Сергей Гандлевский

Но уже спустя неделю, после страстных клятв в совершенном презрении и упражнений в равнодушии он как миленький, как проклятый, с падающим сердцем накручивал на телефонном диске семь цифр в заветном порядке, чтобы только услышать голос с восхитительным пришепётыванием.

Он знал на память, сколько длится журчание диска на каждую цифру набора (короткий всхлип единицы, за ним – перелив подлиннее, после – вовсе длинная трель, потом – два одинаковых двусложных такта, затем звук снова встаёт на цыпочки, но так и не дотягивается до давешней полноценной музыкальной фразы, соответствовавшей "восьмёрке", и, наконец, снова стаккато "единицы", кольцующее уникальную цифровую строфу).

Сергей Гандлевский "<НРЗБ>"

жене

Всё громко тикает. Под спичечные марши
в одежде лечь поверх постельного белья.
Ну-ну, без глупостей. Но чувство страха старше
и долговечнее тебя, душа моя.
На стуле в пепельнице теплится окурок,
и в зимнем сумраке мерцают два ключа.
Вот это смерть и есть, допрыгался, придурок?
Жердь, круговерть и твердь – мученье рифмача…
Нагая женщина тогда встаёт с постели
и через голову просторный балахон
наденет медленно, и обойдёт без цели
жилище праздное, где память о плохом
или совсем плохом. Перед большой разлукой
обычай требует ненадолго присесть,
присядет и она, не проронив ни звука.
Отцы, учители, вот это – ад и есть!
В прозрачной темноте пройдёт до самой двери,
с порога бросит взгляд на жалкую кровать,
и пальцем странный сон на пыльном секретере
запишет, уходя, но слов не разобрать.

Сергей Гандлевский

Другие статьи в литературном дневнике:

• 03.10.2024. Сергей Гандлевский