За отцом Виталием никто не замечал не только ненависти к враждебно настроенным против него людям, но даже и тени неприязни к ним. Как-то раз он вспоминал об одном подобном эпизоде: «Однажды меня посылают в селение за продуктами. А другой брат говорит: "Виталий, не ходи, тебя застрелят". А я перекрестился: "Господи, Твоя Святая воля!" — и пошел. Иду вниз, дорожка спускается с горы. Здесь кустарник, каштаны большущие растут. И вдруг слышу: щелк — осечка, второй раз — щёлк — снова осечка. Я остановился. Выходит лесник — большущий детина с черной бородой и смотрит на свое ружье. Потом берет, стреляет вверх — и ружье выстрелило. Он покачал головой и ушел снова в лес. Потом я встретил его в магазине, купил ему килограмм конфет. Он стал моим лучшим другом».
Видя, что молодой инок своим смирением без труда побеждает его козни, невидимый враг восстал на него через своих же собратьев-пустынников.
В обязанности брата Виталия входило попечение о келье, приготовление пищи, выпечка хлеба и другие работы. После утреннего правила он обыкновенно спрашивал: «Святые отцы, благословите, что мне делать?» И бывало, один посылает его прочистить тропу до источника, а другой, старший чином, отменяет это послушание и дает свое — вырубить кустарник возле кельи. Чтобы сохранить мир, брат Виталий старался удовлетворить желанию каждого.
Однажды один из братьев, подвизавшийся на другой поляне, велел брату Виталию испечь хлеб и принести ему. Хлеб Виталий испек, но поскольку сапог ему не досталось, так как остальные братья ушли в селение, он натер ноги керосином и пошел босиком по снегу, по воде, по камням, проделав путь в несколько километров. Когда он дошел до келий брата, тот посмотрел на хлеб и сказал, что такой есть не будет. Тогда Виталий молча повернулся и пошел себе обратно.
Узнав об этом, один из братии возмутился и сказал, чтобы он не ходил больше к тому «наглецу», на что брат Виталий отвечал так: «Нет, меня старцы так не учили. Они заповедовали: «Если придет к тебе брат и попросит помочь ему, отложи свое дело и пойди помоги брату, и служи ему, как самому Христу».
Служа братьям своим, словно «купленный раб», он терпел от них всяческие поношения. Какую бы пищу ни приготовил Виталий — братья были недовольны. Когда он питался тем, что другие просто выбрасывали, его упрекали: «А, ты молишься и готовое ешь, а нам некогда молиться, нам трудиться надо!» Когда же он стал уставщиком во вновь построенной церкви и начинал читать во время Богослужения, братия возмущались: «Что ты читаешь, откуда ты это взял?» — и даже останавливали службу. А однажды на кухне от него спрятали спички: «Пусть, если он такой святой, сотворит чудо и получит огонь своими молитвами!» Но он все переносил безропотно и как будто даже искал поношения.
У себя в помяннике он записал высказывание преподобного Серафима Саровского: «Монах — только тот, кто как лапти будет отбит и отрепан». Подкрепляло его и поучение афонского старца Нила Мироточивого: «Научения монашеской жизни постигаются: гонением, алчбой, жаждой, наготой, клеветой и другими многими скорбями, случающимися в жизни». Да и отец Серафим, духовник, наставлял: «Где бы ни был — без скорбей не прожить. Вооружайся терпением».
Когда брату Виталию передавали о нем чьи-либо слова, будто он пребывает в прелести, или блудник, или подобные тому измышления, он отвечал обычно: «Да, правда. Этот брат видит все мои грехи, у него херувимские очи. Спаси его, Господи!» И посылал ему подарок или оказывал какую-либо услугу. Будучи молодым иноком, он уже умел извлекать для себя духовную пользу из всего, что бы с ним ни происходило.
Имея безграничное доверие к Творцу, он с одинаковой благодарностью принимал от Него как радости, так и тяжкие скорби и испытания.
Его духовная мера настолько превосходила меру остальных братьев, что часто они не могли не только понести ее, но даже и потерпеть. Были такие, которые просто не могли видеть его подвиги. Побуждаемые врагом, они делали попытки избавиться от него, сбросив в пропасть или потопив в реке. Но Господь хранил своего избранника. Попуская такие испытания, Бог возносил его на новую духовную высоту. Был момент, когда кто-то из братии просил отца Серафима забрать от них брата Виталия, объясняя это тем, что они соблазняются, ибо так, как трудится и молится он, естество человеческое выносить не может... Но без него оказалось еще труднее — между братьями пошли такие нестроения и разлад, что они пришли к отцу Серафиму и просили вновь вернуть им брата Виталия, так как считали его пример спасительным для себя.
Один из братии, пчеловод, так обличал своих собратьев: «Люди простодушные, младенцы во Христе Иисусе, сразу же почувствуют исходящее от него духовное благоухание, которого не чувствуем мы по своей душевной черствости и тайной гордости, из-за самопревозношения».
И, действительно, простые люди, таганрогская паства, потянулись к брату Виталию и в пустыню. Встретиться с ним они могли на Амткельском озере, в ближайшей к селениям пустыньке, где жили «приозерные» монахини. Братия иногда приходили сюда для совершения службы, а также часто делали здесь остановки перед подъемом на свою гору, когда случалось возвращаться из селения. Сюда же приносили продукты для пустынножителей и паломники, которых благословлял отец Серафим. Но многие приезжали специально, чтобы побеседовать с братом Виталием.
Спускаться с крутых гор, пересеченных быстрыми потоками вод, было не просто, но он делал это ради утешения скорбящих. Господь настолько укрепил его телесные силы, что он мог уже без посторонней помощи ходить по реке и горам через дебри, причем с тяжелой ношей, к великому удивлению всех знавших его прежние болезни.
Как свидетельствует монах-пустынник Меркурий, брат Виталий впоследствии без всякого лечения исцелился от своей долголетней болезни — обе каверны в легких зарубцевались. Видимо, над ним сбылось изречение Святых Отцов: «Кто себя не жалеет, того Бог пожалеет».
раздавал вещи и говорил -"Она пошла на послушание".
Батюшка учил нас при встрече приветствовать друг друга словами: "Христос посреде нас!" - и отвечать: "Есть и будет". Он говорил, что при произнесении этих слов Святой Дух осеняет нас, а кто был во вражде - примиряется».
Господь даровал отцу Виталию такую память, что он помнил всех, кто хоть раз приезжал к нему, и даже их родственников. Тем же, кто жаловался на свою забывчивость, говорил: «Память засоряется от грехов». И за всех он болел душой. Но подражать ему в любви было невозможно. Если кто-то уступал ему место в метро, он говорил, что за это должен вымолить у Господа спасение этому человеку, и других учил: «Когда уступаете место — Христу уступаете».
«Шли мы как-то раз с Батюшкой на источник святого мученика Василиска, как овцы за пастырем. А навстречу идет пьяный мужчина и громко выкрикивает всякие ругательства. Когда он к нам приблизился, мы все с перепугу разбежались, а Батюшка не уклонился и пошел прямо ему навстречу, подошел, обнял и стал целовать. Как этот человек сразу переменился! Куда делись его грозный вид ? А когда Батюшка его благословил, радости того человека не было предела. Он стал благодарить Батюшку и сказал, что еще никто так с ним не обращался. Как же нам сделалось тогда за себя стыдно! А Батюшка только спросил нас: "Где же ваша любовь к ближнему ?"».
«Надо себя осуждать, винить и наказывать, а всех других любить и почитать за ангелов», — учил Батюшка. Так одной женщине, которая никак не могла ужиться со своей квартирной хозяйкой, Батюшка советовал: «А ты называй ее мамой и думай, что тебя Господь поселил там, где живут ангелы».
Однажды к нему приехала гостья из Таганрога. После трапезы она встала из-за стола и ушла, а женщины стали ворчать: «Ишь, барыня какая! Даже тарелочки за собой не убрала!» Тут входит Батюшка и со словами: «Ишь, барыня какая!» — начинает сам убирать посуду: «К нам сама Матерь Божия пожаловала, а вы...» В каждом госте он видел посланца Бога.
В другой раз отец Виталий увидел, что находящиеся у него на послушании женщины наблюдали, как ругаются соседи, осуждая их за это. Батюшка подходит и говорит: «Что же вы там слышите? А я слышу: один Акафист читает,а другой — канон». А когда встречал курящего человека, говорил, что видит, будто во рту у него свечка. Так он показывал, как надо отсекать плохие помыслы, обращая их в добрые, ибо в сердце, где есть место осуждению, не может быть любви.
Но особенно строг был отец Виталий к тем, кто дерзал осуждать священство. Так одной рабе Божией, которая впала в этот грех, он не разрешил причащаться и строго ее вразумил: «Смотри! Никогда не только патриарха или епископа, но и простого священника не осуди, — дашь за это строгий ответ. За него ангел служит, а ты смеешь осуждать. Ты будешь отвечать за него? Помышляй так: я — окаянная, а он — святой».
«Было у меня послушание на кухне. Покормила я людей, потом другие пришли - снова кормлю. Все вокруг Батюшки собрались слушать, что он будет говорить. Я стала возмущаться про себя: "Никто не остался посуду помыть, а я тоже хочу послушать Батюшку ". Только я это помыслила, вдруг прибегает на кухню отец Виталий, и так быстро, как птичка, раз-раз - всю посуду перемыл, поставил и убежал - мне ни слова не сказал... Это был мне урок».
Пища у отца Виталия всегда была самой простой. «Больше трех блюд на столе — и с трапезы уходит Ангел-хранитель», — говорил он.
Был у отца Виталия в гостях один священник. Батюшка и спрашивает его: «Если пришел к тебе человек, ты с ним говоришь-говоришь, а видно, что он не понимает, что не доходит до него глубина духовная. Как тут быть?» А священник отвечает: «Если человек не понимает, так что ж я могу поделать?»
«Нет, — говорит отец Виталий, — мы должны считать себя виноватыми. Если я не смог утешить человека, значит я не приобрел той благодати, которую должен был дать этому человеку».
Не случайно, провожая своих духовных чад, он часто напутствовал их стихами (которые пел на 8-й глас):
«Господи, наш Господи! / никак мы с собою не сладим, /чего не хотим — то творим, / одолел нас грех, одолели страсти наши, / Милосердный, Всемогущий, / коснись сердец наших Твоею благодатью, / дай силу бороться со грехом, /прогони диавола-искусителя, / пошли нам Ангела-Хранителя, / ими же веси судьбами спаси нас. / Ты сам сказал, Господи, / что пришел Ты грешников спасти, / Ты сам сказал, Милосердный, / что не хочешь смерти грешника, / а ждешь его покаяния. / Ты сам изрек пречистыми устами: / «Грядущаго ко мне не изжену вон». / И вот мы пришли, Надежда наша, / мы плачем у ног Твоих, Владыко наш Гocподи, / не отврати лица Твоего от созданий Твоих, / хотя мы грешники, / но все же Твои. / Дай же нам крепость и силу / бросить нашу злую греховную привычку».
Авва Макарий говорил: если мы будем помнить о зле, какое сделали нам люди — в нас ослабеет памятование о Боге, если же будем помнить о зле, наносимом демонами — будем безопасны от стрел их. Авва Ор говорил: в каком бы искушении ты ни был, не жалуйся ни на кого, кроме себя, и говори: это случилось со мною по грехам моим. Авва Пимен говорил: если будешь молчалив, то найдешь покой везде, где бы ты ни жил. Все свои просьбы возложим на волю Божию, и чего не исполнит Господь по нашему желанию и просьбе — будем довольны.
Довлеет молитвы, которою беседуем с Господом и Матерью Божиею и угодниками Божиими. Величайший дар сея святые беседы. Как нам радостно и отрадно беседовать с теми, к кому имеем нужду и откуда получаем утешение, а тем паче в беседе с Творцом Своим. Итак, возрадуемся и возвеселимся о делах Божиих, превосходяй всяк ум человеческий. Все у Бога и от Бога, Ему слава с Сыном и Святым Духом во веки, аминь.
«За обидчиков молись, они твои друзья, через них тебе Господь дает венцы, а если ропщешь, да еще и сам обижаешь, то лишаешься венцов». Следовательно, избегай любопытства, пересудов и всего лишнего, не относящагося к тебе. Каждый день готовь себя к искушениям, скорбям и всякого рода обидам, клеветам и тому подобному, знай, это к тебе милость Божия идет. За претерпение всего станешь в ряды мучеников и без других подвигов сподобишься Царствия Небеснаго.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
