Как Ляля Пирожкова мужа искала

    А что образованной  девушке  Ляле Пирожковой не радоваться жизни? Преподает второй год она химию в частной школе, где   в 7 классе, например, всего восемь учеников: один совершенно гениальный парень, один совершеннейший  дебил, но папаша с большими зелеными,  шесть девочек, одетых так, что если все с них снять, можно открыть vip-магазин  женской одежды.
    Правда, зарплата надо сказать не ахти какая: сейчас в госшколах больше заработаешь, но там и пахать надо будет раз в сто больше. А тут свободного времени куча, есть возможность начать устраивать и свою личную жизнь.
    Ляля Пирожкова исключением не была - и потому хотела себе подыскать богатенького с толстеньким кошельком. Первоначально она  пошерстила всех школьных папашек: не сменит ли кто свою устаревшую половину на молодую учительницу. Но папаши оказались несдвигаемыми, или же сдвигаемые, но не в сторону химички - хоть и молодой, но в общем-то не соответствующей всяким там моделям Барби: крупная такая черноволосая женщина с бровями как на фотографиях Буденного, героя гражданской войны. И грудь у Ляли была как бюст Буденного на аллее революции, такие гранитные выпуклости явно на любителя.
    Зато ноги! Хоть  и сорок третьего размера, но прямые и длинные точно колонны. А нынче ноги у женщины важнее всего остального. Так Ляля себя утешала, выдергивая буденновские кусты. На салон красоты, где бы все это произвели с меньшими для Ляли страданиями, она денег жалела.
    Но весна цвела, все порхало, свиристело  и опыляло Лялю чувственными ароматами. Ляля читала рассказы Куприна и злилась. Подруга ее единственная только что вышла замуж и уехала в дальние страны, а Ляля  осталась одна-одинешенька, без ближайших перспектив, так сказать.
    И тут-то ей и попался рассказик про классную даму  Наталью Давыдовну, в свободное от  воспитания благородных институток время, превращающуюся, ну как бы это определить помягче, нет не в путану, так как про деньги Куприн ничего такого не сообщил,  просто в искательницу сексуальных приключений. У  Натальи Давыдовны, когда она выходила, закрыв лицо вуалью, на поиск очередного объекта утех, даже походка менялась, это Лялю особенно как-то впечатлило, и все мужики сразу  понимали - куда она движется и зачем.
    Эге, смекнула Ляля, а ведь  нынче только такие Натальи Давыдовны и ловят героев нашего времени, он ведь, герой,  в ленинку не зайдет, а пронесется мимо на черной  ослепительности за несколько миллионов, а тут–то, не возле ленинки, конечно, а где-нибудь между кудрявых тополей, Ляля, подчеркнувшая черными чулками свои колонны, и проголосует.
    Она и походку потренировала:  бедро сюда – бедро туда. Но плечи у нее были  их значительно шире  и такого колыхания, как, наверное, у Натальи Давыдовны получилось, у нее не  вышло.
    Но и времена, господа, не те! Так что колонны и бюст, отозвавшись ностальгически в герое нашего времени, могут ему колыхание вполне заменить, так снова утешила себя Ляля, стиснув зубы покупая ягуаровый бюстгальтер за четыре тысячи.
    В этот миг ее охватило некоторое сомнение: а надо ли тратить такие деньги, не клюнет ли, мол, герой нашего времени на чистоту и бедность? Она шмыгнула носом, сама этого шмыганья не заметив, оглянулась: по торговому залу вышагивал он, герой, с намечающимся пузом и золотыми часами на волосатой лапище.
    Нет. Не клюнет он на чистую бедность, не клюнет. Ляля опять шмыгнула носом (звук  получился впечатляющий, даже продавщица как-то озадаченно на нее скосила глаза) и достала из кошелька деньги.
    Ягуаровая секс-деталь легла сначала на прилавок возле кассового аппарата. Потом красиво изогнулась, но заметно  как-то скрючилась, съежилась и оказалась помещенной  в картонную упаковку, а затем  в пакет с красовавшейся на нем ягуаровой девицей.
    Девица была так отвратительна Ляле как возможная и удачливая конкурентка, что Ляля, выйдя из магазина, коробочку с бюстгальтером вынула, а пакет выбросила. Хоть и жалко было: можно было кому-нибудь в него что-нибудь поместить – для дела то есть.
 
     И вот вечером в пятницу, обрядившись и для уверенности поколыхав перед зеркалом хоть и не бедрами, как Наталья Давыдовна, а могучей грудью, двинулась Ляля в сторону самого дорого в городе казино, жевательной резинкой заглушая запах сигареты, которую она выкурила от большого волнения.
     И герой не заставил себя ждать. Морда у него была волчья, зубы искусственные, но великолепного качества, на каждом просто сверкала невообразимая сумма, на  его блеск затраченная, в придачу костюм шикарный, выговор торопливый, слова до неузнаваемости комкающий и выплевывающий прямо  в лицо собеседнику.
    Он так и на Лялю выплюнул: «Поедм   с мной хчу пзнкмтся!» - и Ляля пошла. Он посадил ее в машину, шоферу выплюнул: «Дмой!». И поехали.
    И тут Ляля смекнула, что нужно его образованностью своей поразить и поинтересовалась кошачьим, так ей казалось, а на самом деле громовым учительским голосом:
    - А вы читать любите?
    - Счтать? - Удивился он, приоглянувшись. Сел он возле водителя, а не возле Ляли, то есть до примитивных  обниманий в автомобиле не опустился.
    - Читать, - повторила  она,- книги?
    - Чттать кнчно лблю у мна ест любмй псстль, - начал радостно плеваться он во все стороны...
     И Ляля почему-то подумала, что, конечно, любимый его псстль Пелевин – как-то это бы оказалось в рифму процессу его речевыражения, в общем.
     Но не угадала.
     - Лбмый псстль у мна Тлстой, я сбе косу кпил, чтоб ксить смаму … - Он заржал, оболья смехом всю машину. Даже на стекле появились ползущие капли. - Моя жна как Анн Крнина, - он внезапно перестал хохотать и,  вроде,  даже смахнул  слезу, - погбла… Мы с ней ехли, псадил ее за рль ,сам вт жв  остлся, Измнила мне  с прдрком - влдльцм кзнино и тово-о-о!
    Последнее слово он не выплюнул, а пропел.
    И Ляля поняла, похолодев: это судьба.
    Русская классика рулит.