Иван Иванович Жуков

Иван Иванович Жуков, восьмидесятилетний старик, отданный три месяца тому назад в дом престарелых, в ночь под Новый год не ложился спать. Дождавшись, когда дежурная медсестра ушла смотреть по телевизору новогодний концерт, он достал из тумбочки чистый лист бумаги, красивую шариковую ручку, подаренную ему на день рождения, и стал писать. Прежде, чем вывести первую букву, он пугливо оглянулся на дверь и порывисто вздохнул.
«Милый внучек, - писал он. Вот, наконец решил написать тебе, ведь кроме тебя нет у меня никого. Поздравляю тебя и твою супругу с наступающим Новым годом и желаю вам всего, всего наилучшего!»
Иван Иванович перевел глаза на темное окно, в котором отражалась настольная лампа, и живо вообразил своего внука, Виталия Ивановича Жукова, служащего вице-президентом в холдинге «Газ-Нефть». Виталий Иванович, или Виталик, был высоким, мясистым, спортивного вида человеком, с гладким загорелым лицом и строгими глазами. Утром за ним приезжает машина и отвозит в офис. Возвращается он поздно вечером и, потирая печень, жалуется на надоевшие деловые ужины и банкеты. Дома его встречает жена Ксюша, как будто сошедшая с обложки гламурного журнала и Чернота. Чернота – лабрадор черного цвета – смотрит на хозяина преданными глазами и норовит лизнуть его в лицо.
Иван Иванович не любил Черноту. Под маской послушного и ласкового пса скрывалось иезуитское ехидство. Собака могла спокойно подойти к человеку, добро-душно виляя хвостом, и вдруг ни с того, ни с  чего оскалится, зарычать и яростно залаять. Особенно она любила  пугать маленьких детей и гоняться за кошками. А еще  обожала  венские сосиски и пармскую ветчину и не упускала случая похозяйничать в холодильнике.
Хозяин для порядка наказывал его, даже шлепал ремешком, но зла не держал. Ведь и он любил подшутить над коллегами и тоже любил вкусно поесть .
Иван Иванович сглотнул слюну. Он вспомнил деликатесы своей молодости – вкусную любительскую и краковскую колбасу, вспомнил вкус свежей городской булки с ломтиком тамбовского окорока и загрустил.
«Живу я, как в «раю»: кормят, лечат, развлекают. А тоска страшная, - продолжил он письмо. Кормят нас сытно, но скучно, утром каша - или овсяная, или перловая, на обед суп гороховый или харчо, а на ужин тефтели из хлеба с утренней кашей и кисель. Так почти каждый день. Надоело.
Иногда мне кажется, что я попал в старшую группу плохого детского сада, в котором воспитательницы и нянечки вымещают свои обиды, семейные неурядицы на детях. Вот вчера сестра-хозяйка устроила мне выволочку за то, что я плохо закрыл кран в ванной. А на прошлой неделе была моя очередь дежурить в «красном уголке», так я нечаянно заснул и не выключил вовремя телевизор. Был страшный скандал.
А сосед! Он хороший человек, но храпит так, что стены дрожат. Заснуть не могу до утра, а днем хожу как сонная муха, не могу сосредоточиться, отвечаю на вопросы невпопад и все надо мной смеются. Надоело быть все время среди людей. Народу много, а поговорить по душам не с кем!»
Иван Иванович вспомнил, как раньше они весело, всей семьей, встречали Новый год. Как счастлив был Виталик, когда он подарил «настоящую» педальную машину, как внучок обнял его, поцеловал и сказал: «Ты у меня самый лучший дед на свете! Я тебя очень люблю!»
Потер кулаком глаза и всхлипнул.
Подумав, Иван Иванович продолжил письмо: «Виталик, дорогой! Нет больше мочи терпеть одиночество в толпе. Возьми меня отсюда. Я не буду вам обузой, могу буду квартиру сторожить. на телефонные звонки отвечать. А когда захочешь, будем играть в шахматы. Помнишь, как я тебя учил этой премудрости? Да, а если надо  буду с Чернотой гулять и во всем тебе помогать! Искренне любящий вас дедушка Ваня.»
Иван Иванович судорожно вздохнул и уставился в окно. Погода стояла необыкновенная. Месяц сиял, как будто его недавно помыли и почистили. Тихо падали огромные снежинки. Все небо было усыпано яркими звездами, весело перемигивающимися с огоньками на елках, виднеющихся в окнах соседних домов.
Иван Иванович запечатал письмо в конверт. Написал крупными буквами «В.И. Жукову» и, немного поколебавшись, приписал «вице-президенту «Газ-Нефть» лично».
Потом положил письмо на стол, подумал... подумал... и разорвал его.
Ночь сделала ему подарок, Ивану Ивановичу приснился новогодний праздник: он на тридцать лет моложе, жена хлопочет у празднично накрытого стола, сын открывает бутылки, а он подбрасывает маленького Виталика вверх, и тот громко смеется.
И счастливая улыбка появляется на лице спящего старика.                                 

Сентябрь 2007 г.