Крестьянская элегия. Почтальонка Гутя

Глава 6. Почтальонка Гутя

С Августой Мельниковой, почтальонкой, Елена познакомилась вскоре после приезда, она пришла в медпункт и попросила таблеток от одышки для своей матери. Эта была веселая высокая кареглазая женщина лет тридцати пяти.

 Жила Гутя с матерью и двумя сыновьями Володькой восемнадцати лет и четырехлетним Санькой. Мужа у Гути не было. Она возила почту на лошади каждый день восемнадцать километров туда и восемнадцать обратно в любую погоду: в дождь, снегопад или морозы, зимой на санях, летом на бричке.

Гутю в деревне любили за доброту и веселый нрав. А еще она любила пошутить и за словом в карман не лезла. Но была у  ней одна слабость, как говорили злые языки, слишком она была любвеобильна и детей нагуляла от чужих мужей.  Но Гутя на сплетни внимания не обращала, развозила пенсию и никто ни разу не подстерег ее с деньгами, хотя все в деревне знали, что она возит деньги, пенсии, переводы с Покровки.
Особенно не любила Гутю Зоя Воробьева. Что только не рассказывала она про Гутю, придя за таблетками в медпункт.

- Ой, бабоньки! Эта-то бесстыжая што вытворяет! – возмущалась она. - Меняет парней, как перчатки, а кто не понравится ей как мужчина – с позором выгоняет из своей опочивальни, и куда только мать смотрит – да старуха – чего с нее возьмешь.

- Да ладно тебе, хорошо говорить – у тебя мужик под боком, - заступались за Гутю Шура Авдеева. А Гутя всю свою жизнь в бедности прожила, сиротой выросла, я еще ее отца помню Федора, что с войны не вернулся.

- Что, правда, то правда – мать с братом их кое-как подняла. Вот судьба у ней несчастливая – хороший мужик не попался, как тебе, вот и гуляет Гутя пока молодая, - вступила в разговор Мария Бобровская.

- Да мать с ней горя не знает. Утром встает по хозяйству управляется, воды натаскает и ребятишек с матерью накормит, а прошлый месяц в магазине у Зои два кило халвы с получки для матери взяла. Ешь, говорит, мама, поправляйся после гриппа, сама Федосья мне говорила – дожидаясь своей очереди, рассказывала Фекла Степановна, и Зоя умолкла, прикусив язык.

А Гутя продолжала жить с широко распахнутыми серыми глазами: Но-но-о-о! Граф! Но-о-о! – подгоняла она вожжами коня, торопясь с почтой в Зорино. Она знала, что ее всегда ждут люди и что она им нужна. И, широко улыбаясь, входила в каждый двор, разнося газеты и журналы, пенсии, письма и телеграммы. Ведь тогда на всю деревню было всего два телефона: в конторе и у бригадира Бордучкова, а в сумке Гути были радость и горе, приветы от близких и всегда свежие новости.