Чинват. Мост, ведущий через пропасть.Или мост судебного разбора «Я дух самой природы В безудержном полете Я проникаю в сферы, Я — мост над черной бездной, Невидимая скрепа, Я, наконец, та сущность, Некогда два мира, олицетворяемые двумя берегами - Небо и Земля были едины. Но однажды, сказано в легендах, между ними, разделив их, пролегли пропасти и воды. И все же остался путь, связывающий два берега мира земного и мира небесного. Путь этот узкий и опасный, но единственно возможный — по мосту. Мост аналогичен образу осевого столба или мирового дерева, соединяющего небо и землю, вместе с тем сохраняя их раздельность; и в силу этого значения он может рассматриваться и как вертикаль, как "Ось Мира". Вертикальный мост соединяет землю не только с верхним, но и с нижним миром. У моста в нижний мир нередко стоит страж (иногда зооморфный), пропускающий умерших (или живых, отважившихся посетить царство смерти) за определённую мзду или при условии решения некой загадки, успешного прохождения через какое-либо испытание. Впрочем, образ моста вниз принадлежит к числу редких. Чаще встречается образ моста, по которому души умерших попадают в рай (само направление такого моста не всегда выявлено). В этом плане символика моста тождественна символики лестницы. Подобно мировому дереву, лестнице, космической оси, мост соединяет разные состояния бытия. Берег, от которого мост начинается, — это наш мир, другой берег — мир изначальный – мир Бога, мир истинной реальности, область бессмертия. Переход по мосту - аналогичен переходу от одного плана явлений к другому, переходу из мира живых в иной мир, в частности, через ту воду, которая разделяет мир земной от мира потустороннего. Мост заменяет паромщика (перевозчика), который в похожей системе мира перевозит души. После смерти, рассказывают скандинавские мифы, все души пройдут по этому мосту. Кому-то дорога лежит в обиталище Хель, в подземный мир; кому-то — по радуге в страну богов Асгард, в Вальхаллу. В мифах и сказках такой переход могли совершать не только умершие, но и солярные герои. Пересекая опасный мост, человек доказывал свою духовную зрелость и возвращался к утерянному раю. Мост между мирами иногда представляют радугой и небесным змеем (драконом). Многие великие герои древних сказаний проходили по нему в поисках бессмертия. На «Калиновом мосту» русские богатыри вступали в единоборство со змеем. Под тонким, как волос, мостом путника, потерявшего равновесие, ждали чудовища. В мифологии северных народов он сотрясается, когда его переходит какой-либо бессмертный, и он охраняется стражником, который при приближении вражеских орд трубит в рог. В мифологии мост – это прежде всего связь между разными точками сакрального пространства. Это некая аллегорическая импровизация еще неизвестного, не гарантированного пути. Мост строится часто практически на глазах путника, в самый актуальный момент путешествия и на самом опасном месте, где путь прерван, где угроза со стороны злых сил наиболее очевидна, подобно перекрестку, развилке дорог. По своей сути символизм «узких врат» и «опасного моста» связан с безнадежными, казалось бы, ситуациями: надо попасть туда, «где ночь встречается с днем», или найти дверь в стене, войти на Небо через проход, открывающийся лишь на мгновение, пройти между двумя постоянно сталкивающимися скалами или между челюстями чудовища. Все эти мифологические образы выражают необходимость преодоления противоречий, устранения полярности, характерной для человеческого существа. Средневековые рыцарские легенды говорят о мосте — «гладком, сверкающем на солнце мече», по которому Ланселот должен пройти к месту заточения Гвиневеры, а переход по нему «полон мук и страданий». Переход по мосту-мечу символически связан с посвящением, что подтверждается фактом, что подстерегающие его на другом берегу львы исчезают, когда испытание выдержано. В древнекитайской символике мост, соединяющий с потусторонним миром, был очень узким, и грешники падали с него в грязный поток. Мост в виде ствола дерева должен был перейти паломник Сюань-цзян, который принес из Индии в Китай буддийское учение. Царь Му династии Чу в поисках бессмертия, путешествуя к Царице Запада, Син-ван-му, переходил реку по мосту из рыб и черепах. В японской традиции божества Идзанаки и Идзанами, стоя на мосту-радуге, сотворяют землю. Они опускают в море яшмовое копье, в результате, из стекающих соленых капель образуются первые восемь островов. В скандинавской мифологии мост-радуга Биврёст охраняется стражем, который перед концом мира трубит в рог, призывая богов к последней битве. У финнов герой «Калевалы» Вяйнямёйнен, отправляясь в потусторонний мир, должен перейти мост из мечей и ножей. У греков мост ассоциировался с образом Ириды — богини радуги, вестницы богов. Радуга и Млечный Путь считались мостами между небом и землей. В христианских традициях грешники, не сумев пройти по мосту, падают в Ад, так как «Тесны врата и узок путь, ведущий к жизни, и немногие находят их» (Матф., 5:14). В народных сказках мы находим калиновый, волосяной или «адский» мост. В начале моста героя встречает Баба Яга, а в конце — змей. Часто перед героем ставится сложная задача — построить за ночь чудесный мост, одна половина которого серебряная, другая — золотая. Мост, который часто уподобляется также и лучу света, в традициях часто описывается как столь же тонкий, что и лезвие меча; или если он сделан из дерева, как состоящий из одного единственного ствола дерева. Данный образ говорит об опасности данного пути, впрочем, единственно возможного. Не всем удается пройти его, во всяком случае, очень немногим — без некоей помощи, своими усилиями. Ибо всегда есть определенная опасность при переходе от одного состояния к другому; но это особенно относится к двойному, «благотворному» и «злотворному», значению, которым обладает мост. Можно заметить, что двойной символический смысл моста является результатом еще и того, что он может быть перейден в двух противоположных направлениях, тогда как это следует сделать только в одном, том, которое ведет с этого берега к «другому»; всякое же возвращение назад есть опасность, которой следует избегать, — за исключением единственного случая — существа, которое, уже освободившись от обусловленного бытия, может отныне "свободно двигаться" сквозь все миры и для которого такое возвращение назад есть, кстати сказать, не более чем чисто иллюзорная видимость. В любом другом случае, часть моста, которая уже пройдена, должна неизбежно "теряться из виду", как если бы она более не существовала, точно так же, как символическая лестница всегда считается имеющей свое основание в той самой области, в которой находится поднимающееся по ней существо. Ее нижняя часть исчезает для него по мере того, как совершается его восхождение. Пока человек не достиг изначального мира, откуда он сможет вновь спуститься в проявленность, никак не подвергаясь ее воздействию, его реализация может действительно происходить только как восхождение; и для того, кто связал бы себя с путем как таковым, принимая таким образом средство за цель, этот путь подлинно стал бы препятствием, вместо того, чтобы действительно вести к освобождению. А последнее подразумевает постоянное разрушение уз, соединяющих его с уже пройденными стадиями, так что в конечном счете ось сожмется до единственной точки, которая заключает в себе все и которая есть центр целостного бытия. Узкие мосты, мосты с острыми, как бритва краями, мосты-мечи и т.д. олицетворяют тонкое разделение между противоположностями, отсутствие пространства в сфере запредельного. Это путь, неприступный для обычного физического опыта и органов чувств, путь, который можно достичь, переступая физическое мыслью и духом, как в Упанишадах или в легендах о Святом Граале: Грааль в те далёкие времена именовался как Фарн, интерпретируемый среди простых людей, как обозначение солнечного, сияющего начала, божественного огня, его материальной эманации. О нём говорили как о сакральном начале, дающем и преумножающем силу, власть и могущество. Его толковали, как и то, что помогает душе человека пройти мост, ведущий в рай. А. Новых. Сэнсэй-IV. Исконный Шамбалы Очень часто наведение моста и прохождение по нему символизирует окончание одного цикла и начало нового цикла, путь из старого пространства и старого времени к новому, как бы из одной жизни в другую, новую, проход по мосту часто символизирует проход сквозь время и через вечность. Проход по мосту подобен проходу сквозь Время. Река дней, река времени, река жизни течет не останавливаясь, унося с собой все и вся. И только, стоящий на мосту, оказывается в вечном настоящем, глядя на отражения в потоке… Мы — мост через Вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви, любви и любви!» Древняя индоиранская религия, зороастризм (до сих пор остающаяся в основе верований многочисленной религиозной секты парсов), полагала, что души мертвых оказываются перед Мостом Разделения (Чинват Парвата), через который они могли пройти в рай, но который становился узким, как лезвие бритвы, для грешников, и расширялся для праведников — образ, встречающийся также и в некоторых средневековых христианских картинах ада и рая. В поздней традиции Чинват — это "мост судебного разбора", вершимого над душами умерших Митрой, Рашну и Сраошей. Он ведёт к Горе Судной. "Он подобен многогранному лучу; одни грани у него широкие — в девять копий их ширина, а другие узкие и острые, как лезвие отточенного кинжала. Когда души праведников и грешников приходят к Чинвату, он поворачивается к праведникам широкой гранью, а к грешникам — узкой. Чем больше человек совершил в земной жизни грехов, тем уже Чинват становится под его ногами". Пpойдена жизнь - нет пути назад, Вечной pеки волшебный поток,- Свет или тьму ты благом избpал, Пpаведного не объемлет стpах, Ясен pассвет, побледнел закат. Евгения Вирачева Образ Моста в творчестве Анастасии Новых: Причем независимо от того, каким именно путем они пришли к нему. По большому счету, все эти разнообразные пути — всего лишь различные способы поиска, нащупывания той единственной тропы, которая ведет к Вратам. - А как же ты узнаешь, ту ли ты тропу нащупал или вновь пошел по кругу в дремучий лес? — высказал сомнение Макс. Взгляд ее не агрессивный, а спокойный. Смотрит глаза в глаза, скорее даже в область переносицы. Причем человек видит ее образ перед собой как с закрытыми, так и с открытыми глазами. На этом отрезке духовного пути она периодически появляется перед взором даже в обычной жизни. Иногда людям кажется, что у них начинаются какие-то навязчивые галлюцинации. То там змея промелькнет, то там проползет. Это нормально для идущих через мост. У каждого, конечно, возникает свой образ рептилии. Отчасти это связано с внутренним воображением, имеющимися на данный момент вариантами из ассоциативной памяти. И отношение к появлению этой рептилии тоже разное. Если человек вырос в той местности, где змею почитают как священное животное, то и реагировать он будет соответственно более-менее спокойно. А у того, кому с детства прививали страх, естественно сначала будет возникать такая же ответная реакция — чувство боязни и отвращения. Но как бы там ни было, когда человек преодолевает свои иллюзии, в том числе и страх, когда он полностью отказывается от своего негатива и осознает истину, вот тогда он и понимает, что Змея — всего лишь Первый Страж. Поскольку проход дальше осуществляется только под наблюдением, так как на данном отрезке духовного пути начинают работать уже более серьезные энергии... - А насколько серьезные? — поинтересовался Макс. Стать свободным от смерти, можно лишь познав Истину. Есть только один Путь - это Путь Истины-Аши. Всё остальное - беспутье! Книга символов: http://www.symbolsbook.ru/Article.aspx?id=329
© Copyright: Владим Филипп, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
