Унитазы на брегах Невы..И сахарницы на крышах. когда идешь по Кузнечнму переулку, архитектурная тошниловка торчит так, что кажется, будто Купчино уже подкралось вплотную. Петербург долго держался, но алчные "москвичи" ринулись и сюда. Вот ведь саранча, право! " С.Пошвыкин: \"Башенки появляются от архитектурной импотенции\" – Как вам московская застройка? – Вопрос из разряда no comment. Я ведь, с одной стороны, чиновник, а с другой – архитектор. Что главнее – непонятно. – Ответьте как архитектор. – Безусловно, многое из того, что творится в Москве, – плохо. Главное, что потеряны умение и понятия о том, как делать рядовую застройку. Сегодня все, что возводится в столице, является \"шедевром\". Каждый строит так, как будто он в последний раз держит в руках карандаш, и каждый пытается сделать нечто \"гениальное\". – И все равно все плохо? – Шедевр – это не значит \"хорошо\". Шедевр в данном случае – это нечто, заявляющее о себе. Это может быть и ужасно. Современной архитектуре недостает скромности. – Почему это становится возможным? Неужели некому проконтролировать этот процесс? – Азиатский опыт говорит о том, что возможен подход к застройке, при котором игнорируется ее ткань и каждый объект рассматривается как самоценный. Это возможно, но этот объект должен быть качественно и профессионально спроектирован. Там это обеспечивается жесткими требованиями к архитекторам, которые не могут строить, не имея определенной практики, опыта, сертификатов. А у нас любой может спроектировать что угодно и где угодно. На архитектурном рынке существует целая масса непонятных фирм, состоящих из бывших домохозяек и недоучившихся мальчиков. Такие же проектные группы заводят сами застройщики. В целях экономии. Более того, они думают, что мало зарабатывать деньги, надо быть еще и художниками. И начинают рисовать проекты с помощью этих малопрофессиональных архитекторов. – Но нормы-то они соблюдают? – Конечно. Они держат определенное количество старушек, которые знают нормы, и определенное количество студентов, которые умеют строить трехмерные модели. – Какие проекты сегодня предпочитают застройщики? – Как правило, это архитектурные \"поллюции\". Извините за выражение. Повыше, позамочнее, чтобы смотрелось, чтобы пахло деньгами. Не важно, что слева и справа. Главное, чтобы было броско, заметно и впечатляюще. – Вы как чиновник можете сказать, как такое допускается? – Ну, все же люди. У всех дети. Так и получается. – Откровенно. – Мы же живем в определенной среде и вынуждены подчиняться ее общим законам. – Скажите как архитектор, существует ли какой-то вариант массовой застройки, которая не была бы столь агрессивна? – Существует, конечно. Это переход к низкоэтажной застройке и отмена норм инсоляции. Вообще, нормы инсоляции – это существенное ограничение, которое не позволяет сделать плотную малоэтажную застройку, потому что какая-то инфузория-туфелька должна вырасти, а чтобы она выросла, солнце в каждом окне должно быть полтора часа в день. Такого нигде в мире нет. – А в Москве в принципе разве возможна малоэтажная застройка? – Конечно, возможна. Все считают, что малоэтажная застройка неэкономична. Но это иллюзия, вызванная всеобщей алчностью. А гуманизм и алчность, как известно, между собой не совместимы: чтобы создать гуманную среду, мы должны перестать стремиться за год заработать то, что принято зарабатывать за всю жизнь. Малоэтажная застройка по нормативам требует меньшей плотности. Например, нельзя поставить вплотную друг к другу два многоэтажных дома, а два пятиэтажных – вполне. Есть показатели баланса территории, которые доказывают, что экономически жажда масштабов не оправдана. Если вы сделаете низкоэтажную застройку, то выход площадей получите всего на треть меньше. Не в три раза, всего лишь на треть. Зато можно прекрасно жить. – А как вам идея реконструкции пятиэтажек? – Это не идея, это назревшая необходимость. Часть пятиэтажек пришла в негодность до такой степени, что при сильном ветре они могут просто упасть. Наше счастье, что этого еще не было. Кроме того, они не соответствуют нормам энергосбережения. Пятиэтажки пришли к нам из Италии, куда Никита Сергеевич съездил и откуда, многое не поняв, перенес их к нам. Конечно, тогда для людей было счастьем переехать из подвала хотя бы в такой дом, но те времена давно прошли. – Некоторые пятиэтажки планируется надстроить до девяти этажей... – Я считаю, это правильно. – А выдержат ли коммуникации? – Если не выдержат, значит, не прошли экспертизу, а этого в Москве не может быть. Тут с этим делом все вроде бы в порядке. Нормативная база жестко отслеживается, нормы выше, чем в Америке. Лишние четыре этажа не криминальны. – В последнее время в Москву в большом количестве приглашают иностранных архитекторов.... – А вы хоть раз слышали, чтобы кто-то из иностранцев что-то построил? – Я слышала последнюю историю про \"Крост\" и его \"Велтон-парк\", для разработки проекта которого \"Крост\" пригласил Рема Кулхааса, заплатил ему огромные деньги, а главный архитектор Москвы Александр Кузьмин сказал: \"Я это не согласую, у меня здесь по плану – муниципальное жилье\"... Мне кажется, что так происходит в большинстве случаев. – Мнение начальника не комментирую. На самом деле происходит несколько другое. Как вы думаете, сколько стоит Рем Кулхаас? – Не знаю. – Ну, а что должно заставить Кулхааса приехать в Москву? – Большие деньги. – Не буду озвучивать цифры, но скажу, что участие в рисовании такого архитектора может стоить столько же, сколько весь проект, включая строительство. Безусловно, приглашение такого архитектора – это маркетинговый ход, позволяющий компании заявить, что их проект разработан, например, при участии Захи Хадид. Я очень много сталкивался с зарубежными архитекторами, и подозреваю, что в их сознании все, что восточнее Варшавы, – это Сибирь. Москва, Новокузнецк, Ашхабад – все Сибирь. Никто не воспринимает эту территорию как место для серьезного применения своих знаний. Поэтому они и не проектируют в России. – Вам нравится идея строительства высоток? – Как идея – нет. Потому что это большая транспортная нагрузка. Вы представьте, что три тысячи машин одновременно в 7:30 повезут детей в школу. Куда они денутся? С этой же проблемой столкнется Остоженка, которая умрет сразу же, как только будет заселена. Она встанет, несмотря на все подземные паркинги. Это во-первых. Во-вторых, высотки психологически никому не нужны. Продать квартиру выше 25-го этажа – очень большая проблема. – Вы серьезно? – Конечно. Там же делать нечего. Там темно, облака, окна не открываются... Кому это надо? Мне эта идея непонятна. Они, главное, и проектируются не совсем правильно. Весь мир сейчас уже – это я в журнале прочитал – все небоскребы строит по кластерному принципу. Есть коробка, которая может быть начинена в зависимости от необходимости, которая может менять свою функцию: это может быть офис, гостиница, жилье. У нас же все небоскребы имеют жесткую функцию. Хотя никто не знает, нужна ли она будет кому-либо через десять лет. Это может привести к появлению мертворожденных образований, незаселенных и необитаемых. ................... – То есть башенки уже не заказывают? – Так это ведь не от заказчика зависит. Это все следствие архитектурной импотенции. Без любви дом не построишь. А башенки и прочая \"архитектура\" появляются, когда архитектор ненавидит заказчика и назло ему проектирует эти самые башенки. Вот и получается у нас такая архитектура. © Copyright: Мария Березина, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
