Ирина Токмакова. И настанет весёлое утроГлава 3. АЯ РАССКАЗЫВАЕТ, ЧТО НАДО ДЕЛАТЬ. СТРАННЫЙ ПОЕЗД НА ГРАНИЦЕ ВЕТРЕНОЙ ПУСТЫНИ Лифт не работал. Лампочки на лестнице горели по-ночному тускло. Но в ту ночь это решительно ничего не значило. Ая, девочка-звезда, новая удивительная подруга Полины, так сияла, что было светло, как в летний полдень. Она негромко говорила, спускаясь по лестнице. Слова ее тоже светились, но неярко, на стены лестничной клетки взбегал то один, то другой бледно-сиреневый огонек. — Понимаешь, что надо сделать, — говорила Ая Полине. — Надо во что бы то ни стало вернуть в ваш дом веселое утро. И все будет хорошо. — А как? Это ведь, наверно, совсем невозможно? — вздохнула Полина. — Почему ты так думаешь? — Потому что мама никогда не перестанет носить домой свои глаголы. — Не может этого быть, — сказала Ая. — Это она берет дополнительную работу. Потому и — домой. Вот увидишь, что перестанет. — Да никогда! Они хотят купить цветной телевизор! — воскликнула Полина. — Не помогает, — заметила Ая. — Как — не помогает? — удивилась Полина. — Не помогает от чего? — От хмурцов. Цветной телевизор — хорошая вещь. Но от хмурцов не помогает. И потом — о нем не надо думать специально. Понимаешь? — Понимаю, — сказала Полина. — И тогда не будет хмурцов? — Меньше, во всяком случае, — задумчиво отозвалась Ая. — А что же еще надо? Чтоб совсем, а? — Полина с надеждой заглянула в синие лучистые глаза. — Надо, чтобы хоть раз настало веселое утро. — Ая, ну скажи, скажи, что же для этого мы можем с тобой сделать? Да еще ночью? Ая, я боюсь! Ая остановилась. Это было на площадке между третьим и вторым этажом. — Слушай, Полина, — сказала она медленно, немного торжественно. — И пожалуйста, обещай, что ты не будешь бояться. — Я слушаю, — прошептала Полина. — Мы с тобой, ты и я, и еще кое-кто, а кто — ты сейчас увидишь, должны вернуть в ваш дом веселое утро. А для этого нам необходимо достать АЛЫЕ И БЕЛЫЕ РОЗЫ ВАРДКЕЗА! — Но ведь он жил давно! Это было, как бабушка говорит, «сразупослевойны». Он был тогда уже немолодой. Его, наверно, больше нет на свете! — Что значит — нет? Это ты говоришь совсем даже неточно, — отозвалась Ая. — Точно, точно, по-моему, бабушка говорила, что Вардкеза уже нет. — Может, сегодня и нет, — заметила Ая. — Но тогда-то он есть. — Сразупослевойны? — Ну конечно. Он есть тогда. И я ведь есть тогда. Это должно нам как-то помочь. — Ая, — сказала Полина. — А может быть, ты одна… — Полина, даже и не думай, — перебила ее Ая. — Без тебя ничего не получится. Кто это станет со мной разговаривать? Люди иногда пугаются, когда видят перед собой звезду! И вообще… Никто, никто на свете за тебя этого сделать не может. Только ты — для своей семьи. Для папы, для мамы, для бабушки. Они спустились до первого этажа; аккуратно придержав парадную дверь, вышли во двор. Но оказались совсем не во дворе, к которому привыкла Полина. Тот был еще слегка завален строительным мусором и с чахлыми липками, которые осенью посадили вдоль тротуара. А этот был какой-то двор не двор, пустырь не пустырь, весь покрытый рыхлым тающим снегом. — Сейчас мы еще кое-кого позовем. Фокки! — крикнула Ая. Синий огонек метнулся куда-то в темноту. И к удивлению Полины, на свет выскочил Фокки, милый Фокки, Полинина заветная, желанная собака! Он так и был, как убежал тогда в парке — в ошейнике, с вымокшим в лужах поводком. После того как Полина и Фокки наконец нарадовались друг другу, Полина вдруг сообразила: — Погоди, Ая! Но ведь про Фокки знаю только я одна. В детском саду никто не догадывается даже и дома тоже. Ведь он есть только для меня — потому что я так одна играю… — Ты ведь очень-очень хочешь, чтоб Фокки у тебя был по-настоящему? — спросила Ая. — Очень-очень, — подтвердила Полина. — Вот он у тебя и есть! — Так мой Фокки — теперь настоящий, что ли? — изумилась Полина. — Теперь настоящий. — Но ведь это же чудо! А чудес не бывает, — добавила Полина неуверенно и погладила Фокки. Ая опять, как тогда в комнате, рассмеялась разноцветным смехом. — Да как же не бывает, когда бывает! Чудеса встречаются прямо на каждом шагу! Вот увидишь. Сама увидишь! Полина вспомнила, как папа говорил бабушке: «Чудес не бывает, Таисья Гурьевна, вещи сами в дом не придут». И они, правда ведь, сами и не приходили. Это сейчас немного сбивало Полину с толку. И то, что Ая, светлая девочка-звезда, говорила так мудро, почти как взрослая, тоже удивляло Полину. Правда, она подумала: «Ая сказала, что она была тогда в сразупослевойны. А может, она была и раньше? Она ведь звезда! А звезды всегда светят на небе! Как все непонятно! Как интересно! Может быть, все-таки бывают чудеса?» Ая наклонилась, стряхнула капли с мокрого поводка, сказала: — Ну, Фокки, миленький. Ищи. Нам надо найти дорогу к волшебному вокзалу. Не то поезд уйдет, и нам придется ждать другого долго-долго. Фокки ткнулся носом в Полинину руку, потом стал пристально нюхать землю, искать дорогу. Нет, Полине явно эта местность не была знакома. Но Фокки нанюхал дорогу. Мартовский тающий снег перестал хлюпать у Полины под сапогами. Сапожки почему-то не промокли. А между прочим, могли бы и промокнуть по такой слякоти. Ая шла рядом, как шла бы, например, Полинина детсадовская подружка Люба. Люба ходила очень легко. Полина пригляделась. Нет. Ая шла еще легче, еще «воздушнее», а вместе с тем она была даже чем-то похожа на Любу. Совсем-совсем немножко. А потом… Да нет! Какая там Люба! Ая вся светилась, и слова ее были не только звук голоса, а еще и блеск и цвет! Фокки резво бежал впереди, Ая спустила его с поводка и поводок отдала Полине. Ночь все длилась и длилась. Но, как ни странно, время года стало постепенно меняться. У них там, возле дома, был март. А тут вдруг донесся запах согревающейся майской земли, потом цветущей черемухи, потом сирени. Но постепенно эти запахи исчезли, и запахло грибами. Дорога вошла в лес. Грибной запах усилился. Деревья в лесу стояли не шелохнувшись. Не качалась ни одна ветка. Не вздрагивал ни один лист. Полина вдруг с удивлением заметила, что и веток и листьев на деревьях вовсе нет. Они высились какими-то странными глыбами. Полина дотронулась до одного из них и сразу же отдернула руку. Дерево было холодное и неприятно скользкое. — Ая, что это? Куда это мы пришли? — воскликнула она. — Что это за странные, неприятные деревья и почему так пахнет грибами? — Это же вовсе не деревья, — сказала Ая. — Ты никогда не видала такого леса. Это сморчковый лес. — Смор-чко-вый? — Ну да. Здесь растут гигантские грибы сморчки, высокие-превысокие. Они сами себе деревья и сами себе грибы. Полина подумала, что это надо запомнить и обязательно потом рассказать бабушке Тае. Вот она удивится! Фокки вдруг кинулся в сторону. Полина испугалась, что он, как это обычно бывало, убежит и исчезнет. Но Фокки тут же вернулся и стал громко лаять. — Полиночка, Полиночка! — обрадованно закричала Ая. — Мы дошли. Вот и вокзал. Разноцветные огоньки ринулись туда, откуда только что прибежал Фокки. — Хотя, кажется, тут нам будет непросто, — добавила Ая задумчиво. — Я вижу одного человека… Вот досада… И тут Полина увидела вокзал. Странно. На кирпичном здании, там, где обычно бывает написано название станции, значилось просто слово «ВОКЗАЛ». У единственного перрона стоял поезд. Чудные вагоны — товарные не товарные, пассажирские не пассажирские. Вроде бы такие, в каком Полина с мамой ездили на юг. Но тогда где же окна? И самое удивительное, что поезд стоял без рельсов — прямо на земле. С той стороны, где должен бы оказаться паровоз, или тепловоз, или электровоз, ничего не было прицеплено. «Электричка это, что ли?» — подумала Полина. Перед каждым вагоном высилось несметное количество одинаковой величины ящиков. Народу никакого не было. Только вдоль состава ходил один-единственный, угрюмого вида человек и грузил эти ящики в вагоны. — Здравствуйте, — сказала Ая. Человек резко обернулся и молча уставился на всю компанию. Довольно долго помолчав, он сказал неприветливо: — Чего надо? Фокки гавкнул. Ая велела ему молчать. Полина вообще не знала, что сказать. Заговорила Ая: — Если я не ошибаюсь, вы — Шкандыба? — Ну, Шкандыба. А ты я уже вижу кто. И что это, в самом деле, звездам на небе не сидится? Чего тебе? — Нам надо в город Крутогорск, в сразупослевойны. — Пассажиров не возим. Вон — ящиков полно. Понятно? А тут еще девчонки, собаки, звезды… Много охотников наберется. Помогли бы лучше грузить. А то Шкандыба и тут вкалывай — нагружай, Шкандыба, и там вкалывай — разгружай. И кто ты есть, то ли грузчик, то ли машинист, то ли тутошний, то ли тамошний… — сам не знаешь. Ишь, в Крутогорск им занадобилось! В сразупослевойны, видите ли. — Вы не сердитесь, — попросила его Ая. — Как же не сердиться, — бурчал Шкандыба. — Не возим мы сегодняшних пассажиров — туда. Те времена для здешних прошли. — Но я-то могу и там быть, и здесь, вы же сами видите, — настаивала Ая. — Допустим, вижу. Что я, звезду от девчонки не отличу, что ли? Собака, положим, мысленная. Ей в любом времени можно быть. Ну а подружка-то твоя? Подружка-то — сегодняшняя, здешняя. И без разговоров, и проваливайте. Звезды, понимаешь ли, собаки, а поезд еще не нагруженный стоит. И тут Ая, улыбнувшись и пустив вдоль вагонов разноцветные огоньки, вдруг хитро сказала: — А вы приглядитесь хорошенечко. — Чего тут приглядываться? Есть мне когда приглядываться. — Девочка тоже тогдашняя, — продолжая хитро улыбаться, говорила Ая. — Разве вы не видите — косы. — Чего? — по-прежнему неласково спросил Шкандыба. — Косы. Теперешние девочки — стриженые. — Это верно, — бурчал Шкандыба. — За модой глядят. Подстригаются по моде с трехлетнего возраста. — Да, да, — закивала Ая. — Верно. И я про то же говорю. Но у этой девочки — косы. Тогдашние косы. Вы что, не видите разве? — М-м-м-м, — помычал Шкандыба. — Косы, оно конечно. — Ну, значит, и она тогдашняя получается. Ну хоть немножко-то получается? — Разве что, — засомневался Шкандыба. — Вот и возьмите, возьмите нас с собой! — Ты вот звезда — и понимать должна. Нам же ехать через Ветреную Пустыню. — Я знаю, — спокойно отозвалась Ая. — Поезд как раз и стоит на границе Ветреной Пустыни. — Ну, так вас сдует! Продует, и раздует, и выдует! — Ты когда-нибудь видел, чтобы ветер сдул откуда-нибудь хоть одну звезду? Ну хоть раз: ветер подул, и звезда покатилась? Ая так горячо убеждала Шкандыбу, что не заметила, как с почтительного «вы» перешла на «ты». — Ну ладно, Шкандыба, ну давай попробуем, — не отставала Ая. — Тебе хорошо пробовать, ты звезда. А они — люди. Тьфу ты, — добавил он, взглянув на Фокки. — Ну все равно они — другие. — Но я-то ведь вот она, с ними! — сказала Ая громко, и разноцветные огоньки снова побежали вдоль вагонов. — Ну ладно. Только давайте быстро помогайте грузить ящики. Фокки бегал вокруг и тявкал, а Полина и Ая стали поднимать ящики и по дощатому настилу таскать их в вагоны. Странное дело! Одинаковые по форме и величине, они весили совсем неодинаково. Одни были легкие, почти невесомые. А другие — не поднять их вдвоем, приходилось звать на помощь мрачного Шкандыбу. — Что в этих ящиках? — спросила Полина. — В ящиках, барышня, время. Минуты, часы, дни. Те, которые уже прошли. Они упакованы в ящики, — ответил Шкандыба уже не таким грубым голосом. — А почему одни полные, а другие пустые? — Точно что пустые. Но только пустые те, которые едва поднимешь. Потому что это попусту потраченное время, на болтовню, на безделье, на пустые дела. — И… как же? — А так. Пустота времени — очень тяжелая вещь. Можно сказать, неподъемная. — А легкие ящики — что же? — А легкие наполнены действительно нужными, полезными часами. От добрых и полезных дел легко на душе. Вот и ящики легкие! А ну — пора! Пора! — вдруг завопил Шкандыба. — Ветер! Открывай границу своей Пустыни! В путь! В путь! По-е-ха-ли! Ая быстро прошмыгнула в вагон, втащила за собой Полину и Фокки. Заперла изнутри двери и обхватила-обняла сразу обоих: Полину и Фокки. — Ну, держитесь. И только бы у вас не закружилась голова! — сказала она. © Copyright: Тот Кто Сегодня За Сказочника, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
