Крупнейший голландский славист и переводчик Кейс Верхейл (специалист по творчеству Ахматовой, Бродского) заметил, что лишь дважды в жизни при знакомстве с литератором испытал чувство, что перед ним великий поэт. Первый раз это произошло в 1973 году, когда Верхейл познакомился на фестивале поэзии в Роттердаме с Иосифом Бродским, второй раз - в 2000 году, тоже в Роттердаме, он встретил Бориса Рыжего.
---
Из переписки Бориса Рыжего с Кейсом Верхейлом ( завязалась под занавес 2000 года). Ее начал - 5 октября - Кейс.
...Несмотря на все прежние впечатления, я опять потрясен. Вы умеете взмахом Ваших стихов переместить читателя и в ад, и в небо. Это очень редкий дар.
В ответ Борис признается: Я столь трепетно отношусь к Вам, Вашему творчеству, тем людям и событиям, другом и участником которых Вы являетесь, что, боюсь, так хочу нравиться Вам, что боюсь показаться фальшивым и надуманным. Страх фальши и надуманности имел почву.
Когда - очень скоро - они по предложению Кейса перешли на "ты", Борис посвятил ему стихотворение "Где обрывается память..."
Кейсу Верхейлу, с любовью
Где обрывается память, начинается старая фильма,
играет старая музыка какую-то дребедень.
Дождь прошел в парке отдыха, и не передать,
как сильно
благоухает сирень в этот весенний день.
Сесть на трамвай 10-й, выйти, пройти под аркой
сталинской: все как было, было давным-давно.
Здесь меня брали за руку, тут поднимали на руки,
в открытом кинотеатре показывали кино.
Про те же самые чувства показывало искусство,
про этот самый парк отдыха, про мальчика на руках.
И бесконечность прошлого, высвеченного тускло,
очень мешает грядущему обрести размах.
От ностальгии или сдуру и спьяну можно
подняться превыше сосен, до самого неба на
колесе обозренья, но понять невозможно:
то ли войны еще не было, то ли была война.
Всё в черно-белом цвете, ходят с мамами дети,
плохой репродуктор что-то победоносно поет.
Как долго я жил на свете, как переносил все эти
сердцебиенья, слезы, и даже наоборот.
Переписка закончилась на письме Бориса от 28 апреля 2001 года Накануне они разговаривали по телефону. Содержание разговора отдалось в письме:
Кейс, я думаю, что дело не в поколениях (возвращаясь к Тютчеву), а в отношении человека к поэзии вообще. Для нас с тобой Тютчев (как и Овидий) жив, жив настолько, насколько он был жив на самом деле. Для других он мертвец, а мертвецов в России любят какой-то странной любовью - могут двух живых за одного мертвеца убить.
Оставалось 9 дней.
ЖЗЛ Илья Фаликов Борис Рыжий "Дивий камень"
---
На фото Кейс Верхейл, Олег Дозморов, Борис Рыжий.
Екатеринбург. Сентябрь 2000 г.
