Повесть о юбилейном банкете

Глава 2.6.  Генри Эвен, возвращение в Палабрию

  Расшифровка диктофонной записи, сделанной Томом Ленорманом 17 и 18 апреля 2007 год, продолжение.
Т: 17-18 апреля 2007 года, Орешник, вилла «Тигриная Скала». Продолжение интервью c Гарри Эвеном.
    Итак, семья Генри Эвена обосновалась в Либервиле. В каком, говорите, году?
Г: Пятьдесят втором. Отцу было уже сорок, маме тридцать семь. Генри Эвен получил перевод в Палабрийский национальный комитет Регистра Ллойдс, в департамент судовых механизмов, базирующийся в Либервиле.

   Мама, Марион Кларк-Эвен, начала работать художником по костюмам в Либервильской Драме. Но ей эта работа не нравилась, да и атмосфера провинциального тетра угнетала образованную англичанку.

   Вера Девис включилась в трудоустройство, обратилась к друзьям, и Марион начала преподавать в Художественном колледже. Это уже совсем другое дело, более того, ее заметили и пригласили Главным художником фильма Палабрийской киностудии. Картина получилась так себе, «для внутреннего употребления», но работу художника отметили особо. Марион заработала хорошие деньги, оставила все дела и открыла ателье мод. Женщины старались поскорее забыть о войне и обновляли гардероб.  Мама точно уловила момент, и уже через год бизнес с непритязательным названием «Марион Кларк» дал прибыль.

   Материальное положение стабилизировалось, отец получал еще и военную пенсию из Великобритании, в общем, хватало вполне. Настолько, что купили квартиру, где сейчас Сашка обитает. Центр города, прекрасный дом, три спальни. Отец уже хорошо себя чувствовал, занимался какой-то хитрой гимнастикой, а мама - любимым делом. Жизнь наладилась… (шелест перебираемых страниц).
   Секунду, у меня страницы перепутались. Еще много рассказывать, тут такой момент, понимаешь, непростой… А, вот так. (Пауза, глубокий вздох).

Т: Гарри, а как познакомились ваши родители?
Г: Ну да, я же не рассказал. Просто и романтично. Сокурсник отца предложил пойти с ним в    театр «Кью», где в «Маске добродетели» дебютировала юная красотка Вивьен Ли, критики рассыпались в комплиментах. Мама и ее старшая сестра, заядлые театралки, естественно, тоже не могли пропустить такое событие. В антракте они столкнулись, и оказалось, что сестра и сокурсник  - хорошие знакомые. Они и представили Марион и Генри друг другу. Это случилось в… сейчас… тридцать пятом. Отцу двадцать три, маме двадцать. Представляешь? Да-a… А в тридцать седьмом уже я родился.
Т: На чем Марион специализировалась в галерее Тейт?
Г: О, это отдельная песня. Она изучала изображения драпировок.
Т: Это как это, не эпоху, не направление…
Г: Нет, искусство изображения тканей. По ее словам, по трем складкам можно отличить Дюрера от Боттичелли. Мама отлично рисовала, но настоящим художником не была. А вот экспертом, несмотря на молодость, стала авторитетным. Начала монографию, война помешала.
Т: И еще вопрос, если позволите. А  где же   кузены со стороны Кларков?
Г: Там же, где и со стороны Логанов. Мамина сестрица приезжала к нам в пятьдесят четвертом. И они вконец рассорилась. Не поверишь, конфликт возник на религиозной почве. Подробностей я не знаю, но тетку возмутила непопулярность в Палабрии англиканской церкви. Религиозные войны не вспыхнули, но родственные отношения заморозились.  И с ней, и со всеми Кларками.

  Ладно, отвлеклись, давай вернемся в 1957 год, в Либервиль. Братишки учились в хорошей школе, а я заканчивал второй курс университета. В пятьдесят пятом, как раз, когда мне поступать, на инженерном факе открылась кафедра вычислительной и измерительной техники. Я долго не раздумывал, подал документы туда. По результатам школьного аттестата, вступительных тестов и собеседования я за учебу не платил. Но и стипендию не получал, так как оба родителя работали, и семья считалась хорошо обеспеченной. Я взял все предлагавшиеся курсы по компьютерам…

   О, это было потрясающее время. Мама пропадала в ателье, пришлось  нанять приходящую домработницу. Тут есть один странноватый момент. Майк подслушал, как пожилая соседка уговаривала маму немедленно эту женщину уволить, у нее «дурной глаз». Мама только смеялась, но никому не рассказывала. И как же мы, остальные, узнали? Майк торчал перед зеркалом, кривлялся и таращил глаза, а Грег вертелся рядом и бухтел, почему брат не объясняет, чего он там выискивает, может, ему тоже надо…
   Так вот, 14 марта 1957 отец умер на работе от остановки сердца. Налил кофе, выпил один глоток и выронил чашку. В сорок пять лет… (затянувшаяся пауза)
Т: Давайте немного отдохнем, я бы размялся.

   Гарри упер локти в колени, прижал основания обеих ладоней к закрытым глазам и резко покрутил кистями из стороны в сторону. Тому Ленорману этот жест знаком, у Маргариты он тоже признак сильной усталости. Дальнейшее повествование не утратило стройности, но стало фрагментарным. И Гарри уже не столько рассказывал, сколько читал заготовленный текст. Том понял, так тестю удается отстраниться от трагических эпизодов, не переживать их снова и снова.

  Когда Генри Эвен умер, Майк и Грег было еще маленькие. Похоже, они даже не вполне осознали, что произошло, что прекрасное время с мамой, папой и старшим братом ушло. Безвозвратно. Навсегда.

   Гарри очень любил отца, восхищался им, а таинственное военное прошлое, о котором, к сожалению, тот ничего не рассказывал, приводило в тихий восторг. И вдруг произошло невероятное, в сознании не укладывающееся.  Гарри словно оглушили.

   Но именно в это время началась запарка в университете: подходило время экзаменов, надо заканчивать проекты. Кроме того, в его поддержке как никогда нуждалась Марион. Гарри понял, он не имеет права открыто демонстрировать скорбь, тем более, опускаться до истерик или рыданий. Хотя иногда ощущал себя на грани срыва: ничего не хотелось делать, в голове противно, на звуке «з-з-з» вибрировал туман.
   Марион держалась стойко, никто не видел ее слез, только перестала смеяться. Впервые улыбнулась через месяц, когда Гарри заявил, что, наверное, после этой сессии на время оставит учебу и пойдет работать, а когда младшие подрастут, восстановится. Лет через семь.
   Марион поцеловала сына и объяснила: они не бедствуют, братишки будут до 18 лет получать пенсию за отца, это приличные деньги, в ателье тоже все благополучно, модницы во всю покупают ее платья и костюмы. Гарри не платит за учебу как талантливый студент с большим будущим для страны, а теперь, возможно, даже получит стипендию. Попрбуем жить, как раньше, насколько сумеем. И даже Дрину Тузинант не будем увольнять, помощь по дому нужна не меньше, чем при папе.

   Артур Эвен, брат Генри, на похороны не успел, они с женой получили сообщение только через неделю, когда вернулись в Филадельфию из поездки.

   Марион начала каждый вечер рассказывать сыновьям историю лондонских Эвенов. Она вспоминала, а потом еще записывала эти рассказы в специальную тетрадку.
   А ровно через два месяца Марион Эвен сбила машина. На пешеходном переходе, на зеленый светофор, днем, недалеко от дома.

   Вот тогда у Гарри опустились руки. Кроме огромной пустоты, заполненной только слезам младших, ничего не осталось. Он не представлял, как вообще можно существовать без мамы. Она была всегда и всегда будет! И вдруг - огромная черная дыра вместо жизни. Не хотелось вставать, ходить, есть. Гарри мог сидеть перед выключенным телевизором и не двигаться, пока кто-нибудь не окликнет.   

   Дрина Тузинант продолжала вести домашнее хозяйство, готовила, убирала, то есть практических проблем не возникало. Работа в ателье продолжалась, Марион подобрала очень толковый коллектив. И теперь Гарри, совершенно об этом не помышляя, стал владельцем популярного Дома Моды. С деньгами Гарри тоже разобрался. Кошмар кошмаром, однако братишек кормить надо, Дрине заплатить… Финансовых проблем не возникало, он совершеннолетний, все права на банковский счет подтверждены. Но Гарри остался один с двумя девятилетними мальчиками. Как бы не возникли на горизонте сверхактивные социальные службы!

   И тут на помощь в очередной раз пришли Вера и Яков Девис. Для начала они предложили, чтобы Майк и Грег каждый день после занятий сначала шли к ним, обедали, делали уроки. А домой бы их отвозили ближе к вечеру, когда Гарри возвращается из университета. До конца учебного года оставалась неделя, и за это время идея провалилась. Мальчики чувствовали себя совершенно неприкаянными, оторванными от привычной обстановки.

   И тогда Вера и Яша предложили их усыновить. Предпосылки прекрасные: их собственная дочь Мира – ровесница Гарри, вот-вот из дому упорхнет. А Майка и Грега, братишек, они знают с рождения, так почему бы и нет?

   Гарри это решение обескуражило, не нравилось совершенно. Он сам может стать официальным опекуном, если требуется какая-то бюрократическая процедура!

Яков объяснил, что поскольку Гарри не женат и не имеет постоянного заработка, возможны осложнения. Гарри не мог спать, он прокручивал варианты – и приходил в ужас от одной мысли о расставании с братишками даже в пределах Либервиля.

   И тут раздается звонок из Штатов. Звонит Артур Эвен, младший брат отца. Они с женой прилетают в Палабрию через три дня, рейс такой-то. Можешь – встречай, нет – «оставь ключ под ковриком». 

  В последний раз они виделись на похоронах деда, перед этим – когда бабушка Флоренс умерла. А до этого всей семьей летали на свадьбу, Марион тогда была беременна близнецами. И вот американские Эвены на пороге.
   И прилетели они не просто так. Они прилетели забрать братишек! На всякий случай подготовили документы на усыновление, привезли кучу справок. О здоровье – тьфу-тьфу не сглазить, дай Бог каждому, о доходах – на горизонте первый миллион…  Поскольку речь идет о родных племянниках, не должно быть никаких препон. Все упирается только в согласие Гарри. Будет наотрез - выбросят справки. Согласится – все готово.

   Напоминаю, детей у них не было. И это прискорбное обстоятельство как-то связано с исследованиями, которыми Артур занимался в МТИ во время войны. Генри всегда посмеивался, что брат ему завидует: как же, все три сына, Гарри, Майк и Грегори – чернобровые красавцы с логановскими носами.
   Сели вместе с Верой и Яшей, проговорили всю ночь. Вынесли вердикт: для детей, для всех троих, это должно быть хорошо.

   В середине августа поставили памятник Генри и Марион, простую белую мраморную плиту с именами и датами, и впятером полетели в Штаты. Самое тяжелое время Гарри провел с родными, и когда через месяц вернулся, уже мог дышать.

   Так Майк и Грег Эвен оказались в Филадельфии. И теперь у них тройное гражданство. Артур и его жена стали для братишек замечательными родителями, мальчики привыкли быстро и всю жизнь относились к ним как к отцу и матери. При этом большой портрет Генри и Марион висел у каждого в спальне. Так решил Артур, и, наверное, правильно сделал. 

   Майк окончил юридическую школу, Грег специализировался в электронике. Оба сразу начали работать на семейном предприятии Электро-микс. А когда в 1985 Артур умер, братья унаследовали фирму, тогда же она приобрела нынешнее название. Жена пережила Артура на пять лет, она биолог, преподавала, писала, жила неподалеку, но отдельно.

   Связи с Гарри братья не теряли, но виделись редко. Один раз встретились в Вене, по разу гостили там и тут. На 50-летие Гарри американские Эвены прилетели всей семьей. И вот теперь через 20 лет снова съедутся, но уже без детей. Детки-то возраста Саши, все заняты и не очень рвутся.

   В конце сентября 1957 года Гарри вернулся в опустевший тихий дом. Но самый тяжелый, разрывающий душу период уже прошел. Он договорился с Дриной, та теперь будет приходить раз в неделю, и с головой погрузился в свои возлюбленные компьютеры, алгоритмы, программы.
   Тогда же произошло и знакомство с древним учением.

   Каждый вечер к Гарри приходили Вера и Яша Девис и постепенно вводили Гарри в незнакомый доселе мир философии и практики йогов.
   Оказалось, что познакомились эти два палабрийца в 1930 году в Индии, в недавно основанном в Пондишери ашраме Шри Ауробиндо. Вера Шторм училась уже целый год, когда появился Яков Девис. Спустя четыре года, после Института Йоги в Бомбее, они вместе вернулись в Либервиль. Ни Вера, ни Яков не использовали напрямую полученные дипломы, то есть не стали учителями, не организовали школу или курсы. Каждый реализовывал свой план. Яков собирался стать педиатром, Вера – психотерапевтом, и они намеревались объединить методы традиционной медицины с йогической практикой. Война только отодвинула на шесть лет начало их блестящей карьеры.

  Яков Девис определил для Гарри суть Йоги как достижение гармонии внутри себя и с окружающим миром и объяснил, почему именно эта система подходит для него наилучшим образом. И они начали заниматься классической хатха-йогой. Вера и Яков составили специальный комплекс асан, и каждый вечер - практически невозможно заниматься, как положено, по утрам – они вместе этот постепенно усложняющийся комплекс выполняли.
   Потом пришло время пранаямы. Это четвертая ступень системы. Вера объясняла понятие «прана». «Прана не дыхание, а то, что служит причиною движения дыхания. Прана это жизнь дыхания», - Гарри произнес  это медленно, подчеркивая каждое слово.
    Цитаты Гарри приводил наизусть и с удовольствием, выделяя их голосом.
   Вера не советовала читать современных авторов, все эти книжки пусты и поверхностны. Но уж если не терпится, если он такой книжник, исключительно «Письма» Шри Ауробиндо, но ни в коем случае не палабрийский перевод, и как первоисточник - "Йога-сутра" Патанджали. И не пытаться сразу охватить и понять глубины трактатов, все едино – не получится.

- Вот так все это и началось, - сказал Гарри. – Я понимаю цель папиных друзей: не дать мне свалиться в депрессию. За полгода лишиться обоих родителей и расстаться с братьями… Знаешь, испытание не из простых. Когда болел отец, они смогли своими методами ускорить его выздоровление, фактически спасли. И теперь взялись за меня. Круто взялись, всей сдвоенной  мощью.

   Прежде всего, необходимо научиться контролировать эмоции. Они начали с того, что научили владеть собственным телом. Не просто принимать вычурные позы, а контролировать воздействие каждой асаны на организм. Примитивно говоря, чтобы выполнить асану, необходимо успокоиться, а выполняя ее, и начинаешь успокаиваться.
   Я нетипично быстро – по Вериной оценке - научился сосредоточению и контролю. Вот тогда они и решили заниматься не только асанами. При этом очевидно, я не смогу полностью погрузиться в духовную практику, я не религиозен, не намерен давать обет безбрачия, даже не вегетарианец.

   Однако прошло довольно много времени до момента, когда Вера начала посвящать меня в технику медитации, в первую из трех ступеней. Не буду вдаваться в подробности, заинтересуешься - прочитаешь. «Сосредоточение приносит полное спокойствие уму и телу во все время, когда в нем упражняются». Люблю этот афоризм, предельно точный.

  Так прошли три года. Я уже работал над магистерской диссертацией. Читал Патанджали и понял — самое интересное впереди.
Чтобы не загружать твой текст санскритом, я имею в виду терминологию, ожидается погружение в новые состояния, и, скажем, познание собственного разума. Улавливаешь, писатель? 

   Напряжение спадало, большой кусок жизнеописания Эвенов подходил к концу. Гарри вздохнул с облегчением и аккуратно вложил листы в папку. Самый трудный для рассказа  период они преодолели.
   Конечно, за шестнадцать лет Тому приходилось слышать имена супругов Девис, но ни разу с ними не встречался. Историю Гарри Эвена и его братьев в таком подробно-сжатом виде он слышал впервые.

- Вера и Яков в Индии? Я помню разговоры об ашраме, много лет назад, – после некоторого колебания спросил Том. Особой роли этот факт не играл, но удовлетворить любопытство хотелось.
- Нет, не успели, умер Яков. Вера не хотела ни оставаться в Армилоне одна, ни перебираться в Бихар. Вместо этого уехала к дочери. Мира с семьей много лет в Штатах, профессор в Рочестерском университете,  весьма состоятельна. У нее интереснейшая специализация: стык антропологии и ономастики… Так вот, Вера умерла в возрасте 92 лет, тогда же связь с Мирой прервалась. Жалко, конечно… - Том вздохнул, без нужды поворошил листы в папке.

-  Давай передохнем, пообедаем – и закончим. Или о Ренате вообще не будем?

- То есть как это?! – возмутился Том. – Мне с женой разобраться необходимо, как же без Ренаты? Не знаю, как Александра, а Маргарита – такой сплав Тайгеров с Эвенами, будь здоров! Сами знаете. А вот что из Вадима получится, Бог знает. Там же еще Ленорманы примешались!.. Да, кстати, я никогда не рассказывал…

 Том помедлил, заколебавшись, потом решился:
- Я никому не рассказывал. У меня есть две родные тетки, сестры отца. Суть происшествий мне не известна, тема обсуждению не подлежала, но обе одна за другой ушли из дома, просто куда-то уехали, на край света. И вилла Ленорманов такая несуразная потому, что дед разрушал комнаты дочерей, отсекая вариант возвращения...
Каково? Ничего себе нравы, а? И впоследствии никаких контактов. Были у него дочери или не было их…

- Да, интересно, – искренне произнес Гарри, - давай, Нате расскажем, она из этого сказку – страшилку сделает. Своеобразный сюжет!
- Не надо страшилку, вполне возможно, тетки совершенно счастливы где-нибудь в Новой Зеландии, как мама и Жаклин…
   Том задумался, потом возбужденно потер руки, вскочил, сел:
- Вот! Идея! А не попробовать ли мне их поискать? Напишу «Книгу Эвенов» - о, вот и название! – и разошлю запросы. Поищу в кладовках сундучок опять же. Вот лапоть, как же я раньше-то не додумался?! Решено! «Бегство»… «Таинственное исчезновение»… Я и имена их забыл!.. Стоп, - Том резко осадил сам себя, - перевозбудился. Мы даже интервью пока не закончили, а пишу я медленно…

   Гарри удивленно наблюдал за Томом. Похоже, за шестнадцать лет они так нормально и не познакомились. Позавчерашний бросок при задержании угонщиков удивил. Вот и сейчас, парень, оказывается, несколько экзальтирован. Или повезло присутствовать при рождении замысла новой книги? Том Ленорман - писатель в Палабрии известный, последний его роман стал бестселлером. Такой себе на стыке жанров, готический детектив. Да с Машкиной профессиональной редактурой…

- Ага, похоже, я тебя заразил. Может, и йогой заинтересуешься? Тогда и дочь моя, возможно, присоединится, глядишь, и внук... А то мы с Ренатой всю жизнь до старости практикуем, а ни одна, ни вторая не захотели. Рита - спортсменка, что с нее возьмешь, но младшая, принцесса… Эфирное создание!

   Гарри неожиданно засмеялся:
- Вспомнил. Ты Тайгеровскую песенку про котов, Ната ее еще в сказку вставила, знаешь?
- Кто ж ее не знает: «был прекрасный майский вечер - или летний? неважно - пахли мусорные баки, три кота и пес беспечный отмечали Год Собаки». Эта?
- Точно. Так вот, Сашка в детстве этой песенки боялась! Представляешь? Выдумала, что три кота этого пса дурного в конце концов прикончат! Откуда у ребенка такие кровожадные фантазии?  Пришлось бороться. Первого котенка я сам домой принес. Дымчатый беспородный красавец. Сашка, слава Богу, успокоилась, а то потом пришлось бы разбираться с ее неврозами! Да, как там ваша Виктория?
- Царствует, разве что не правит… Гарри, а автоэпиграмму-то? Забыли? Роберта? – воскликнул Том.
- Точно, забыл, подожди, найду.
   Гарри снова открыл папку, вытащил отдельный тетрадный лист и прочел:

«В основе всех моих успехов малых
Труд умственный, а значит – непосильный.
  Поэтому и толика халявы
  Исполнит душу радостью умильной».

   Том засмеялся:
- Сашин перевод? Удачный, но «халява» все-таки анахронизм, нет?
- Не придирайся, это сознательный прием. Смешно. Представь как ее прадед Роберт Эвен, заметь - лондонский бобби, это произносит! Нет, здорово.
- Согласен. И вообще эпиграмма запоминающаяся, мне тоже на раз подходит! Да, еще вопрос: а как там  Дом Моды?
- Я пять лет числился директором и подписывал документы, а заправляли всем хозяйством две мамины подруги, главный художник и главный технолог. Но когда потребовалась модернизация, изменение линии и прочие сложности, стало ясно, их мое формальное руководство сковывает. Дамы предложили отличные условия и выкупили бизнес. Еще полгода вывеска оставалась старой, «Марион Кларк». Потом ее сменили. И знаешь, мне стало легче на душе. А лет через двадцать ателье закрылось, и сейчас на его месте  - что? Если кто и может сообразить – только ты!
- Гарри, не надо викторин, пожалуйста! – Том поморщился.
- Да книжный, «Остров сокровищ»! В котором ты устраивал последнюю встречу с почитателями! – воскликнул Гарри.
- Да, интересно. Только не я устраивал, а сам магазин, и не с почитателями, а просто с читателями…
   Том встал, выключил диктофон:
- Так, все отлично. Обедаем и продолжаем?
- Из того, что я подготовил, осталось немного, - подытожил Гарри, - а обед через полчаса: у нас с Натой сегодня овсянка, я варю перед самой подачей.

   Том замялся:
- Гарри, а мне нельзя без каши? Я ее ненавижу!
- Я же четко сказал: у нас с Ренатой. И не каша, а, скорее, молочный суп с «квакером» по собственному рецепту. Для тебя, по-моему, есть большая порция курицы. Ничего не имеешь против вчерашней? Злата у вас тоже не каждый день готовит, насколько я знаю.
- В бренди с пловом? Ха, ничего другого не хочу! И можно всю неделю.

   Том включил диктофон:
- Итак, когда Гарри встретил Нату. Или Рену. А случилось это в 1960 году, правильно?
- Если, как уже было сказано, золотая свадьба в 2010… - Гарри усмехнулся, вытащил из розового файла два листа и начал рассказывать.

   В апреле 1960 студент пятого года обучения Гарри Эвен заканчивал магистерскую диссертацию. До защиты оставалось меньше полугода. В тот день подошла его очередь дежурить в чертежке. Гарри пришел пораньше, на столе, обращенном к залу, разложил бумаги. Нужно тщательно подготовиться: он, наконец, получил машинное время, с 2 до 4 часов ночи. Инженерный факультет купил IBM 7090, один компьютер на всех.
   Дежурство – вещь элементарная: поддерживать тишину, не разрешать есть и, тем более, курить. Следить, чтобы зал использовался по назначению, именно для черчения. Шестьдесят рабочих мест на весь факультет – не бог весть что, нечего занимать стол для переписывания конспектов или зубрежки по учебникам. Ну и если придется, дежурный мог помогать студентам младших курсов.
   Гарри пробежался по длинному залу с тремя рядами кульманов, закрыл окна, оставив только форточки, и отпер дверь.

   Первой вошла невысокая девушка в темно-зеленой шелковой блузке с пышными длинными рукавами и очень короткой узкой юбочке, с большой сумкой на плече и тубусом подмышкой. Она заняла лучшее, по мнению Гарри, место в зале – в первом ряду возле окна: и мимо никто не проходит, и светло, и до двери двадцать шагов. Он ее раньше не видел, наверное, первый-второй курс. А волосы красивые, рыжеватые, вьющиеся, довольно длинные. Девушка внезапно повернулась от доски, к которой прикалывала нестандартный длинный лист ватмана, и прямо посмотрела на Гарри. У нее оказались большие глаза непонятного цвета, очень темные брови с резким изломом и симпатичная кривоватая улыбка. Гарри немедленно сделал вид, что ему не до нее, что вовсе он не разглядывал ее оч-ч-ень аппетитную фигурку, отвернулся и прошел в конец зала шикнуть там и навести порядок.

   Примерно через час Эвен оторвался от распечаток и снова бросил взгляд на девушку. Она сидела на столе и неотрывно смотрела на все еще чистый ватман.
- Затруднения? Может быть, я смогу помочь? – искренне предложил Гарри, тем более, это входило в его обязанности.
   Девушка невидящим взглядом прошлась по лицу назойливого дежурного, молча помотала головой, расстегнула и подвернула манжеты, взяла карандаш. И началась феерия. В течение четырех часов эта ненормальная не выпускала пантограф, ни разу не обернулась к разложенным на столе тетрадям и раскрытой книге. Гарри показалось, она просто копирует что-то на лист, невозможно вот так, на одном дыхании чертить схему! Хоть в черновик-то надо заглядывать?!

   Он небрежной походкой подошел к окну и посмотрел через плечо девушки на доску. Ничего она не копировала. Часть листа уже занимала сложная блок-схема, и эта рыжая заканчивала чертить схему принципиальную. Гарри за два года  - в чертежном зале заправляли студенты четвертого и пятого курсов – не видел ни разу, за один день закончить графическую часть проекта. Сам он тоже отличался резвостью, но такие скорости?!
   Девушка заметила Гарри, положила карандаш, закрыла глаза и пробормотала:
- Ох, притомилась.
- Еще бы! – воскликнул дежурный. – Проект за несколько часов! Это ж какое напряжение!
- Ага, еще схему соединений и перечень элементов. Часам к пяти закончу.

   Девушка села, поболтала ногами и потянулась. Движение это вполне невинное, но шелковая блузка натянулась, обрисовав впечатляющий бюст. Отойти Гарри уже не мог.
- Я не понял, мне показалось, или вы, действительно, чертили, практически не стирая? Сразу окончательный вариант?

  Девушка улыбнулась:
- Ага, вы, оказывается, подглядывали? Ну да, я заранее все продумала, я как бы видела уже всю схему целиком, все линии соединений, и только выполняла их карандашиком. Подумаешь, делов - то!
- Понял, допустим. А почему, когда вы вот именно думаете, у вас рот набок уползает? – поддразнил дежурный нахальную студенточку.
- Тривиально: мозги шевелятся, центр тяжести смещается, вот все и съезжает!
- Не понял: мозги что, меньше внутренних размеров тыквы? И там плюхаются?
- Вы разве не знаете, с возрастом мозги-то усыхают. Как раз к пятому курсу становится очень заметно, – не осталась в долгу девчонка. – Все, умираю с голоду. Я в буфет.
- И у меня перерыв, на полчаса вполне могу свалить, пошли вместе? – обрадованно предложил Гарри.

   Так Гарри Эвен познакомился с второкурсницей Ренатой Тайгер с кафедры «Электронное приборостроение». Имя это Гарри слышал, она победила в зимнем студенческом конкурсе рефератов, какое-то исследование по Общей физике. Если учесть, что к конкурсу допускались и студенты четвертого курса, победа второкурсницы стала сенсацией факультетского масштаба. «Ну да, приз и спонсорская стипендия, делов-то».
   Гарри рассказывал о работе на компьютере, Алголе и Коболе, ночном машинном времени, о приближающейся защите. Вскользь произнес, наблюдая за реакцией, что ему хочется посмотреть «Дыхание скандала» с Софи Лорен. Ренате не понравилось название, сошлись на «Спартаке» Стэнли Кубрика с Лоуренсом Оливье и Кирком Дагласом.

- И знаешь, - сказал Гарри Эвен Тому Ленорману в апреле 2007, - я-то всегда уважал свой нюх на новое. От деда с его дактилоскопией и мамы с ее ателье. Да вот Ната оказалась в этом смысле еще круче, начиная с первого нашего отрыва в кино. «Спартак» вскоре четыре «Оскара» получил! Такую мелочь, как тема докторской диссертации, связанная со сверхмодной в начале семидесятых оптоэлектроникой, не учитываем.

   К августу шестидесятого стало совершенно понятно, Рената Тайгер и Гарри Эвен друг без друга существовать не могут и не хотят. Он работал в Техническом университете Армилона в вычислительном центре. Это считалось обязательной практикой, и родная кафедра оплачивала крохотную студию в кампусе. Ренату родители отправили на море, в пансионат «Якорная Цепь», в десяти километрах к югу от столицы. Откуда на третий день Рената сбежала к Гарри.

   Свадьбу назначили на 24 ноября, день рождения Марион Эвен.
   Гарри сам себе хозяин, а мама и папа Тайгеры ни секунды не сомневались в разумности старшей дочери. Гарри им нравился, и они любили вспоминать, как  Ната их познакомила.

   В начале июня, в субботу ближе к вечеру, после целого дня интенсивной учебы, Рената заявила, что хочет взглянуть, как Гарри живет. Дом она знает, один из красивейших в центре города, а как выглядит квартира? Гарри обрадовался, но признался — угостить ее будет нечем. Дрина приготовит только в понедельник, у него самого в воскресенье овсянка на обед. 
Диета? Ну, если в прямом смысле слова, то есть имеется в виду определенный тип питания, то да. Он не пьет ни капли алкоголя, не ест жирного мяса, сметаны и так далее. (Йога пока ни разу не упоминалась).

   «Делов - то», - как обычно отреагировала Рената и предложила подъехать к магазину мясных деликатесов «Курица не птица». Всегда полно народу? Очереди? Посмотрим. Они зашли вместе, и Гарри с удивлением увидел, как Рената направилась прямиком в хозяйский кабинет. Она сунула голову в приоткрытую дверь и поманила Гарри рукой.

   Полноватый седеющий блондин лет сорока пяти в белоснежном халате с вышитым петухом на кармане, в белой нейлоновой рубашке с галстуком встал из-за стола, поцеловал Ренату в щеку, мужчины обменялись рукопожатием. Сидящая за соседним столом миловидная женщина средних лет с первого взгляда определялась как мама Ренаты. Волосы, брови, глаза… И фигура.

   Так вот, магазин принадлежал уже третьему поколению Тайгеров. И как жарить стейк из курицы, чтобы он получался сочным, мама научила Рену еще в детстве. Она уложила для них фирменный пакет с грудками. Добавила лимон и два сантиметра имбирного корня, так, на один маринад. А хорошая сковородка у Тома есть.

- Магазин-то и поныне процветает, – не удержался Том, любопытство восторжествовало, - и название сохранилось! Расскажете?
- Немного. Это старая шутка. Когда Лео Тайгер, Машкин-Сашкин дед, женился, кто-то из родни ляпнул: «Курица не птица, Орианн не львица». Она и вправду была совершенно очаровательной, очень женственной, рыжей. Но нет, не львица. Рената похожа на мать только внешне, зато Сашка унаследовала от бабушки еще и некоторые черты характера. Лео же переименовал простенькое «Свежее мясо» - и не ошибся. Когда он умер, магазин продали дальним родственникам, и они «раскрученный бренд» оставили. Все? Тогда вперед. Пора заканчивать.

   Защита прошла блестяще. Гарри и еще два свежеиспеченных магистра получили предложение работать в Информационно-вычислительном центре Либервильского университета. Гарри и один из парней согласились, третий отказался от этой чести из-за маленькой зарплаты. 
   На свадьбе студенты и счастливые магистры развлекались, как могли. Рената Тайгер переехала к Гарри Эвену. Сорок семь лет тому назад.

- Осталось рассказать, с каким восторгом Ната приняла предложение Веры и Якова присоединиться к занятиям. Еще бы, в свои пятьдесят Вера выглядела лет на тридцать. Есть за что бороться!
Рената с интересом штудировала «Йогу для женщин» Гиты Айенгар, прекрасно осваивала асаны. Но выполняла их артистично, немного на публику.
   С самого начала, не в обиду ей будет сказано, моя супруга занималась не йогой, а упражнениями на развитие и сохранение гибкости, равновесия, подвижности суставов. Выглядели эти позы как настоящие, но она сама признавалась: застывает, например, в асане «плуг» на полминуты, а думает при этом, какую юбку надеть, вроде сегодня холодно, а на клетчатой пятно… 
   Однако заметь, почти тот же комплекс Ната выполняла и сегодня утром! Дорогого стоит. Девчонки мои, к сожалению, даже в такой извра… упрощенной форме не стали заниматься. Не убедил. В кого они такие?!

- Да-да, в кого, по-вашему? – встрепенулся подуставший Том.
- Сашка – мамина дочь. Точная, педантичная, невероятно трудолюбивая. Знаешь, близость Леванта  - страшная штука. Вот ты смог бы учить японский, уже будучи бакалавром, имея  специальность «Динамика полета»? А эта ненормальная взяла и выучила, вдобавок к своим трем. Зато теперь считается одним из лучших переводчиков Торговой палаты.
   Машка – в Эвенов. Вся порыв и вдохновенье. Ей знакомо чувство озарения, Саше, по-моему, нет. Когда Рита после университета пошла в Полицейскую Академию, я не удивился, это тот самый нюх на новейшие веяния. У меня – компьютеры, у Ритки - психология на службе полиции. Рената пришла в ужас, увидев дочь в форме, Вадим  не скрывал восторг. Ты принял спокойно, так?

   Том кивнул:
- Да, я доверяю ее мнению. К тому же решение было тщательно обдуманным и вообще-то обсуждению не подлежало.

   Гарри вынул из папки все листы, сложил их ровной стопочкой:
- Ну, по-моему, эту часть я закончил. Вопросы?
- Какие могут быть вопросы. Все, что вы рассказали до сих пор - все понятно, - устало протянул Том, - отдохну, поем, если дадут, и пойду распечатывать.
- Отсутствие интереса есть свидетельство исчерпанности дискурса, - улыбнулся Гарри. - Завтра поговорим о Системе. Надеюсь, ты уже понял, как я к ней пришел. Но - завтра, все завтра. У нас еще тихих целых два дня. Успеваем.
        Продолжение http://www.proza.ru/2013/02/28/1582


На это произведение написана 1 рецензия      Написать рецензию