В. Шендерович. Короткая похвала иронии.COLTA.RU попросила Виктора Шендеровича написать ликбез об иронии, а получила — похвалу и, в сущности, поэму. Жизнь прекрасна и отвратительна. В юности кажется, что идешь в ресторан, где все выберешь по своему вкусу, — а попадаешь на комплексный обед. Хочешь независимости? Отлично, но это на первое. А на второе, браток, получи сухую лепешку той бедности, которая всегда на первых порах сопутствует независимости, да с гарниром из унижений, сопутствующих бедности… Не хочешь? Пожалуйста, вот тебе «комплекс номер два»! Теплый сытный супчик — вступай, членствуй и благоденствуй, — но уж на второе, не обессудь, встанет поперек горла жесткий кусок несвободы с гарниром из унижений, сопутствующих уже несвободе. Есть в этой столовой и третий «комплекс», и сто четвертый, и двести пятый: для донжуанов и карениных, для грешных и праведных, для рисковых и осторожных, для мизантропов и альтруистов, для умных и не очень… Но ни одного заказного блюда! Ко всякому прилагается что-то такое, от чего человек с превеликой охотой отказался бы — но тут следят, чтобы тарелки были чистые. Таковы правила заведения. К концу трапезы многих тошнит. Вместо фестала Бог послал нам способность к иронии — и самоиронии как ее нравственной вершине! Пока у человека есть силы усмехнуться — над самим собой и собственным меню, над своим народом, своим начальством и своей Вселенной, — в этой столовке еще можно жить. А по обе стороны от иронии простираются ментальные территории, плохо приспособленные для человеческого существования. Справа, за колючей проволокой фундаментализма, лежит то, что на театре называется «звериный серьез»: ноль рефлексии, неспособность поглядеть на мир «остраненным» взглядом. Там царят апологии и филиппики, там есть только белое или черное, «да здравствует» или «долой». Там натирает, и натирает почти всегда до крови. А по другую сторону от иронии гуляет бессмысленное новомодное «стебалово», не помнящее родства и не различающее верха и низа. Это стебалово часто путают с иронией, но путают совершенно напрасно… Ирония твердо привержена человеческой системе координат: ее усмешка подчеркивает несовершенство мира, но не ставит под сомнение необходимость мыть руки перед едой, говорить правду, защищать слабого… Усмешка, отрицающая эту систему координат, — уже усмешка циника. А цинизм — скисшая ирония; этот уксус хорошо идет по капельке на приправу, но пить его — сожжешь нутро… Оставим же стебалово тем, кто не читал Свифта и Гоголя, а цинизм — тем, кто никогда ни во что не верил, или разуверился до полной черноты, или допился до потери координат, — а сами обратимся к трезвой, ясной иронии. Дочь мудрости и отчаяния, она — лучшая партия для приличного человека! Без нее и прямохождение, признаться, не имело бы большого смысла: гадить на все вокруг можно и на карачках. Как и гордиться собой, впрочем. И только у самоироничного человека есть шанс распрямиться — и стать хотя бы немного выше себя вчерашнего. «Мне нравится иронический человек — © Copyright: Яна Голдовская, 2014.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
