В зимние ночи я опираюсь на подоконник.
Вижу полгорода, как на ладони
Линии. Свет, не гаснущий по ночам.
Я больше не верю заманчивости этих линий,
Расстояние станет в разы непреодолимей,
Стоит только начать.
Мы не знаем, горят еще звезды или остыли.
Ночь расстилается во все стороны, как пустыня.
Путеводные звезды уже не больше, чем миражи.
К марту ты обживешься в новой пустой квартире,
А я так и буду смотреть из окна в четыре
Утра в направлении той части города,
Где ты жил.
*
*
*
ТЫ
Ты восстанавливаешься – по капле, теряешь – литрами,
Как если бы вскрыла вены, и дальше жила со вскрытыми.
Локти на стол не кладёшь и не обнимаешь сына.
Если обнимешь его – испачкаешь ему спину.
Ты не приходишь в церковь, чтоб не напачкать.
Салфеток в неделю уходит четыре пачки.
Но ты уже реже плачешь,
осознанно дышишь, чтоб пульс был ровен.
Ты носишь цвета, на которых не видно крови.
Первая мысль поутру – зима, вторая – бессмысленно ждать подмоги.
Ты лежишь в темноте, копишь силы, чтобы подняться.
Без пятнадцати шесть опускаешь с кровати ноги.
Встаёшь на них в шесть пятнадцать.
*
*
*
«?..»
Грусть вполне выносима, но это ещё ничего не значит,
Потому что любовь моя не созидает – она растрачивает.
Со мной неизменный багаж – прогулы, долги, недостачи,
страх неудачи,
Стыд, смятение и вина;
Потому что моя любовь к тебе – это падение
Сердца в воронку, в пустые густые тени, и,
Да, сердце летит, потому что ещё не коснулось дна.
Я так много растратила, чтобы понять: движение необратимо,
Идеалы невоплотимы.
Хорошо, если что-то на память останется в виде текста;
Моя жизнь, дребезжа, уже проезжает мимо,
Как вечерний трамвай под дождём; в нём светло, и место
Есть, а я всё стою и мокну на остановке,
Никак не решу: остаться ли, ехать ли
Туда, где диспетчер в жёлтом окне, в спецовке
Ожидает трамвай в депо на витке; петли.
*
*
*
Недосып, тошнота, мигрень, челюсти крепко сжаты.
Кажется, будто вместо стекла - слюда.
День за днём я исправно прокатываю деньжата,
Езжу туда-сюда.
Мне говорят, что я получаю вышку.
Говорят, это стоит терпения и труда.
Я не знаю, я просто чувствую, что я вышла
Неизвестно откуда
неизвестно куда.
А картинка была красива, как герб Ланкастеров,
Но на деле я ничего не смогла сама,
На деле я - псина: привязчивая, клыкастая
И с симптомами зарождающегося ума.
Обретаюсь на остром стыке, как маргиналка,
С двумя томами Пелевина в сумке рваной.
Меня невозможно любить, меня может быть только жалко.
Я дрожу над своей незатягивающейся раной.
С неба, случается, падает слово веское,
Кажется, Слово Бога.
Для поэта во мне, увы, слишком много женского.
Для любви его тоже много.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
