Однако – «Ну, заяц, походи!»: так писали в нашем тогдашнем «Крокодиле» (о делах отнюдь не египетских). И слепец ходит и не находит: начальство всё время где-то задерживается. Когда он дошёл до ручки и готов руки на себя наложить, его молодая жена поняла, чего от неё хотят. Не она ли заглавная героиня? Нет – другая, с запоминающимся именем Зизи. Её муж покончил с собой: обстоятельства таковы, что можно жену обвинить в убийстве. (Это вкратце она расскажет чуть позже.) Всё подстроил тот же «старший советник». Жена ушла от него к другому, он завидует тем, кто счастлив в браке. По крайней мере одна семья стала жертвой его зависти, на очереди другая. Зизи вынуждена быть его пособницей: она во всём зависит от негодяя, на руках у неё ребёнок… Но «сколько вору ни воровать»… Развязка – словно гордиев узел разрублен одним ударом. Точнее – тремя ножевыми ударами: трижды вонзила Зизи нож в спину мерзавцу. Потом выбежала на улицу с криком: «Я его убила!» Больше ни на кого пусть не думают. Как-то осталось незамеченным: с собой принесла она нож или воспользовалась лежащим тут же. Недавний калека угрожал им Керимову холую, требуя отдать все позорящие снимки. Они тут же, в приёмной, были преданы огню; вбежавший директор стал его тушить… Опоздай Зизи на пару мгновений, убийцей бы стал поджигатель. А им с женой ещё жить да жить. Это для Зизи жизнь потеряла смысл: ребёнок умер. Супруги нанимают для неё адвоката, хоть тот, по её словам, ей совсем не нужен. На этом кончается. Я смотрел дважды – единственный из египетских фильмов. Ещё один, тоже в прокате полувековой давности, увидеть не удалось. Знаю по рецензии в «Советском экране». Название способно ввести в заблуждение: «Честное слово». Известный рассказ о маленьком глупыше и взрослом дебиле тут ни при чём. Врач на три года сел за врачебную ошибку. Трижды бежал – набегал тридцать лет. Меня, знавшего «Отверженных» Гюго, поразило. В наполеоновской Франции Жан Вальжан, на пять лет осуждённый, отсидел девятнадцать вследствие четырёх побегов. А это двадцатый век, прогресс какой-никакой, либерализация… Идеализировал я, наивный, всё ещё дружественную братву, их нравы. Впрочем, не названы все обстоятельства. Побег мог быть групповым, охрану обезоружили, замешан враг фюрера. Вот соучастникам и присобачили политику. Герой готов снова бежать. А тут – известие: при смерти то ли подруга, то ли жена (не помню). Начальник тюрьмы отпускает под честное слово, не слишком на него полагаясь. И вдруг, как на грех, пожаловал важный генерал: представьте ему именно этого! Можем представить. Но этот уже в камере: он сдержал слово. Как бы то ни было, вряд ли эта амнистия нужна герою. Ему теперь «что воля, что неволя», как той же Зизи. Рецензия сообщала, что в заключительном кадре оба плачут дуэтом: правоохранитель-либерал и хозяин своему слову. Неустаревающий сентиментализм. Это и подкупало зрителя. Но было ли что-то египетское на наших телеэкранах – хоть на каких-то каналах? Не знаю, не видел. © Copyright: Михаил Струнников, 2024.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
