К Чаше приступать со страхом, но не перед вирусом,
Во время коронавируса боязнь причащаться, страх заразиться во время службы, целования Креста — это от маловерия, паники? Можно ли заразиться верующему, молясь в храме? Такие вопросы волнуют православных верующих. Мы попросили протоиерея Вячеслава Перевезенцева помочь разобраться в этих и других вопросах, которые волнуют сегодня православных верующих. Страх, не путать с паникой, естественная, хотя и очень неприятная эмоция, которая возникает у человека в ситуации опасности, реальной или мнимой. Часто бывает так, что именно, страх спасает человеку жизнь. А бесстрашный, т.е., не имеющий страха, это ведь не только смелый и отважный, но и дерзостный и отчаянный, что уже совсем не далеко от безрассудный. Итак, бояться надо не столько страха, сколько , именно, безрассудства и паники. Безрассудство (утрата рассудительности) часто бывает следствием нашей беспечности и пофигизма. Мы можем сколь угодно умиляться этой нашей национальной особенностью («Пока гром не грянет, мужик не перекреститься»), но ведь может оказаться и поздно («Петуха на зарез несут, а он закричал кукареку»). О вреде и недопустимости паники много говорят психологи, а вот мнение врача, к.м.н. Д.В. Архиповой: «Важно разграничить острый страх, который часто целителен потому, что имеет конкретный повод, с которым в данный момент сейчас индивидуум должен справиться, и тревогу, которая возникает, на основании неких угроз, которые, с одной стороны, он не может избежать, а, с другой — они совершенно не подконтрольны конкретному переживающему, т.е. это страх по поводу будущего, на которое человек никак не может повлиять в настоящий момент. И вот такое состояние губительно и смертельно опасно. Уже давно обнаружено, что если иммунная система работает не правильно, то процесс, который она обычно совершает во благо и быстро — застопоривается. Т.е. воспаление, которое, обычно быстро убирает заразу, восстанавливает ткани и возвращает организм к прежнему здоровому состоянию – восстанавливает т.н. гомеостаз начинает протекать очень долго. Воспаление становится хроническим и начинает разрушать организм. Гормоны паники разрушают интерлейкины – защитные белки нашего организма. Мы не только теряем возможность активно и плодотворно мыслить и реагировать на ситуацию, мы еще и начинаем болеть. Таким образом, стресс – это замечательная реакция, если в ней находиться не долго, все хорошо в меру. Если же гормоны стресса будут выделяться постоянно и не будут расходоваться на конкретные действия – типа «напал – убежал», то могут начаться самые нежелательные последствия. Молодежь и более стойкие, как всегда, протянут дольше, а вот более компрометированные люди могут оказаться в совсем сложной ситуации. У пожилых — повышение артериального давления или спазм сосудов — вот вам инсульт или инфаркт. Кто несёт ответственность за такую внезапность? У молодых часто начинаются, так называемые, панические атаки, которые, конечно, не повышают риск внезапной смерти, но часто лишают трудоспособности и требуют медикаментозного лечения» Литургия стоит в центре христианства, а в центре литургии — «Агнец, закланный от создания мира» (Откр. 13:8), или, как в другом месте сказано, «предназначенный еще прежде создания мира» (1Пет. 1:20). Сергей Иосифович Фудель, во времена тяжких испытаний Церкви, когда казалось, вот-вот и исчезнут все храмы с русской земли, и литургию служить будет просто некому и не с кем, писал: «Церковь, прежде всего или больше всего — это литургия. Поэтому «литургия вечна… Церковь — в том, что «Бог явился во плоти», в страдающем человеческом теле, Церковь — это вочеловечение Бога. Бог, не оставляя Своего Божественного естества, вошел в мир, в естество человеческое. С этого началось христианство в истории, и вся его суть — в подражании ему, этому выхождению Бога, но лишь в обратном направлении: Бог сходит с неба на землю, делается человеком; человек в христианстве выходит навстречу своему Богу — из своего человеческого, «слишком человеческого» естества выходит в мир Божественный. «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом»,- это обычная и постоянная формула святых». То, о чём ещё я скажу, не только не является учением Церкви, даже для меня это, скорее, область размышления, чем убеждения и уж, тем более я бы не стал настаивать, что со мной непременно нужно соглашаться. Если у кого-то есть своя точка зрения по этому вопросу, и она мне покажется убедительной, то я вполне могу ее принять. Это скорее приглашение к размышлению, чем наставление в истине. Впрочем, приглашение это может быть излишне, кто из православных сейчас не пытается мучительно найти ответы на эти вопросы: как же быть с нашими страхами? Как приступить к Чаше, во время вирусной эпидемии? Как и всегда — со страхом Божием, верою и любовью! Со страхом, но не перед болезнью и вирусом, а перед Богом, дабы не быть опаленным любовью Христа. Ведь «елижды бо аще ясте Хлеб сей и Чашу сию пиете, Мою смерть возвещаете, Мое воскресение исповедаете». Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живого, пришедый в мир грешные спасти, от них же первый есмь аз. Еще верую, яко сие есть самое пречистое Тело Твое, и сия самая есть честная Кровь Твоя. «Когда мы поднимаем чашу и хлеб на престоле в Церкви, это значит, что Христос приходит вновь и снова наступает ночь Тайной Вечери. Он соединяет нас между собой и соединяет с Самим Собой. Таинство трапезы — это таинство единства с Богом и людей между собой» (прот. Александр Мень). Но, что это за единство? Как возможно оно? Евхаристическое богословие очень важный раздел православного учения о спасении, соединении Бога и человека (обожение), здесь не место погружаться в него подробно, но скажем кратко о главном. Участвуя в таинстве евхаристии, человек соединяется с обоживающей плотью Христа и приобщается вечной и нетленной жизни, то есть становится «сотелесным» Христу. Это тождество тела не возникает само по себе, а ниспосылается как дар Божией благодати, которую человек может лично и свободно принять в духе. В этом соединении со Христом не может быть никакого автоматизма или, тем более, магизма. Причастие происходит лично и свободно, со страхом Божием и верою, а не механически, подобно тому, как мы становимся причастны овощам со своего огорода. Соединившись со Христом, верующий становится храмом Пресвятой Троицы. Так как вся полнота божества сосредоточена в теле Христа, то Святая Троица пребывает в сотелесных Христу: «О непревзойденное чудо! Он соединяется и с самими человеческими ипостасями верующих, срастворяясь через причастие Своего святого Тела с каждым из них, и становится сотелесным нам, и делает нас храмом всего Божества» (свят. Григорий Палама). О величии Евхаристии, этого таинства Церкви — Тела Христова, писать можно много. Каждый из нас, кто имеет этот опыт, никогда и ни за что, не захочет от него отказаться. Ну, а как же вирус? Можем ли мы его встретить в Евхаристической чаше? Теоретически возможно, если не все, то очень многое. Но возможное, не значит актуальное. Перефразируя ап. Павла, писавшего: «все нам позволено, но не все полезно», я бы сказал: « все возможно, но не все случается». Насколько я понимаю, случаев заражения смертельной болезнью после Причастия пока доподлинно не известно. «Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин.1:5) эти слова любимого ученика Спасителя — один из важнейших догматов нашей веры. Бог не может быть источником зла — это точно, но что есть зло? Болезнь, всегда и для каждого непременно зло? А смерть? Те, кто кричал на Голгофе: «если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него» (Мф. 27:40) были уверены, что Бог и страдание, а тем более смерть, не совместимы. «Крест для иудеев соблазн» (1Кор. 1:22), но для нас-то «сила и премудрость». И еще, вера есть наше доверие, вверенность Христу. Он говорит нам: «Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или, когда попросит рыбы, подаст ему змею вместо рыбы? Или, если попросит яйца, подаст ему скорпиона?» (Лк. 11:11,12) Господь, через священника, протягивает нам Чашу и говорит: это Я, приидите и приимите во оставление грехов и жизнь вечную… во исцеление души и тела. Аминь. Может ли Христос вместо исцеления подарить болезнь? Нет, но может подарить или попустить болезнь, как путь к оставлению грехов и в жизнь вечную. Должны ли, исходя из этого, священники быть беспечны и спустя рукава относиться к гигиеническим мерам предосторожности во время эпидемии? «Проклят, кто дело Господне делает небрежно» ( Иер.48.10) . Забота о людях, о пастве Христовой, дело, несомненно, Божие и делать его надо тщательно, не искушая Господа своего. А причащаться надо, не только имея страх, веру и любовь, но и разумение, ибо «Ведь если кто станет есть и пить, не признавая в этом хлебе Тела, будет есть и пить себе в осуждение. Оттого у вас так много больных и слабых, и умерло немало людей» (1Кор.11:29,30) Что касается целования креста, икон, святынь, евхаристической Чаши, руки священника после благословения, то это очень дорогая для нас и древняя наша традиция и не более того. Отказываться от нее из-за маловерия и паники не стоит, это будет грех. А вот, отказаться на время эпидемии из-за любви к ближним своим очень даже правильно. Пост время ограничений и воздержания, которое мы берем на себя, желая вырастить из этого добрый плод. Любой поступок ради ближнего, когда мы себя, и даже свои духовные потребности или привычки, отодвигаем подальше, а нужду ближнего ставим во главу и будет «пост приятный, благоугодный Господеви». Это же относится и к соборованию. Соборование, конечно не просто благочестивый обряд, а таинство Церкви, но приступать к нему ежегодно Великим постом — это традиция и довольно новая. Всякий серьезно заболевший православный христианин может прибегнуть к этому спасительному таинству в любое время. В наши дни, когда эпидемия главным образом накладывает на нас ограничения по количеству собранных вместе людей, стоит хорошо подумать, а не отложить ли свое соборование на другое время, опять же подумав о ближнем своем. Конечно, главным нашим делом, хотя бы, просто потому, что, кроме нас, верующих, это дело никто делать не может, должна быть наша молитва. Молитва не должна быть многословной, как учил нас Господь, но постоянной и настойчивой: «Сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать, говоря: в одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился. В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: «защити меня от соперника моего». Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: «хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не даёт мне покоя, защищу её, чтобы она не приходила больше докучать мне». И сказал Господь: слышите, что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре. Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» ( Лк. 18.1–8) Текст: Александра Грипас © Copyright: Мария Березина, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
