Повесть о юбилейном банкете

Глава 2.5  Роберт Эвен, детектив Скотланд-Ярда.

   Расшифровка диктофонной записи, сделанной Томом Ленорманом 17 и 18 апреля 2007 года.
Том Ленорман (Т): 17-18 апреля 2007 года, Орешник, вилла «Тигриная Скала».
   Гарри, вы обещали рассказать «историю Эвенов в Палабрии». В самой формулировке содержится некий намек на существование непалабрийской части биографии ваших предков. Так?
Гарри Эвен (Г): Да, верно. Я смог проследить генеалогию только до своего деда, прадеда Маргариты и Александры. Документов осталось совсем мало, несколько писем, черновики прошений. Что-то пришлось вычислять, какие-то бумаги обещали привезти братья. Мой отец немного, но все-таки рассказывал о семье. И, конечно, мама после его смерти вспоминала. Рассказывала нам и записывала в эту (пауза, бумажный шелест) тетрадку. Жаль, успела немного…
Т: Кстати, ваши американцы уже прилетели?
Г: Вот сам отвлекаешь, потеряю нить, ты и не поймешь, как Майк и Грег в Филадельфии оказались! Они в Палабрии с 14-го, гуляют. В воскресенье вечером, даст Бог, уже приедут. Пока все отлично, делают радиальные выезды, база в Армилоне, в «Панораме». Знаешь этот отель?
Т: Конечно, на Променаде, пять заслуженных звезд. Кухня прекрасная. Извините, больше не перебиваю. А нить вы по-всякому не потеряете, вон папочка какая аккуратная!
Г: Ну, так. Мой дед, Роберт Эвен, родом из Армилона. И служил он кем? Не вздрагивай, это не вопрос, а так, привлечение твоего внимания, типа «hear! hear!».
   А служил он, вот именно, детективом в криминальном департаменте Палабрии! И в 24 года, в 1905 году, уехал в Лондон. Конечно, этому переводу предшествовала серьезная работа.

   Роберт Эвен очень увлекался новыми тенденциями идентификации преступников. Книгу Френсиса Гальтона «Отпечатки пальцев» наизусть цитировал. Досконально изучил способ систематизации отпечатков, который разработал и внедрил Ричард Генри. И когда этот самый Ричард Генри стал шефом отдела уголовного розыска Лондона, в 1901, мой юный дед Роберт начал интенсивные попытки перевестись туда на службу. Но каждый год получал отказы, скорее всего, просто возраста не хватало.

   А в 1905 его упорство было вознаграждено. Иностранца–палабрийца и, судя по этой фотографии, взгляни (пауза) - жгучего брюнета, приняли в Скотланд-Ярд, сначала одним их тринадцати тысяч полицейских. А через два года сбылась мечта, его наконец перевели в Отдел уголовного розыска. Языком к этому времени  мой талантливый дед владел в совершенстве. Он даже писал иронические стихи и лирические баллады по-английски! Одна автоэпиграмма сохранилась, представляешь? Александра забавно перевела, потом вернемся, только напомни.

  Дед оказался талантливым детективом, впоследствии дослужился до больших чинов, но не занял руководящую должность именно как иностранец. Без связей и все-таки без настоящего систематического образования. И поклялся дать образование своим детям.

   Женился Роберт Эвен через шесть лет после приезда, в тридцать, на неродовитой, но очень красивой девушке из богатой семьи, младше него на десять лет. Поначалу брак считался мезальянсом, как же, Флоренс Логан вышла замуж за иностранца! За полицейского! Пусть и многообещающего детектива, получившего гражданство Великобритании за особые заслуги, но все же…

    Брак оказался прочным, к тому же у первых английских Эвенов через два года, в 1913 уже было два сына, и семья Логан смирилась. Старший мальчик получил имя Генри, в честь сэра Ричарда Генри, младшего назвали Артуром. Чтобы ты сразу сориентировался, Генри Эвен – это и есть мой отец, дед Машки и Сашки, а Артур, соответственно, мой дядя. Сохранилась одна забавная фотография, смотри, какие «лорды Фаунтлерои»! Обрати внимание на эти коленки! (Смех)
Т: Ну почему забавная, свидетельство эпохи, места и времени. Это какой год? А, вот, Брайтон, 1920! Обалдеть! (Пауза) Потрясающий снимок! Они погодки, так ведь? А похожи, как близнецы! И, значит, породистые носы – аж от Логанов?
Г: Ну да. Это наш фамильный признак. Хорошо еще, не габсбургская губа… Ладно, дальше…

   Я уже говорил, дед твердо решил, что его сыновья, Генри и Артур, получат хорошее образование. Они родились в Лондоне, Логаны с материнской стороны, не должно быть никаких препон с поступлением в лучшую школу и потом в университет. Так и оказалось. Генри, старший, мой отец, стал юристом, и к 1940 году, к началу войны, двадцати восеми лет, работал в Регистре Ллойдс.

   Младший, Артур, изучал механику, оказался талантливым инженером. Семья, с подачи его профессоров, конечно,  постановила: продолжать образование следует в США. В 1938 году двадцатипятилетний Артур уже учился в Массачусетском технологическом институте, знаменитом МТИ. Когда началась война, аспиранта Эвена вовлекли в военную исследовательскую программу. Конечно, он рвался воевать, защищать королеву и Англию, но его не отпустили. Чем точно он занимался, я не знаю.

   После войны Артур женился. Первые американские  Эвены в середине 60-х переехали в Филадельфию. Артур преобразовал три своих патента в электронно-механические игрушки и открыл небольшую мастерскую по их производству. Фирма «Электро-микс» дала начало империи «ЭЭЭлектроникс».
Т: Классика. Почти как «Apple» в гараже. Вадька на этих игрушках вырос. Честно, мне они тоже очень нравятся, особенно этот их новый черный котяра.
Г: Точно, удачный дизайн и отличная динамика. Мы такого кота Асиному внуку подарили. Так вот, очень важно отметить, у Артура и его жены детей не было.
   Том, давай-ка отдохнем, я кофе хочу, будешь? С пирожным? ОК, потом вернемся к моим родителям. И к войне.

Г: Итак, Вторая мировая, Лондон. По рекомендации деда, Роберта Эвена, Генри приняли на службу в МИ-5, контрразведка и внутренняя безопасность на английской территории. Он то ли ловил шпионов, то ли сам был агентом, мы никогда не узнали. Тема не обсуждалась, считалась абсолютным табу. Моя мама, Марион -  искусствовед, занималась историей костюма и состояла в штате галереи Тейт. А во время войны занималась разработкой и производством камуфляжа. Тоже история, ты ж понимаешь!
   Я был совсем маленький, и бабка Флоренс, та самая первая красавица, с носом, увезла меня к родне в Шотландию. Север не бомбили.
   Когда война кончилась, Роберт Эвен, дедушка, продолжал служить в Скотланд-Ярде. Генри, папа мой, вернулся в Ллойдс, но уже нездоровым: во время одной из операций он очень сильно простудился, обострились проблемы с почками.

   К 1952 году стало очевидным — ради его спасения необходимо сменить климат.
   Годом раньше с разницей в три месяца мы похоронили старших Эвенов, Флоренс и Роберта. Бабушка ничем не болела, умерла во сне. У деда случился инфаркт, но, как говорили взрослые, он просто не хотел без нее жить. Отношения с семьей, с Кларками, у мамы были какие-то странные. В общем, в Лондоне нас ничто не держало.

  Родители решили вернуться на родину Эвенов, в Палабрию. Городок Либервиль подходил по всем параметрам: теплый сухой климат, отделение Регистра Ллойдс, университет, крупнейший в Палабрии госпиталь. Но самое главное – в этом городе жили Вера и Яков Девис.

   Как ты знаешь, Палабрия во время войны сохраняла нейтралитет, ни много, ни мало - средиземноморская Швейцария. Но при этом никто не препятствовал палабрийцам тихо, не афишируя ни национальности, ни гражданства, воевать на стороне антигитлеровской коалиции. Под псевдонимами.
   Всю войну Генри Эвен проработал с Розой и Ферраном Ланда, но даже он ничего о них не знал, ни откуда они, ни настоящих имен. Почему-то считалось, что они из Аквитании, из департамента Ланды. По созвучию с фамилией? И случайно ли это созвучие?
   Только в сорок девятом, когда эта пара, лучшие друзья отца, собрались домой, открылась истина. Ребята, оказывается, вовсе и не французы! А легкий гасконский акцент, изредка проявлявшийся в интонациях, они тщательно отработали для маскировки еле заметного палабрийского.
  Короче, в пятьдесят втором семья Генри Эвена в составе четырех человек осчастливила родину предков своим прибытием.

Т: Два вопроса. Первый: Марион – имя французское. Это как? Ваша мать – не англичанка?
Г: Англичанка, имя Марион получила в честь бабушки, настоящей француженки из города Парижу.
Т: И второй вопрос: вы все в совершенстве владели палабрийским, как это получилось?
Г: Не преувеличивай, не все и не в совершенстве. Мама чисто случайно выбрала его третьим иностранным в колледже. Искусствоведы получают прекрасную подготовку, в том числе, и языковую.

  Дед Роберт приложил немало усилий, чтобы его сыновья, Артур и Генри, владели языком предков. На всякий случай и для повышения общей культуры. Конечно, я его тоже знал, но говорил уже с акцентом. Близнецам, Майку и Грегу, только исполнилось шесть лет, они овладели палабрийским естественно и быстро.
Мне пятнадцать, но слух, память, мотивация - все присутствовало. С такой базой и папа, и мама, и я  - мы очень быстро освоили современный разговорный, много читали, слушали радио. Мама задавала тему, и мы во всю импровизировали диалоги.
 
Мы с братишкам из школы тащили разновозрастной сленг. Потом, году в пятьдесят шестом, родители купили американский телевизор «Зенит», сейчас смешно вспоминать, такой, на специальной тумбочке. Передачи из Армилона сначала шли всего несколько часов в сутки. Тоже очень способствовало. Хотя я от британского акцента до конца так и не избавился. И справедливости ради, палабрийский нельзя назвать сверхсложным, правда?

Т: Ну, в общем-то, язык богатый… Однако для овладения доступный.
Г: Но не датский же или, упаси Боже, японский. Кстати, короткого названия «палабрит» тогда не существовало, говорили «палабрийский». Это уже вашего поколения штучки… (Тихий голос Ренаты: «Гарри, Том, обедать!»)

   Да, Ната, уже? Только разогнались. Том, выключай машину, пошли, поедим. Я там пробегал, пахнет убийственно. Курица в соусе бренди и картошка в духовке. Заодно отдохну. У меня ощущение, что я за всю предыдущую жизнь меньше слов произнес!

   К куриным грудкам, обжаренным с паприкой и тушенным в бренди, Рената приготовила два гарнира, молодую картошку, запеченную в фольге с маслом и укропом, и сладкий плов по-азербайджански.
- Да, вкусно, - произнес немного объевшийся Том. – Не смог во время остановиться. Рита тоже готовит отменно и ваши рецепты использует. И Злата, конечно. Но такого плова я не пробовал. И как здорово с курицей и соусом!
- У твоей Златы ассортимент, как я понимаю, ограничен. У Ритки просто нет времени на всякие изыски, - ответила польщенная Рената. – Я, собственно, только на пенсии развернулась в полную силу. Меня гастрономия привлекала всегда, но не хватало ни времени, ни душевных сил на поиск рецептов. А уж импровизировать, то есть готовить без уверенности в результате… Тут без вдохновения никак.

   Помнишь, меня в Баку приглашали лекции читать? Я из той командировки кучу блюд привезла. Куратор, Лилия Мамедовна, как только уловила, что я кроме микроэлектроники еще и макрокулинарией увлекаюсь, мне такие экскурсии устроила! И рецептами на прощанье снабдила. Больше десяти лет прошло, а впечатление свежее. Как та осетрина в Бильгя, на северном побережье Апшерона. Вот это шашлык! Погоди, посмотришь, как мы с Асей вас 24-го накормим!

- Так вы сами решили готовить? Просто вдвоем с сестрой? А Рита почему-то уверена, что заказали кейтеринг.
- С чего бы это? Мы с Агатой уже неделю назад закончили меню, большую часть ингредиентов купили, особенно экзотических.
- «И голландскую грудинку, и чухонский сервелат…» - пробормотал Гарри.
   Рената махнула рукой и продолжила бахвалиться:
- Мы, понимаешь, не гурманы, мы гурмэ. По крайней мере, будем 24-го. А посуду прекрасно вымоют утром Саша, Асина Оля, наша Зигрид и посудомоечная машина. Никого дополнительно приглашать в помощь не будем. На 15 человек приготовить не так уж и сложно. Тем более без осетрины.
- Десерт тоже домашний? – не унимался Том.
- Да, будут два серьезных торта плюс «Берлинское пирожное» с вариацией, сегодня вечером продегустируешь. Крем какой-нибудь, может быть, «Бавария» или «Тирамису», Ася выберет…
- Рената, а «Штефания» в перечне есть? Или решили без, не дай Бог? – вкрадчиво произнес Том.

   Рената засмеялась:
- Не ты один такой. Гарри поставил условие: этот торт обязательно, причем в Асином исполнении. Тоже забавно: я, Рита, Сашка и Агата печем по одному рецепту. У меня и Саши получается «ну да, торт», у Ритки – нечто коричневенькое, у Аси – кондитерский шедевр. Вот это бином Ньютона!

   Том сглотнул, он очень любил этот «коричневенький», как бы его ни называли.
- А кто приглашен?
- Считай, - ответил Гарри, - Майк с Лиорой, Грег с Эллис. Агата с Роем и Ольгой. Рита, ты, Саша и Леонид. Милош Кучера с супругой и мы с Натой. Никого не забыл?
- Как раз 15, - подсчитал Том. – А где Денис Ольгин, служит?
- Да, он не сможет освободиться. Жаль, остроумный парень, болтун. Поработал бы затейником, повеселил бы компанию, - с ухмылкой произнес Гарри.
- Гарри, знаешь ведь, насколько я не люблю жлобский юмор, - поморщилась Рената.
- Ната, я тебе еще год назад говорил, не хочу никаких юбилеев. Не лежит душа. Ты настаивала? Заставила?
- Убедила.
- Пусть, но теперь у меня есть моральное право высказываться по этому поводу как угодно, даже цинично.

   Том понял, что у внешне абсолютно гармоничной, почти идеальной супружеской пары все же есть скрытые контроверзы. Он внутренне поморщился, но ничего не поделаешь, к Ренате и Гарри подходило только это слово, а не банальные «расхождения» или «споры». И тут же понял: он уже пишет, и вовсе не биографический очерк, а полновесный роман!

- Рената, спасибо, все потрясающе вкусно. Но я бью копытом продолжить запись. А, Гарри? Выйдем, поговорим?
   Гарри засмеялся:
- Хорошо, писатель, только перейдем в кабинет, ветер поднялся. Наточка, ты не очень занята? Чаю нам сделаешь? Или я сам? Через полчаса…
- Принесу, подлиза, - Рената встала из-за стола, поцеловала мужа в седое темечко, - идите, работайте. Даже варенье дам. И почему нельзя называть апельсин апельсином? Кумкват–шмумкват, лишь бы ты у меня был здоров…

- Гарри, я не понимаю, - начал Том, когда они с Гарри удобно расположились в Большом кабинете, и Том включил диктофон, - Ритин прадед  - детектив, да не где-нибудь, а в Скотланд-Ярде, а она об этом вроде как не знает?
- Это не совсем так, - Гарри перебирал бумаги, - есть даже одна фотография, девочки с ней знакомы с детства, вот, смотри.

   Гарри протянул потемневшую фотографию 1925 года, наклеенную на старый порыжевший картон. Флоренс и Роберт Эвен сфотографированы на фоне внушительного здания на набережной Виктории, причем немалую часть кадра занимала вывеска New Scotland Yard.

   Том никогда не интересовался историей моды и поэтому костюм прабабки его удивил. Юбка до середины икры с двумя вставками в складку, прямая блуза с кучей пуговиц, вокруг шеи мягко лежит светлый большой воротник. Только по шляпке, надвинутой на один глаз, да странноватой короткой прическе можно понять, что дело происходит в первой четверти 20-го века. Роберт пришел в ателье в темном костюме, при галстуке. Та же история, ну пиджак застегнут, лацканы широковаты, галстук темный узкий, жилет очень высокий, год по нему не угадаешь.

Но что-то же выдает эпоху? Кроме сепии самой фотографии? Только стрижка и общее настроение, флер студийного снимка, пожалуй. Роберт держит стоящую рядом супругу под локоток, щурится и серьезно смотрит в камеру. Флоренс, она немного выше мужа, улыбается. Том не сразу заметил большие мотоциклетные очки в опущенной руке Роберта. И настроение всей картины сразу изменилось: молодые люди знают толк в деталях и развлекаются. Они ему сразу понравились.

   Гарри забрал фотографию у засмотревшегося Тома.
- Очевидно, это просто задник в ателье. Но фон-то выбран не случайно. А вот жизнь и приключения палабрийца в Великобритании… Конечно, это моя вина, я и сам-то до последнего времени знал не слишком много. И не узнал бы, да вот ты меня доконал с требованием записать Систему. Я два года назад уже мог бы начать. Как с домом разобрались, сад пошел в рост, появилось время и, я цитирую, душевные силы.
- Это как это, два года назад? – воскликнул Том.

   Гарри рассмеялся:
- Кто у кого подцепил «это как это»? Сашка у тебя или ты у Сашки?..
Думаю, не исключено, ошибаюсь, стоит рассказать, как мне пришло в голову поместить ладони вот так и ощутить между ними некую субстанцию. На каком эмоциональном фоне, на каком тектоническом разломе биографии я ступил на этот пагубный (короткий смешок) путь, извини за пафос.

- Гарри, меня интересует и сама Система, и история Эвенов в равной степени. Совершенно понятно, какие-то обстоятельства заставили вас заняться йогой, да на таком уровне, что вы пришли, к чему пришли.

Кстати, вы Вадима сколько не видели, полгода? Если так будет продолжаться, ему в армии обеспечен двойной рацион. Метр восемьдесят пять в пятнадцать лет! Именно эти обстоятельства, то есть «your way», извините за пафос, меня и занимают. Да и Риткин характер как-то же сформировался. Спорт, я понимаю, не последнюю роль сыграл, но основа-то Эвеновская! Плюс Тайгеры, и теперь я знаю, с добавкой носатых Логанов. А потому давайте вернемся к фотографии. «Я желаю знать подробно, кто, куда, чаво и как!..»  Все это в моих шкурных интересах, а для развития сюжета - вообще клад.

   Гарри улыбнулся и согласно кивнул:
- Уговорил. Ну вот, фотография. Девочки, оптом и в розницу, изучали, как прабабка одета, выясняли, кто из них, Машка или Сашка, больше похож на красавицу–блондинку. И не слишком интересовались, чем красавец-брюнет, их прадед, зарабатывал. То есть вопросов об английских предках не задавали. Остались ли там родственники, не знаю. Какие-нибудь Логаны должны быть. Нас никто никогда не разыскивал, ни чтобы попросить, ни чтобы предложить...
- Вот и Рита так же отвечает, - вставил Том.
- А я всю жизнь тоже занят своими проблемами. Можно сказать, изо всех сил бежал вперед, остановиться - оглянуться некогда.
   Работа очень увлекала. Я из тех динозавров, которые писали программы в кодах. Современным разработчикам не снились ни алгоритмы такие, ни способы организации программ. Но в эту область лучше не забираться, мы о другом…  Ну да, я очень хороший программист, и вообще, «что касается ума – дубликатов мне нема».

   Гарри смешался, помолчал. Искоса взглянул на Тома, как будто проверял реакцию. Похоже, он сказал что-то совершенно незапланированное. Том излучал внимание, но не, упаси Бог, сочувствие, и Гарри продолжил:
- Вдумайся, Маргарита родилась, когда мне было уже тридцать пять, Александра – вообще  сорок три. Рена с юности во всю самоутверждалась в науке. Справедливости ради, у нее для этого все данные. Но с рождением детей мы затянули.
   И девицы-то какие непростые росли! Ритка со своим дзюдо всю душу вымотала, травмы, соревнования. Победы, знаешь, тоже штука непростая для ребенка. Это в детстве. Замуж в девятнадцать лет за ботаника-поэта, правда, из порядочной семьи, выскочила и тут же родила. Университет при этом окончила с блеском, докторат без задержки. И сюрприз -   полицейская академия. Дубинки и наручники. Психолог, черт ее подери. Чего эта ее серебряная бляха матери стоила, только я и знаю!
   Саша тоже хороша: получила ты отличное техническое образование, на кой черт тебе еще японский изучать?! А если ты настолько увлечена сравнительным языкознанием, что в десятом классе написала реферат о языках эвенов и эвенков, какого на Инженерный факультет поступать? Из-за Леонида? Так выходи уже за своего Гарди, сколько можно тянуть, детей рожай! Нет, начались стажировки, заграницы…
   И так всю жизнь. Какие предки, какие англичане, тут бы с тремя палабрийками с ума не свихнуться!

   В который раз за эти два дня Том подумал, насколько же плохо он знает тестя. Неразговорчивый, со своеобразным чувством юмора. Да, хорошо известный в профессиональных кругах. До сих пор в нескольких фирмах крутятся его программы, об этом говорили. Шесть лет работал приглашенным профессором в Университете, читал «Компьютерные технологии и системы». На седьмой год продлевать договор не стал, «не мое». А горечь в тираде о программистах прозвучала. И тут же снизил штиль цитаткой. Не хотел прекращать активную деятельность? Странно, всем известно, отъезд в Орешник – его инициатива. За Маргариту и Сашу готов душу продать. Казалось, он немного под каблуком у сильной личности – Ренаты. Явная ошибка. Он эту сильную личность всю жизнь опекает и оберегает. И рассказчик значительно более эмоциональный, чем ожидалось. «Поэтом» обозвал… Да ладно, тем интереснее.

   Гарри тем временем встал, прошелся по кабинету. Разминаясь, с удивившей Тома гибкостью прогнулся назад, наклонился вперед. Затем взял со стола розовую прозрачную папку и вернулся в кресло:
- И только, когда я начал составлять что-то вроде плана, разбираться в материале, как преподнести Систему, понял, необходимо сначала увязать концы. И для себя тоже, сейчас самое время. На это ушло почти полтора года. Нашел немного, но главное - мамин дневник. Вот эту самую тетрадку.

    Гарри погладил выцветшую синюю картонную обложку общей тетради.
– Сашка в тот сундучок на антресолях в маленькой кладовке никогда не заглядывала. Он же там стоит всю ее жизнь. Да и я вспомнил о нем случайно, по какой-то странной ассоциации. Ната на мне новую сказку проверяет с загадкой шифра старинного замкА, а я вспоминаю, какой замок на нашем сундучке, надо бы съездить, посмотреть, что вообще там хранится. Посмотрел. Так и нашел. Потом еще Грег обнаружил какие-то бумаги у своего отца…
- Не понял? А, ну да, просто вы дядю Артура никогда так не называли, только по имени, я на секунду обалдел, - Том смущенно хмыкнул.
- Виноват. Если идея, почему я начал с жизнеописания, ясна, вернемся к нормальному изложению фактов. По плану, но после чая.
   В этот момент в открытую дверь кабинета вошла Рената: чай готов, она накрыла в столовой,  для желающих есть коньячок в чай. Желали все.

           Продолжение  http://www.proza.ru/2013/02/28/1566