Записки под зеленым абажуром

       3         

    Хорошо  думается  около  нашей  старой  лампы  под зеленым  абажуром. Здесь  самое  уютное  место.  Рядом  стул  и  такое  привычное  кресло  -  место  для  дум,  для  бесед,  для  «философий».  В  окне  видна  высокая,  без  листьев  рябина,  яркая  от  ягод.  По  настроению  она  мне  кажется  то  несгибаемой,  то  грустной. Сейчас  нешуточная  для  нее  пора -  зима.  А  в  комнате  тепло  и  тихо.  Люблю  эти  длинные,  зимние  вечера.  За  лето  скопилось  много  приятных  для  души  дел,  заниматься  которыми  было  недосуг.  Летом  сад – огород,  летом  пасека,  летом  сборы  трав  и  много  чего,  тоже  интересного.  А  сейчас  на  столе  открытая,  давно  запланированная  книга,  которую  хочется  читать  и  читать. В  углу  еще  одно  мое  увлечение – прялка  с  куделью,  а  на  подоконнике  ожидает  своей  очереди  неоконченная  акварель,  и  также  ждет  к  себе  внимания  начатое  вязанье. А  вот  и  пятилетний  внук  осторожно заглядывает: «Можно,  я  порисую  около  тебя?»  Всех  тянет  в  этот  уютный  уголок.
                                 ---------------------------------   ---    -------------------------------------

Самое  трудное  для  меня  в  эту  пору  было  ни  дальняя  дорога,  ни  тяжелая  работа,  а  ранний  утренний  подъем.  Июнь.  Сенокос.  Мама  меня  жалеет,  будит  попозже,  перед  самым  выходом,  когда  сама  переделала  все  необходимые  по  хозяйству  утренние  дела.  Встаю,  умываюсь,  молча  одеваюсь.  Завтракать  в  такую  рань  не  хочется.  У  порога  уже  готовая  сумка  с  нехитрой  снедью  на  день,  а  во  дворе  две  литовки,  приставленные  к  ограде.  «Коси,  коса,  пока  роса».
 Ласточки  мелькают  туда – сюда,  ныряют  под  застреху,  там  у  них  гнезда.  Мычание  коров,  голоса  хозяек,  щелканье  бича  пастуха -  стадо  уходит  на  день  на  пастбище.  Обычные  утренние  деревенские  звуки.  Окончательно  просыпаюсь.  На  душе  покойно,  ясно,  а  впереди  сенокосный  трудовой  день.   Дома  оставляем  младших  ребятишек  спящими  и  уходим.  Ребята  у  нас  уже  школьники  и  по-деревенски  самостоятельны.
  Дорога  дальная,  но  скоротечная,  так  как  мама  интересный  собеседник.  С  мамой  не скучно:  она  внимательный  житель  на  земле,  она  много  знает,  много  читает,  она  умеет  слушать.  О  чем  только  не  ереговорим  с  ней  по  дороге  на  покос,  чего  не  вспомним,  чего  не  запланируем  на  будущее.  Жаль,  что  мало  чего  из  этого  сбывалось:  непредвидимые  проблемы,  события  порой  подминали  наши  планы  и  мечты.
Идем  с  мамой  на  покос  через  тайгу  по  широкой  тропе,  хорошо  хоженой,  ведь  в  той  стороне,  где  наш  покос,  еще  покосы  и  других  сельчан.  Идем…  А  мошкары  тьма – тьмущая.  У  мамы  на  такой  случай  всегда  с  собой  кусрчек  свиного  сала.  Приходится  смазывать  открытые  части  тела,  в  том  числе  и  лицо.  Ни  один  комар  не  укусит,  хотя  тучами  носятся  около  лица,  даже  жмуриться  приходится.
Еще  идти  и  идти.  А  кругом  первозданная  таежная  красота  и  чистота.  Мой  родной,  любимый  Кемеровский  край.   И  птицы  в  полном  восторге  от  жизни:  щебетанье,  свист,  щелканье,  треск,  постукивание – как  будто  у  них  праздник  сегодня  и  каждый  день.

Мама  легко  различает  птиц  по  голосам.  А  мне  до  сих  пор  это  не  под  силу.  Мама  убеждена,  что  природу  своего  края  стыдно  не  знать.   Для  нее  родина  это  не  только  родные  и  друзья,  но  и  ландшафт,  растения,  птицы,  топонимика…   Она  сердилась,  когда  для  жителя  васильки, марьянник, журавельник,  буквица – трава  и  трава,  без  названия.  А  птицы?  Ведь это  часть  природы  родного  края.  И  все – то  она  знала,  сельская  учительница,  обожающая  свою  работу,  свой  край  и  все  мироздание.
За  разговорами  незаметно  пришли  на  свой  покос – большую  поляну   с  кустами  кое – где  посередине.  Разнотравье, свежесть,  благоухание  вызывают  просто  приступ  радости:  какие  прекрасные  уголки  бывают  у  природы !

  Пристраиваю  сумку  в  тень  под  кустик,  а  мама  пробует  литовки  оселком,  затем  решает,  с  какого  края  начнем  косить.  И  пошла  работа  легко  и  с  хорошим  настроением.  Взмах  за  взмахом,  только  и  слышен  звук  срезания  травы:  вз – з – з,  вз – з – з.  прошли  несколько  коротких  рядков  от  угла  поляны.  Теперь  пойдут  длинные  ряды.  Делаем  короткую  передышку,  идем  к  сумке  под  кустом  попить  водички.  Приметила  я,  что  вода  на  покосе  по – особому   вкусна. 
  Возвращаясь  к  начатым  рядкам,  замечаю  в  сторонке  в  траве  краснеющие  ягоды земляники.  Подхожу,  наклоняюсь  и  обращаю  внимание,  что  почти  рядом, чуть  в  сторонке,  в  траве  укатанное  место.  Кто  ж  это  был?  Лось?  А  вдруг  медведь?
  Тут  же  вспоминаю,  как  мы  с  мамой  года  два  назад   ходили  в  лес  за  малиной.  Собирали  тогда мы,  собирали  ягоду  и  вдруг  я  увидала  в  малиннике   примятые  кусты  со  сплюснутыми,  придавленными   ягодами  Как  бы  конусом  вверх  каждая  малинка.   Я  стояла  и  дивилась,  пока  не  подошла  мама.   Только  увидела  она  смятую  ягоду,  тут  же  тихо  и  четко  сказала:  «Свежая  еще.  Так  медведь  обсасывает  малину!»  И  мы  бегом  через  лес  к  дороге  и  домой.  Тогда  бог  обнес  нас.

   Теперь  я  жестом  позвала  маму.  Она  подходит,  смотрит,  и  сказать  ничего  не  успела,  как   где – то  недалеко,  может,  в  метрах  в двухстах  от  нас  раздался  не  то  рев,  не  то  урчание,  не  то  урчание  и  чавканье,  вместе  взятые.   Я  просто  онемела.  Голоса  медведя  никогда  прежде  не  слышала.  Мама  моментально  скомандовала:  «Бери  литовку,  быстро  уходим!»  Она  с  литовкой  на  плече,  подхватив  сумку,  пошла,  остановилась,  подгоняя  меня,  чтобы  не  отставала.  Мы  молчком  быстро – быстро  зашагали  по тропке  и  через  десять  минут  были  на  проезжей  дороге.  Проезжая – сильно  сказано.  За  день  три – четыре  телеги,  может,  и  проезжает.  Пройдя  уже  по  дороге,  мы  немного  успокоились   и,  как  бывает  в  таких  случаях  после  страха,  даже  стали  нервно  шутить.
- Вот  трусихи,- храбрилась  я.
- Были  бы  смелее,  бежали  бы  быстрее,- не  упустила  мама  случая  подсыпать  юмора.  Разговариваем  громко,  отпугиваем  медведя,  хотя  он,  если  это  был  он,  уже  позади.
-  Может,  и  не  медведь  это,  а  лось?
- Мам,  литовки  надо  было  бросить,  быстрее  бы  шли.
-  Ну,  нет.  А  если  б  вышел  медведь?  Хоть  косами  бы  защищались.
-  Да,  тоже  резон.

Жалко,  день  пропал,  почти  и  не  косили.  Теперь  надо  договариваться  с  соседями,  ведь  их  покос  рядом.  Не  так  страшно  будет.  Да  и  какая – то  берданка  у  соседа  есть.  И  действительно,  через  день  мы  уже  тремя  семьями  шли  на  покос.  Было  весело  и  не  страшно.  А  вот  сушить,  убирать  сено  приходилось  когда  как:  то  с  соседями,  а  то  и  вдвоем.

  Сколько  воды  утекло,  а  тот  покос ,  тайгу  вспоминаю,  как  что – то  очень  объединившее  нас  с  мамой.  Помню  и  те  страхи,  теперь  уже  далекие  и  не  страшные.
                         ----------------  --  ----------------------    

-  Со  смертью  мамы  что – то треснуло в  моей   стойкости  и  оптимизме.  Теперь  я  твердо  знаю,  что  наши  родители  - это  вроде  заслона  между  нами  и  вечностью.
-
                      ---------------------  --  ------------------------

    Таня  говорит: «Я  люблю  детей  всяких : некрасивых  и  кукольных, мокроносых  и  аккуратных, злых  и  добрых, ябед  и  упрямых».  Для  меня  это  удивительно  и  непонятно. Она  всю  жизнь  работает  в  детсадике. И  воспитателем,  и заведующей.  Ей  нравится  видеть  зачатки  своего  труда,  своего  воспитания  и  влияния  на  ребятишек. У  нее  просто  врожденный  талант  воспитателя.  В  школе,  я  уверена,  ей  не  было  бы  цены.  Идем  с  ней  по  улице  в  выходной  день,  несколько  раз  попадаются  детсадовские  ребятишки  с  родителями  и  без  них. Ну, с  каждым  она  пообщалась. А  тем, кто  гулял  без  родителей, то  шарфик  поправит,  то  шапку, то  нос  вытрет, то  выговорит  за  то,  что  нет  платочка  в  кармане.  Я  возмутилась: «Неужели  не  надоело  в  садике?  Да  я  больше  с  тобой  никуда  не  пойду.  Столько  времени  потеряла  из – за  твоих  мокроносых  и  диатезных  ребятишек!  И  вообще  как  можно  каждый  день  слушать  и  терпеть  эту  разноголосицу,  возню,  баловство?»
Тут  уже  возмутилась Таня: «Как  можно  так  недоброжелательно  о  детях!  Знаешь, вся  их  возня, озорство, обиды  и  упрямство – это  биение  жизни. И  я  это  чувствую. Не  то,  что  взрослые  со  своими  закостенелыми  взглядами  и  задерганностью. А  мне  нравится  смотреть  на  детей,  разговаривать  с  ними,  помогать  решать  их  ребячьи  проблемы.  Это  как  для  пасечника  пчелы  и  их  беспрерывный  труд – символ  жизни, так  для  меня  дети.  Они  как родники  в  этой  жизни».

Бесхитростный  и  светлый  человек  эта  Татьяна  Васильевна

                           ______________-  _  ______________
-  «Уже  давно, давно  все  мои  былые  радости  стали  для  меня  мукой  воспоминаний».   Иван  Бунин,  1944 год.
Я  прониклась  тем  далеким  настроением   уже  старого  писателя,  и  вот  что  у  меня  сложилось:
                          По  И.  Бунину
                 Нет  ожиданья  благости,
               Нет  праздничных  желаний,
               И  все  былые  радости,
               Лишь  груз  воспоминаний.
               ---------------------- --  ----------------------