Интервью с Андреем Оболенским«Жизнь во многом и есть фантасмагория»: Андрей Оболенский о романе про русских персонажей из разных времен и сословий 16 апреля 14:19 info Андрей Оболенский — писатель, автор романа «7+2, или Кошелек Миллера» , опубликованного весной 2019 года. Книга состоит из девяти историй, в каждой из которых есть свой уникальный персонаж, русский человек, живущий в своем времени, социальном положении и с собственными проблемами, интересами и приоритетами. Роман — настоящая колода карт, которую можно тасовать, каждый раз получая новый порядок и новый смысл написанного. Андрей Оболенский раньше публиковал только отдельные короткие произведения, «7+2, или Кошелек Миллера» — его дебютное крупное произведение, но мы уверены, его имя еще обязательно прогремит. Итак, Андрей, первым будет, пожалуй, самый банальный вопрос — откуда черпали вдохновение? Интересно, с чего начинается подобная глубокая серьезная проза, которой на российском книжном рынке не так уж и много. На мой взгляд вдохновение ; штука иррациональная, скажу больше ; по мне так его и вообще не существует. Есть лишь идеи, порой приходящие в самое неудачное время, вот их надо запоминать, вынашивать и разрабатывать, если они заслуживают внимания. А дальше уже требуется кураж, его нельзя называть вдохновением, это другое. Если кураж есть, начинается самое трудное ; оформить хотя бы примерно сюжет и персонажей. Когда это получается и текст начат, скоро становится легче, лично у меня герои в какой-то момент начинают жить собственной жизнью и перестают подчиняться мне. А дальше все идет как по маслу. Они пишут за меня, диктуют условия, красуются, прибедняются, страдают из-за ерунды, кажущейся мне не стоящей страданий, любят неизвестно кого, неизвестно за что ненавидят, ну и так далее. Хулиганы, что сказать… И как делаете так, чтобы контролировать этих хулиганов? Как ведете сюжет, когда персонажи живут своей жизнью? Хулиганы неконтролируемы. А если серьезно, то думаю, что у каждого своя “творческая кухня”. У меня сюжет ведется в соответствии с уже частично выписанными характерами героев, а каждая новая черта этих характеров вполне может дать поворот сюжета, который я и в голове не держал. И наоборот, вдруг удачный, неожиданно пришедший в голову сюжетный зигзаг во многом меняет какого-то персонажа. И даже не одного. Не боитесь, что потенциального читателя отпугнет психологический термин, вынесенный в название? . Обязательно ли знать его значение, прежде чем приступать к чтению? Не боюсь. Если потенциальному читателю интересна такая проза, то он не поленится, начав чтение, потерять несколько минут и посмотреть в Википедии, что такое Кошелек Миллера. Но лучше делать это закончив читать, тогда станет ясно, почему книга получила такое название. Кстати, в вашей литературной «колоде» 9 карт и Джокер. Количество элементов, указанных в названии, превышено сознательно? Сознательно. Да и не превышено вовсе. Джокер по определению может быть любой картой, он оборотень и совсем не элемент Кошелька Миллера в данном контексте, он мигрирует, перемещаясь из эпохи в эпоху так же, как из одной части романа в другую. И его нельзя назвать самостоятельной прозаической частью книги, он объединяет героев и их истории, помещенные в «Кошелек». К слову сказать, безымянный герой Эпилога может стать для читателя любым из главных персонажей романа, мало того, каждый из героев с определенной степенью условности является «Вечным русским». Почему вообще выбрали такую структуру повествования ? Сложно ли было прописывать архитектуру романа? Не сложно. Все части сначала существовали как самостоятельные повести, лишь гораздо позже я понял, что в них много общего. Каждая написана о русских людях разных времен и сословий, в каждой есть немного о любви, несколько разных миров со своей строгой логикой, воспринимаемой героями как обыденность, довольно жесткий, хоть и совсем не «чернушный» реализм. В этом смысле все девять частей романа ; своеобразный пазл, который читатель может сложить по своему усмотрению, создав собственный роман-пасьянс, и понимать его так, как считает нужным или как получается. Самым, пожалуй, трудным было обозначить книгу как роман, найти ту самую формулу «роман-пасьянс». Ну а Эпилог ; мой довольно давний рассказ, он пришелся как нельзя кстати. Безусловно, работа с каждой частью, глубокая авторская редактура, а часто банальное переписывание больших кусков текста потребовали очень серьезного труда, думаю, он не пропал даром, получилась, на мой взгляд, довольно интересная форма, быть может, излишне усложненная (безмерно благодарен Виталию Николаевичу Сероклинову, писателю и блестящему редактору, я в определенной степени считаю его своим учителем, хотя авторитетов для меня нет). При этом все части романа сюжетны и, смею надеяться, интересны. Поэтому роман можно читать и поверхностно, отслеживая лишь сюжет и приключения героев, можно и по-другому: вдумываясь в смыслы, сопоставления, аллюзии, намеки и прочее неявное. Каждая история внутри книги — фантасмагория . Почему? Все ли части романа одинаково причудливы? Жизнь во многом и есть фантасмагория, если не твоя собственная жизнь, то чужая ; уж точно. Но ваше определение фантасмагории слишком узкое, обрезанное, что ли. Я подразумевал под этим словом в первую очередь то, что люди не видят или не хотят видеть в своем земном существовании. И попытался максимально обнажить это. Потом, фантасмагория рождает вопросы, а именно это мне и требовалось. Если раньше в русской литературе искали ответы, то сейчас это никому не нужно, поскольку ни у кого нет вопросов. Вот я и попытался запихнуть в роман максимум вопросов, не давая практически ни одного ответа, пусть будет наоборот, чем было в русской классике. Быть может кто-то заинтересуется вопросами, отчего возникнет желание искать ответы. Это лучше, чем ничего. Ну а насколько одинакова причудливость разных частей романа судить только критикам. Но где же читателям искать эти ответы? Как быть им, если вопросы покажутся им слишком актуальными? Каждый ищет ответы по-разному. Кто-то спрашивает родственников, кто-то читает Википедию, кто-то общается в Фейсбуке. Мир усложнился до невозможности и впал от этого в детство. Поэтому мне кажется наиболее продуктивным искать ответы в себе, стараясь при этом обязательно культивировать широту взглядов. Без нее никак. А насчет излишней актуальности… не знаю… Это понятие сейчас совсем иное, чем лет тридцать назад. Я сознательно стараюсь какой-то своей частью существовать в прошлом,оттуда понять настоящее в полном объеме невозможно, да мне и не хочется. Поэтому никогда не даю советов. Разве что меня об этом сильно попросят. По стилю книга «7+2, или Кошелёк Миллера», безусловно, похожа на другие ваши работы, но по подаче, строению, преподнесению информации она совершенно другая. Можно ли назвать этот роман экспериментальным? Боже мой, назвать можно как угодно. Антироман как у Кортасара, метамодернистский роман (бог знает, что скрывается за модным нынче словечком «метамодернизм»), вообще не роман, роман без героя, новый роман, роман-бред, да как кому нравится. Хоть груздем, только в кузов не клади. Это не вопрос к автору, это снова вопрос к критику. Сейчас, когда все можно, удивить читателя просто: немного секса, сладких, простите, слюней или чернухи, побольше эпатажа (типа Пелевина в «iPhuck 10»), элементов фэнтези, и много, очень много простоты, той самой, которая хуже воровства. Я, признаюсь, тоже хотел… но не удивить… привлечь что ли… да, привлечь, но корректно, загадками, теми же вопросами без ответов, вторыми и пятыми смыслами, интересным сюжетом, хорошим русским языком, насколько мне это доступно, чистым реализмом и многими мирами, которые вмещает в себя человек. Должен сказать, что, получив немало отзывов на рукопись, я, честное слово, узнал так много нового о своей книге, что и представить себе не мог. Повторюсь, с какого-то момента в процессе написания герои перестают меня слушаться, творят черт знает что, и я ничего не могу с ними поделать. А уж когда поставлена последняя точка, я теряю всякую связь с ними и совершенно ничего не могу объяснить. Так что задавать мне вопросы типа «что вы хотели сказать своей книгой» совершенно бессмысленно, книга говорит сама и каждому читателю разное. Так уж получается. Я не умею трактовать свои тексты. И добавлю, чтобы избежать недоразумений: моя проза весьма консервативна, нравится это кому-то или нет. Очень хочется, чтобы нравилось. Как много вашего личного «я», ваших эмоций, чувств в каждой истории? В какой мере этот роман отражает ваш характер? Личного «я» совсем нет, и мой характер не отражается никак. Вообще авторская модальность даже в минимальных количествах, на мой взгляд, большой порок любого текста. Наоборот, отстраненность и авторская фантазия ; основа основ. Без них никак, будет получаться лишь повторение избитых сюжетов, как например у Водолазкина в “Авиаторе” (In My Humble Opinion!). Меня можно упрекнуть, как я думаю, только в том, что я взял очень тривиальную фантастическую фабулу для «Провинциального учителя», но по-другому не получалось, фабула там абсолютно не важна, и я использовал все свои скромные возможности, чтобы ее было видно как можно меньше. Думаю, Роберт Шекли меня простит за некое подобие плагиата. С характером понятно. Что насчет биографических деталей? Списывали ли каких-то персонажей с собственного образа или образа знакомых людей? Или, может, отразили какие-то реальные события на страницах книги? Нет. На каждый вопрос. Использовал мелкие факты и мелкие воспоминания, но они касаются лишь отдельных словечек, незначительных деталей, фамилий. Серьезные размышления и смыслы не должны списываться с себя или со знакомых. Это графомания. Не всегда, правда. В целом — кто ваши персонажи? Чем они заслужили право находиться на страницах романа? Чем они хороши или, может, плохи? В целом все мои персонажи до мозга костей русские люди, они ; порождения разных эпох причудливой российской истории, понять изгибы которой до сих пор не может никто. И вряд ли сможет в будущем. Что касается права находиться ; все мы, взятые поодиночке, люди очень хорошие, а вот в массе… Поэтому моя книга об отдельных людях, а фон по большей части ; та самая непонятная история России. Или наоборот, не знаю. А насчет того, что хороши герои или плохи… что сказать.... Это слишком общий вопрос, ответить на него можно только известными стихами Маяковского про крошку сына. Ваша работа никогда не была связана с творчеством? Как пришли именно к писательству? Нет, работа не связана. Хотя я человек в принципе творческий, поскольку имею свой взгляд на мир. А к писательству пришел… Да сам не знаю, как пришел. Наверное, по мере накопления жизненного опыта и наблюдений стало казаться (быть может безосновательно), что мне есть о чем рассказать. Вот и пытаюсь… Насколько получается ; судить, конечно, не мне. В целом медицинская практика не мешает творческому развитию? Как совмещаете две такие разные профессии? В целом и даже в частностях не мешает, поскольку не требует вдохновения, о котором речь шла в первом вопросе. Как совмещаю? По мере возможности. С автором беседовала Екатерина Дзоря © Copyright: Вера Июньская, 2019.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
