Повесть о юбилейном банкете

Глава 1.5  «…нас встретят родины объятья…». Несчастный случай.

   Возле стоек паспортного контроля Эллис толкнула Лиору локтем и кивнула на высокого красавчика, которого они заприметили еще в самолете. Он подходил к стойке для резидентов Палабрии.
- Ну, если здесь все местные такие…
   И холеные немолодые американки захихикали, как школьницы.
   Получив багаж и выйдя в огромный зал прилета, они разыграли сценку «разочарование»: смуглого красавца встречала высокая худая блондинка. Эллис и Лиора не разглядели ее лица, но отметили крепкие объятия и теплый поцелуй в щеку. Пока дамы развлекались, Майк и Грег получили арендованные заранее две Тойоты Ярис. Любители дальних автомобильных пробегов, они давно поняли, насколько удобнее колесить вчетвером на двух машинах, нежели на одной, даже очень большой. Если, конечно, это не роскошный «караван», как у Роберта де Ниро в «Знакомстве с Факерами». Путешествие филадельфийских Эвенов по Палабрии началось.
   
   Норма еще раз поцеловала Адриана и прижалась к его груди. Она очень соскучилась, Андо уехал из Палабрии больше пяти лет назад. Они виделись в Париже, но давно, уже два года прошло. С тех пор - только телефон и прекрасное новое изобретение – "Скайп". Качество изображения, конечно, ниже среднего, но лучше, чем ничего. 
- Мы сегодня остаемся в Армилоне, так? А домой в Яуншале поедем, когда захочешь. Девчонки соскучились. У каждой полно новостей, сам понимаешь. Если захочешь, они сюда приедут. Хотя для Джун тяжеловато, восьмой месяц… Мы здесь уже два дня, нас с папой Сэм привез на моей машине. Сейчас они пересели на служебную, у Кена еще несколько встреч и совещание в Союзе предпринимателей.
   Норма говорила негромко, но не останавливаясь. Она очень боялась услышать, что же точно случилось в Париже, и неосознанно оттягивала начало рассказа Андо. Когда в аэропорту Норма увидела три больших чемодана, она поняла — с Парижем сын расстался надолго. Они дошли до VIP стоянки, где Норма оставила кроссовер, Андо погрузил багаж, остановил мать:
- Мам, давай сразу, прямо сейчас разберемся, я же вижу, как ты нервничаешь! Со мной ничего плохого не случилось. Я не заболел. Меня ниоткуда не выгнали. Просто на какое-то время решил из Франции уехать. Как раз закончился второй годовой контракт. Через пару лет, наверное, вернусь. Но пока – я видеть этот Париж не могу. Устал. Окей? Езжай спокойно. А хочешь, я за руль? Машинка-то новенькая, дай покататься!
- Нет, сыночек, спасибо. Я на дороге отдыхаю.
- Я смотрю, ты осталась верна Вольво… Мам, ты потрясающе выглядишь! Давно пора сменить вэб-камеру! У тебя какое-то древнее безобразие на компьютере стоит! Куда папа смотрит? Точно он с тобой по скайпу не общается, если не знает, что ты вся в квадратиках.
   Норма рассмеялась и включила зажигание.
- У меня новейший мощный десктоп и к нему два отличных больших экрана. Камеру я просто так прицепила, она мне не нужна. А в твоем ноутбуке камера как раз в порядке. Вот мы тобой и любовались. До самого последнего времени.
   Норма опять помрачнела и бросила на Андо короткий взгляд.
- Ты на дорогу смотри! Ну и движение у вас стало! – Андо выгнулся, разминая спину. – Как же хорошо домой вернуться!
  И неожиданно пробормотал:
– Не было бы счастья… Это я так, фигурально, не вскидывайся! Давай я тебя лучше профессиональными байками повеселю.
- Ты забыл, я не люблю шутки про еду.
- Ну-у, мам, французские анекдоты про поваров - это другой жанр! Значит так...

   Сразу после обеда, состоящего из домашних блюд, любимых Андо с детства, Норма предложила сыну полежать в гостиной, она сейчас сварит кофе по-венски и принесет. Как раз пройдут положенные двадцать минут, можно будет и пирожные поесть, и поговорить.

   Рассказ Нормы оказался коротким: все эти пять лет, что Андо провел вне дома, он постоянно звонил, разговаривал по скайпу с родителями и сестрами, в основном все знал. Норма и Кен устроили себе отпуск в Италии, чтобы повидаться с сыном. Алиса и Джун вышли замуж в тот год, когда Адриан стажировался в Токио. Отсутствие на свадьбе сестер ему простили, зато когда он после возвращения в Париж два года назад снял квартиру на Аббе Гру, Алиса и Джун с мужьями прилетали «на новоселье».

   Ничего экстраординарного за последнее время, слава Богу, не произошло. Все тихо.
   Мария продолжает играть в гольф и бридж и выглядит лет на десять моложе своих шестидесяти семи. Отец все-таки настоял, и она теперь ездит с шофером. Садовник Петер работает уже давно, это не новость. Мама только срезает цветы для дома. Правда, недавно всех рассмешила: как, говорит, называется этот вид в легкой атлетике, «викторина»? Ну когда бегуны друг другу зонтик передают? Вылетело одно редко употребляемое слово, и на него навернулось продолжение…

  Марат работает и останавливаться не собирается. Носится с идеей нового города недалеко от Армилона, который он построит по каким-то невероятным стандартам. Слово «юбилей» пока слышать не желает.   
   
   Про Кеннета Андо и так знает во всех подробностях.

   Норма сидела на краю большого дивана, опираясь на широкий мягкий подлокотник и на спинку. Андо растянулся во всю длину, положив голову Норме на колени. Так можно разговаривать и при этом не сверлить друг друга взглядом. Именно в такой позе в детстве Андо признавался маме, что покрутил ее нарядные золотые часики, головка отвернулась и закатилась под кровать, и он ее не нашел. Или что он дал понюхать девочкам из класса мамины духи, а они начали брызгать друг на друга, и теперь там осталось совсем немного. Но флакончик темный, поэтому она пока не знает…  И диван другой, и занимал Андо тогда не больше половины длины…

   Норма чувствовала приближение момента истины, напряжение нарастало, паузы становились длиннее. Но пока они просто болтали.
- И про тебя я тоже все знаю, - сказал Андо, - в супермаркетах всегда и везде  делаю крюк к «Алименгосу», особенно, если пришел с кем-нибудь. И обязательно небрежно так, но очень громко говорю: «красивые какие коробки! Между прочим, это мамин дизайн!». Все ахают и тут же начинают интересоваться, я тогда и про Кена, и про Джун… Кстати, как она без своей «ямахи», с пузом-то?!
- Страдает, конечно же. Но эти двое ненормальных уже планируют, как они месяца через четыре после рождения, осенью, рванут на байках через всю страну на юг.
- С дитем?!
- С ним. Одна надежда, Кен притворится, что без нее связи с общественностью заглохнут, фабрика в Яуншале вообще остановится, и только поэтому в длительный отпуск Джун уезжать нельзя. Кстати, дизайн моим назвать можно с натяжкой. Я генерирую идеи, делаю эскизы, а рекламный отдел их доводит. Напомнишь показать тебе новинки, сага про паштеты для котят. Старалась не соскользнуть в слащавую сусальность, малышовую такую, но получилось неплохо.И самой нравится, и копирайтерам. Они твоего возраста, немного поигрывают в гениев. Разговаривают между собой забавно и слоганы пишут запоминающиеся…

   Норма погладила сына по густым, коротко стриженым волосам, с удивлением заметила несколько белых волос:
- Сынок, ты уже седеешь! Ничего себе!
   Андо резко поднялся, сел. Правой рукой он то сжимал резиновый шарик, то прокатывал его по бедру. Норма молча ждала. Наконец Андо с трудом заговорил, покачиваясь вперед-назад и пропуская слова. Норма осторожно взяла его руку, спрятала в ладонях, мягко отняв твердый мячик. Чувствуя полное понимание и абсолютное сочувствие, переходящее в сострадание, Адриан расслабился, откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и стал рассказывать, связно, хотя и с остановками…
   В Токио Школа кулинарного искусства «Ле Кордон Блю» находится в фешенебельном районе Дайканяма. Этот район называют «маленькая Франция». Адриан Лоусон и Сильвио Бонатти  получили направление и рекомендации на стажировку в один из расположенных там же многочисленных ресторанов. Жилье в Токио очень дорогое, но им удалось найти нормальную квартирку с двумя спальнями по приемлемой цене, причем добираться  до работы очень легко, всего двадцать минут на поезде по линии Яманоте до станции Токиутойоко Дайканяма и потом десять минут пешком.

- Сильвио Бонатти? Это ведь тот итальянец, с которым ты учился в Париже, да? – спросила Норма.
- Ну да, мы вместе снимали на улице Боссе. Ты его видела, когда приезжала. А что? – переспросил Андо.
- Но ты же называл какое-то другое имя, ну когда мы разговаривали с Токио, разве нет?
   Андо с удивлением посмотрел на мать, потом понял:
- Сиро?
- Ну да!
- Мам, ты не перебивай, Сиро – так японцы Сильвио называли, у них же звука «л» нет. Ну и прилипло, Андо и Сиро. И вообще, не в нем дело. Хотя…

   …Каждое утро в одно и то же время Андо и Сиро садились в один и тот же поезд, в один и тот же вагон. Через месяц они заметили, что, во-первых, лица у японцев разные. И, во-вторых, компания в поезде почти постоянная. А еще месяца через два Андо и Сиро начали улыбаться двум постоянным попутчицам и даже здороваться легким кивком. Они прекрасно знали, насколько это неприемлемо по местным обычаям, но и отлично осознавали, что два высоких красивых европейца, смуглый брюнет-палабриец и блондин из Ломбардии, не остались незамеченными. О продолжении знакомства они даже не помышляли, у парней совершенно не оставалось ни сил, ни времени. Но девушки в ответ слегка улыбались и тут же отводили глаза, и это оказывалось приятным началом дня. Еще несколько минут по красивым тихим улицам – и дальше многочасовая изнурительная работа в непривычных условиях с совершенно невозможным этикетом и установленной глубиной поклонов.

   Через год с приобретенным опытом, рекомендациями и «о-сэмбэцу» - прощальными подарками - Адриан и Сильвио из Токио уехали. Бонатти полетел в Буэнос-Айрес, а Лоусон в Рим. Стажировка, план которой за каждого составил кто-то другой, продолжалась…

- Мне дед расписал когда - куда, попробуй, откажись! А для Сиро старший брат программу составил. Да ты знаешь, это я рассказывал.
- Да, я помню, - отозвалась Норма.
- Все очень похоже, это нас в начале учебы и сблизило. Только я уже получил степень по менеджменту, зато Сильвио – опыт работы в ресторане у этого брата. Ну вот, с моей Италией все ясно, после Японии - сплошной фестиваль. И когда я почти два года назад  вернулся в Париж, решил обосноваться в пятнадцатом округе.
   Норма хмыкнула:
- Отчего же не в шестнадцатом? Сноб…
  Андо улыбнулся:
- Нет, правда. Я ведь там целый год прожил, когда учился, воспоминания самые потрясающие. Захотелось вернуться на ту же улицу. Денег, спасибо вам с папой и Марату, мне вполне хватало. Кроме того, я и сам уже зарабатывал. Снял студию на Аббе Гру, недалеко от метро «Вожирар». Получил работу в ресторане «Le Poulet d’Or», «Золотой цыпленок». С мишленовской звездой!  С моими-то рекомендациями, как ты думаешь…  Уставал, как не знаю кто. Но мне все нравилось, сама кухня, ребята... Не разочаровывался, чего бы там Марат ни кассандрил. Именное блюдо уже имел, «антрекот а ля андолоусон». Звучит? Между прочим, шеф так назвал!

   Ну вот, прошлой весной, в начале апреля, в выходной я решил пройтись по Елисейским полям. Проветриться. Купить пару рубашек. Поесть где-нибудь, что не сам готовил. Останавливаюсь возле бутика, рассматриваю витрину, пытаюсь сориентироваться. Мне поровну, где покупать, я за модой не слежу, но хочу что-то соответствующее времени. Кто-то сзади подходит, ахает и говорит по-французски с японским акцентом:
- Не может быть! Сумимасэн га (извините, но…), неужели господин меня преследует?!

   Я оборачиваюсь, а это одна из тех двух девушек, с которыми мы два года назад в поезде ездили. В Токио! Представляешь? Она-то как раз не со мной переглядывалась, а с Сильвио. И тут же про него спрашивает, типа, может и мой друг-блондин здесь? Посмеялись, она десять раз поклонилась и извинилась, что заговорила со мной первая, но я бы ушел, и она бы уже никогда меня не увидела, ну и прочие любезности. Зашли в кафе, благо оказались в двух шагах. Ну, говорю, давайте, наконец, познакомимся! Я за год в Токио только и успел немного выучить обиходный язык, да и тот уже основательно подзабыл, только формулы вежливости остались. Ну и специальные термины, само собой.

   Андо рассмеялся, явно вспомнив что-то, потом, помрачнев, продолжил:
- Разговаривали по-французски. Короче, Саюри Ито в Париже меньше года. Сначала попала на курсы с проживанием в семье аборигенов. Ага, есть такая программа, называется «с полным погружением в языковую среду». Теперь продолжает углубленное изучение в Институте французского языка, бизнес-уровень, с упором на терминологию. Снимает с двумя подругами трехкомнатную квартирку в девятнадцатом округе, на улице Флориан. Они тоже японки, одна учится в консерватории, вторая работает в Научном центре Ля Виллет, близко от дома. Конечно, родители помогают, но она и сама подрабатывает в парфюмерном магазине на бульваре Распай. Разрешение получила с трудом, институт помог.
   А в Токио Саюри по «зеленой» ветке ездила в женский колледж Аояма Гакуен, она там работала в библиотеке и мечтала о Париже. Конечно, они с Рини сразу заметили двух молодых европейцев и даже поспорили, откуда они. Саюри сказала - французы, а Рини – один с Сицилии, второй датчанин. Сицилиец – это я.
   Поговорили, поели. Я немного про себя тоже рассказал. Ты представляешь, она про «Ле Кордон Блю» даже не слышала! Странно, конечно.

   Норма улыбнулась и погладила Андо по руке, еще раз удивившись большому количеству заживших мелких ожогов. Когда она увидела эти профессиональные отметины впервые, еще в Армилоне, пришла в ужас. Потом рассматривала их при каждой встрече и только вздыхала.

   Андо продолжал:
- В общем, обменялись телефонами. Мы с Сиро изредка поздно вечером трепались по скайпу. Он работает у брата, тоже очень занят и измотан. Почти нет свободного времени, даже девушка от него сбежала. Ее  такой режим не устраивает, она хочет замуж, дом, детей. А он даже не думает пока. У них там в ходу шутка, невеселая такая: «повар - или холостяк, или разведен, женатых не бывает». Я рассказал ему про эту встречу. Вспомнили Токио, посмеялись. И я практически Саюри забыл. А примерно через месяц она сама позвонила. Опять извиняется, красиво говорит о незабываемой встрече, наверное, я просто потерял номер телефона, ведь это такая незначительная для меня вещь… Короче, мы начали встречаться, если это можно так назвать. Мне положен один выходной день в неделю. И Саюри не полный день в бутике. Она после работы приезжала ко мне, на метро оказалось довольно быстро, с одной пересадкой на Монпарнас-Бьенвеню…

   Чего размазывать, в сентябре Саюри Ито переехала ко мне. И всем стало хорошо. Я не донжуан, но и не монах, хоть и повар. Ей компаньонки осточертели. Через весь город на Распай ездить тоже, знаешь…
- Японка… – протянула Норма, - Странно, у них же там правила-кодексы. И ты целый год ничего нам не рассказывал! 
- Так и нечего рассказывать! Партнерство, не более того. Я ж на ней жениться не собирался.
- Вот прямо так ей и сказал?! Какая бестактность!
- Мама, ну ты не старуха какая-нибудь, должна понимать. Никаких деклараций, всем все и так ясно. Девочке 25 лет, не ребенок.
- Подожди, как же так, Саюри эта встречалась еще с кем-то?! А жила она у тебя?!
- Успокойся, нет, конечно, это тоже по умолчанию. Типа пока мы вместе, без глупостей на стороне, это неопрятно.

   Адриан замолчал и опять нахмурился. Встал с дивана, принес воды себе и Норме. Пауза затягивалась. Наконец Андо тяжело вздохнул и заговорил так тихо, что Норме пришлось наклоняться к нему, чтобы расслышать. Да и повествование Андо изменилось, он отвлекался на несущественное, описывал неудавшиеся блюда, вдруг вспомнил, как в Токио по утрам приходилось приветствовать каждого «старшего по званию», то есть более высокого ранга. Но все же продвигался к чему-то, явно страшившему и его самого. 

- В конце февраля я как-то не специально упомянул, что мне в Париже остался год, потом уезжаю домой, в Палабрию. А, ну да, это я описывал Саюри, как выглядит план стажировки целиком. Год на мясе, горячий и холодный процесс, год кондитории, который как раз  заканчивается, остался год на рыбе. Она на секунду вытаращилась, представь, кстати, японка – вытаращилась, страшное зрелище! и спрашивает, так что, я совсем не француз?! Честно говоря, я обалдел. Она же слышала наши разговоры на палабрийском, знала, что вся семья где-то далеко, откуда у нее взялось такое впечатление, я не понял. Конечно, французский у меня без акцента, с письменными я ей тоже помогал. Кстати, в деловой переписке я наблатыкался именно благодаря ее домашним заданиям. Хоть что-то… Саюри была девушка очень сдержанная, почти как я, и это тоже, знаешь, способствовало…
   Норму кольнуло это неожиданное «была», но с таким же успехом оно может и не значить ничего. Она спросила:
- А ее имя, Саюри, у него есть значение? Японские имена очень поэтичные, я читала.
- Да, Саюри означает «маленькая лилия». А фамилия Ито – «щеголь». Фамилия простая, распространенная, а имя – редкое. Саюри очень высокая, всего на пятнадцать сантиметров ниже меня, она все время посмеивалась над несоответствием. А ее подруга, та, из поезда, Рини - «маленький зайчик», еще выше… Ну да, ну да. Вот мы и добрались. Давай уже закончим, я начал уставать…

   …Пятнадцатого марта, в четверг, Андо взял дополнительный выходной: накопились неотложные дела, от посещения зубного врача до захода в банк. Он освободился неожиданно быстро и вернулся домой. Потеплело, дождя не обещали, ветер стих. Они с Саюри договорились максимально использовать свободный день, погулять в парке Ситроэна. Проверить, может быть, в Черном саду уже расцвели черные тюльпаны, пересечь парк по диагонали и уединиться в уголке в саду Белом… Хорошо бы еще прокатиться на воздушном шаре. Потом, ближе к вечеру, поесть в каком-нибудь случайном кафе. В общем, полностью отключиться от ежедневных забот.

    Саюри убежала утром по институтским делам и обещала вернуться не позднее двенадцати. В половине второго Андо сделал большой сэндвич с кусочками омара, майонезом, зеленью и всем, что нашел в холодильнике, налил большой бокал белого сухого Мутон Каде. Идти уже никуда не стоило, небо начало затягиваться, да и настроение пропало. Может, вечером.

   Саюри пришла около трех. Андо спал на диване в неудобной позе. Сел, молча посмотрел на девушку, покрутил головой, разминая шею. Саюри чему-то улыбалась. Она бросила взгляд на Андо, улыбка мгновенно стерлась.
- Саюри-тян, ты ничего не хочешь сказать? – не выдержал Адриан. – У нас же планы, я тебя ждал.
   Саюри выдержала паузу, развернула кресло от купленного для нее компьютерного столика, села напротив. Скрестила руки на груди. Выглядела она настолько необычно, что у Андо поползли вверх широкие брови. Но теперь уже паузу держал он. Очевидно, назревал какой-то серьезный разговор.
- Сказать? Да, хочу, - наконец подчеркнуто спокойно, четко артикулируя, произнесла Саюри. При этом она то смотрела на Андо, то отводила взгляд на букет в углу комнаты. - Ты меня обманул…
- Как это, - не понял Андо,- почему обманул? Сэндвич съел? Так я есть захотел...
- Не перебивай! – зло продолжила девушка. – Да, обманул, надул, кинул, какие там еще синонимы в твоем французском имеются? Я потеряла на тебя драгоценный год…
- Из-за тебя, или потратила на тебя,- машинально поправил Андо. - Бред. Ты о чем говоришь, Саюри-тян?!
- Я была уверена, что ты француз! Имя, язык, красивый, брюнет… Возможно, не парижанин, а из далекой маленькой провинции где-нибудь на юге, но из богатой семьи. Если живешь в буржуазном квартале. А ты из какой-то Палабрии! Это не то-доо-фу-кэн, не префектура, черт знает, как это здесь называется, не регион во Франции! Это вообще какая-то другая  страна где-то! Я туда не собираюсь ехать! У меня цель жизни – Париж!
- Подожди, - Андо недоуменно помотал головой, - тебя никто и не зовет! Мы же договаривались: никаких совместных планов, ты будешь жить у меня, пока нам хорошо и удобно вдвоем, и не более того! Разве не так?
- Да, тебе-то хорошо,- язвительно хохотнула Саюри,- я под боком, всегда готова, ни платить, ни ухаживать не надо, да еще такая экзотичная! И интерьер тоже… Вон, - она показала на стену напротив входной двери, - какая токонома! Или какое. И всегда правильная икэбана, хотя ты ее не замечаешь…
- Саюри, что ты такое говоришь? – голос Андо звучал все тише и напряженнее, - о каком «платить»? Ты жила у меня, как дома. Убирала мадам Бойер. Если кто и готовил, то, естественно, я. Да, мы с тобой спали, но ты же сама захотела! И тебе нравилось, я тебя вполне устраивал. Так мне казалось, во всяком случае. Хотя я теперь ни в чем не уверен. Да и вообще, к сожалению, не очень часто. То ты слишком уставала, то я.
- «Не очень часто»?! Это называется «не очень часто»?! Да в каком-то старческом режиме!   

    Саюри вскочила, заговорила быстро, запинаясь, подыскивая слова. Акцент стал сильным и резким. Весь лоск, вся выдержанность испарились. Метаморфоза произошла поразительная, исчезла очаровательная, хорошо воспитанная, но при этом ультрасовременная японская девушка. Осталась какая-то торговка рыбой, какими их представлял себе Андо.
- Я все терпела, ждала, когда мы поженимся, и через четыре года я стану француженкой. Закон этот как специально для меня приняли! Это в Японии я уже «такирэйки», вроде старой девы, а во Франции вовсе и нет!

   Андо отпил вина, потер виски, потом уточнил:
- Если я правильно понял твой французский, ты собиралась, лицемеря и притворяясь, как-то протянуть со мной четыре года. Получить гражданство и тут же развестись? Сколько тебе исполнилось бы, двадцать девять? Действительно, не возраст. А ведь ты никогда от меня не слышала, что я «местный кадр». Это не я тебя обманул, подруга, это ты пыталась меня использовать. Каков облом, однако! – Адриан засмеялся тихим, издевательским, неприятным смехом.

   Саюри схватила бокал Андо, одним глотком допила вино.
- Я с детства ненавижу корицу! Как мама обожгла меня печеными яблоками, так и возненавидела, а ты весь этим запахом пропитан!

   Саюри раздевалась, автоматически аккуратно складывая одежду на стул возле большого шкафа и продолжая высказывать бесчисленные обиды и накопившиеся претензии. Она не задернула шторы, не надела халатик.
- Все, приму ванну, а потом за мной заедут. И прощай, палабрец, палабрич… а, не важно. Сегодня в шесть часов у меня начнется совсем новая жизнь! И я уже не ошибусь, будь уверен, повар-неудачник! Бакаяро…
  - Сама дура. И почему неудачник? Чушь какая-то… И ты могла бы не крутить голым задом перед всем Парижем?! Сто раз тебя просил!

   Саюри рассмеялась, помахала ручкой и грациозно удалилась. В дверях остановилась, подняла над головой руку c трусиками, выпрямила средний палец. Послышался звук воды, льющейся в ванну. Андо показалось, что он услышал что-то вроде «тикусемо». Перевод он вспомнил сразу, «сукин сын». Андо в два прыжка подскочил к шкафу, схватил лежащий на полке Саюри шелковый халат и влетел в ванную. Девушка сидела на бортике боком, в одной руке она держала большой флакон с фруктовой пеной, другой играла в наполняющейся ванне. Увидев Андо, Саюри, не выпуская из рук бутылку, вскочила на ноги и воскликнула:
- Что тебе надо? Синдзимаэ! (убирайся к черту)
- Французский забыла или так и не выучила? Халат наденешь!
   Адриан бросил халат на покрытую розовым пушистым чехлом крышку унитаза.

   Если бы Саюри хватило ума промолчать, если бы Андо сразу вышел, если бы он не расслышал или не понял, что пробормотала девушка…  Но, увы. Она сказала, и он понял.

   Андо молча повернулся на мгновенно одеревеневших ногах, схватил Саюри за плечи, прижав ее руки к бокам. Ароматная густая жидкость полилась из широкого горлышка на пол. Девушка резко выбросила обе руки вверх и в стороны, освобождаясь от захвата. Флакон выпал, шампунь свободно выливался на пол. Саюри попыталась обеими руками толкнуть Андо, левая нога поехала в скользкой луже вперед, правая – вбок. И вместо того, чтобы ударить тяжелого мужчину в грудь, она как бы оттолкнулась от него, получив дополнительный импульс, и потеряла равновесие. Андо  в последний момент потянулся к девушке, коснулся ее руки и со всего своего баскетбольного роста боком рухнул на пол. От боли он на мгновение потерял сознание.

   Придерживая поврежденную правую кисть левой рукой, он встал на колени в пенной луже. Саюри лежала на боку, и волосы закрывали ее лицо. В первый момент Андо показалось, что девушка не дышит. Ссора мгновенно потеряла актуальность, гнев улетучился. Даже боль в сломанной руке притаилась. Он окликнул девушку по имени, попытался понять, обо что она ударилась, почему молчит, не ругается. Дернулся, когда краем глаза заметил кровь на металлическом креплении мыльницы. Ему никогда не нравились эти хромированные крючки из изогнутых трубок, цепляющиеся за округлый бортик ванны. Андо осторожно убрал волосы со щеки девушки и увидел, как под головой Саюри белая пена окрашивается в розовый цвет.

    Он поднялся, оскальзываясь в этой проклятой луже, услышал звук льющейся воды, осознал, что вода продолжает наполнять ванну, закрыл кран и, прихрамывая, побежал к телефону. Забывшись, протянул к трубке поврежденную правую руку и застонал от боли. С трудом сообразил, как справиться одной левой, набрал 15. Ему велели ни в коем случае не пытаться передвигать пострадавшую из-за возможного повреждения позвоночника.

   Андо ногой отпихнул на место рабочее кресло Саюри. Отпер входную дверь. Зашел на кухню, выпил воды из под крана и прополоскал рот. Он все делал машинально, в голове осталась только гулкая черная пустота, и в ней – уже понимание произошедшего.

   Глубоко вздохнув перед дверью, Андо вошел в ванную. Нагота Саюри покоробила, и он одной рукой прикрыл лежащую девушку халатиком, подтянув его до подбородка. Осторожно, стараясь не двигать больной рукой, опустился на колени, попытался нащупать пульс на запястье, потом где-то на шее. Ничего не получилось. То ли пульса не было, то ли он не нашел. Дыхание перехватило, мягкий свет ванной комнаты померк. Андо зажмурился от ужаса.

   На то, чтобы прийти в себя, потребовалась минута. Адриан открыл глаза, осторожно встал. Пятно порозовевшей пены расползалось. Пятясь, он отошел к двери, осмотрелся, вернулся примерно на то место, где Саюри попыталась его оттолкнуть. Ему повезло, он не врезался головой ни в унитаз, ни в стену.

   Так что же произошло в последнее мгновение перед падением? Что он сделал? Попытался поймать Саюри или, ослепнув от бешенства, толкнул ее? Потянул за руку? А если бы не толкнул, не потянул, она упала бы как-то иначе? Ушло воспоминание, растаяло. А значит, не было этого. Ничего – такого – не было. «Скутер-кутер-кат».

   Андо поднял руки, как будто обнимал кого-то, правую резанула боль, он прижал опухающую руку к груди. Посмотрел на лежащий на полу возле Саюри большой пластиковый флакон с широким горлом и только теперь почувствовал сильный запах перезрелой айвы. Он потянулся к бутылке, примерился, как бы ее поднять, и, не тронув, оставил. В этот момент раздался короткий звонок, и в квартиру быстро вошли три человека. Адриан Лоусон покинул место происшествия, освобождая им место.

   Андо бездумно сидел на диване, боль в руке становилась все сильнее. Спустя несколько минут из ванной вышел один из парамедиков, мельком взглянул на Андо и позвонил куда-то с сотового телефона. Тихо произнес несколько слов, назвал адрес.
- Примите мои соболезнования. Полицию я уже вызвал, - с явным сочувствием в голосе произнес парень. – Теперь я могу заняться вашей рукой. Так, что у нас тут?..

            продолжение   http://www.proza.ru/2013/05/13/1590