Крестьянская элегия. Бригадир Юрий Бордучков

Глава V. Бригадир Юрий Бордучков

Умели веселиться – умели и работать. В то время там было отделение колхоза «Путь к коммунизму». Бригадиром был Юрий Бордучков.

Это был еще довольно молодой человек лет тридцати с небольшим, среднего роста, плотный, но очень подвижный. На своем мотоцикле «Восход» его в течение дня можно было увидеть повсюду: на молочно-товарной ферме, в ремонтной мастерской, на полевом стане, на покосе, в конторе, в селе.

 Его хозяйский глаз замечал все неполадки и разгильдяйства. Бордучкова уважали и побаивались. Была у него семья – жена Валентина и две дочки – погодки шести и семи лет. Жена заведовала фермой, а мать Юрия Евдокия всю жизнь проработала в колхозе дояркой – это была высокая, худая женщина, уже на пенсии, она по крестьянской привычке держала корову,  ходила на покос и косила наравне с мужиками.

В сорок первом весной родила Евдокия сына, а в июне проводила на фронт мужа и всю войну ждала своего Ваню, а он не вернулся – пропал без вести. Евдокия больше замуж так и не вышла, вырастила сына одна и очень им гордилась, а когда он поехал по туристической путевке впервые из деревенских за границу в Турцию, Грецию, Египет, страшно волновалась и все нервничала: не случится ли что с ним, но все обошлось благополучно. Сын вернулся живой и невредимый, загорелый, привез всем подарки, а матери теплую красивую  кофту. 

Только за границей ему не очень понравилось: жарко сказал там, как в бане, солнце так и печет нестерпимо. Дома лучше, мол, и опять впрягся в работу, как вол, а работы тогда здесь хватало всем. Колхоз «Путь к коммунизму» был не последним в районе. Засеивались огромные поля пшеницы. Ржи, овса, ячменя, кукурузы, которая шла на силос. На ферме было триста коров и много молодняка.

Утром и вечером доярок возили доить коров на летние выпаса. Они ездили в открытой бортовой машине проселочной дорогой, за рулем был молодой веселый кудрявый шофер Серега Лукьянов. По дороге пели, шутили, смеялись. Катя Бортникова молодая, черноглазая тонкая, как тростинка с длинными черными косами выводила чистым звонким голосом:

Ой, цветет калина
В поле у ручья
Парня молодого
Полюбила я

А девушки хором подхватывали и лукаво поглядывали на Катю, которая была неравнодушна к Сереге, да и он, кажется, отвечал ей взаимностью. Выдоив коров и помыв аппараты, с песнями возвращались обратно, проезжая мимо полей и нескошенных лугов, вдыхая дивные ароматы полевых цветов полной грудью. Многие работали так по пятнадцать двадцать лет, зарабатывали неплохо, но больше всех механизаторы.

Получку выдавал в конторе Иван Федорович строгий пожилой счетовод, - инвалид войны, в сорок четвертом подорвался на мине. С фронта пришел на одной ноге с костылем двадцати трех лет отроду. Со временем наловчился ходить на протезе, слегка прихрамывая, работал в колхозе, как все держал хозяйство, косил, а после покоса любил поплавать. Он отстегивал протез и лихо выбрасывал свое мускулистое тело с высокого берега в светло-зеленоватую воду, а потом быстро греб саженками наперез волне. В войну он попал в морскую пехоту, воевал под Новороссийском, где море казалось, кипело от взрыва снарядов…

Уже после войны окончил курсы счетоводов и работал в колхозе долгие годы, скрупулезно подсчитывая трудодни. В день зарплаты деревня гудела как развороченный улей, на крыльце конторы весело подшучивая, беззлобно матерясь, да покуривая, толпились мужчины и женщины, ожидая зарплату, в неизменных ватниках, платках, резиновых сапогах.

Задавала тон веселая черноволосая фуражир Зоя Воробьева:
- Ну, Дуся, видела вчера вечор твоего Васю у магазина, на велике пригнал на рогах за поллитрой, а на лбу огромная шишка и под глазом фингал – это не ты ему фонарь засветила?
- Ну, а ты, как думаешь? Конечно я. Пришел с работы пьяный, ну и дала ему разок легонько ухватом по башке, - оправдывалась Дуся.
- Ниче себе легонько! Ну и ручища у тебя! – смеялась Зойка, а вслед за ней смеялись другие бабы.

Дуся Пирожкова была лучшей телятницей и певуньей в селе, высокая, дородная. У ней были лучшие привесы – по 600-700 граммов в сутки и получала она больше других: что-то около 400-500 рублей в месяц. Муж ее, Вася, работал механизатором и тоже был одним из лучших трактористов, хоть и выпивал, но выдавал на пахоте по полторы-две нормы за день. Жили они в новом рубленном доме, держали полный двор скотины, учили в городе двух сыновей. Только смотрелись вместе как-то несуразно: Вася маленького росточка – метр с кепкой, худой, жилистый, а Дуся, что называется женщина кровь с молоком, что не мешало им жить в месте уже двадцать лет и нажить троих детей.

С получки многие мужики шли в магазин, спрятав для себя от жены заначку, а там уже их встречала веселая Зоя Алексеевна, только успевая расставить на полках новый вчера привезенный товар: водку, консервы, болгарский компот, колбасу по кооперативной цене по шесть пятьдесят за кило, а также ситец, бязь, кирзовые сапоги, фуфайки, шерстяные кофточки, калоши и даже дефицитный товар – детские колготки.

Елена покупала хлеб, немного колбасы, компот «ассорти» по девяносто пять копеек за семьсотпятидесятиграммовую банку, где в сладком сиропе плавали темно-синее сливы, большой персик, яблоки и груши, а еще брала чудесное варенье из мандаринов, душистое со слегка горьковатым привкусом по одному рублю и пятнадцать копеек за поллитровую баночку и еще несколько жирных очень вкусных селедок «Иваси», но за этим надо было выстоять очередь, а в магазине было не протолкнуться.

Продолжение следует.