Отрывок из одной книжки,

Наталья Тимофеева 007: литературный дневник

которую я читала много лет назад. Даже выписала в свою тетрадку. Перечитываю иногда. И, поверьте, это уберегло меня от многих искушений.
____


ГОВОРЯТ БЕСЫ.


(Из записной книжки).
— Это мы на молитве наводим на вас сон, уныние, страхование, чтобы отвести от беседы с Богом! Мы можем раздражить вас даже какой-нибудь волосинкой или букашкой.


— В мирские книги, журналы, газеты мы поместили изображения ваших святых! А рядом из чёрной магии заговоры пустили! Вот и ставят люди кастрюли и тому подобное на угодников Божиих, а то и вообще выкидывают в уборную!


— Мы даже малое берём во внимание, всё пишем, чтобы запнуть на мытарствах.


— Люблю тех, кто услаждается мороженым и пивом.


— Тремя грехами мы сейчас взяли весь мир: блудом, богатством и пьянством.


— Некоторые говорят: “Что заслужим, то и получим”. Говорят, а не знают, какая там мука и что оттуда не выйдешь, сколько ни плачь. Никто не услышит.


— Но особенно мы действуем через телевизор. Телевизор — вот вся твоя “святыня”.


— Это мы устраиваем ссоры между людьми.


— Мы записываем каждую худую мысль, с которой вы согласились, посочувствовали ей, и ставим в хартии (так они именуют свое “досье” на нас — ред.) точки. Мы записываем каждое ваше слово. Когда вы молитесь, мы зорко следим за вами.


— Это мы внушаем вам, что из ада нельзя вымолить.


— Все веры, кроме Православной, все у нас в аду находятся.


— Люблю женщин с золотыми серьгами в ушах, на высоких каблуках, в коротких юбках или мужских брюках.


— Не нравятся мне любящие святыню.


— Через покаяние грехи в наших хартиях стираются, но большие изглаживаются только через слёзное покаяние.


— Стоят в храме, а думают о доме! А я-то рад и в хартию пишу!


— Умершие без крестов — все у меня, в аду.


— Мы сейчас совсем запугали верующих колдовством, пускай забудут, что на всё воля Божия.


— Очень люблю, когда церковные или домашние тайны выносят наружу.


— Люблю, когда верующие рассказывают, чем духовник утешил. Просто замечательно, когда своё откровение духовнику они и от других не таят.


— В последнее время особенно усиливаемся нагонять уныние. Чтобы роптали на Бога.


— Мы забиваем голову мыслями о будущем, только бы о Боге и о грехах не думали и не каялись.


— Это мы внушаем ропот, даже на погоду.


— Особенно не люблю книги старческие (святоотеческие — ред.), они меня насквозь прокалывают. Это я внушаю к ним отвращение.


— Очень боюсь тех, кто добрые дела делает втайне, я учу всё выставлять напоказ.


— Кто за врагов молится, тот нас с ног сшибает.


— Духовные книги — лучшая милостыня за усопших. Никому об этом не говори. Пусть не знают.


— Ненавижу терпеливых на молитву.


— Когда человек кается в грехах, тогда сети наши разрушаются.


— Не люблю, когда трое вместе молятся. Потому что Бог сказал: “Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я среди них”.


— Ух, как я рад, что столько стало бесноватых.


— Очень мне нравится, когда на исповеди грехов не называют, а каются “вообще”: делом, словом, помышлением...


— Люблю, когда священники службы и требы сокращают и когда служат ради славы, наград и денег.


— Люблю тех, кто, крестясь, крест кладёт кое-как.


— Люблю, когда служат панихиды по неверующим.


— Не терплю доброту и ласку.


— Не люблю тех, кто держит изображение старцев и подвижников и молится за них (особенно на проскомидии).


— Люблю захваченных суетой, до Бога ли им?


Мoнaхиня Тaифa Цoгoевa



Другие статьи в литературном дневнике: