Повесть о юбилейном банкете. Полный сбор

Часть 3. Выстрел
Глава 3.1. Полный сбор

             Вилла «Тигриная скала».

   М. Ш-н, репортер «Щелкунчика», оказалась симпатичной миниатюрной брюнеткой Марион Шейн, обладательницей глубокого, хорошо поставленного контральто и выдающегося бюста. С помощью первого из указанных достоинств она добилась согласия Тома Ленормана на короткое интервью и утром 20-го апреля явилась на виллу в точно назначенное время. Справедливости ради отметим, уговаривала Марион на прекрасном литературном языке и очень вежливо.

   Мэри, как она попросила себя называть, расспрашивала Тома вовсе не о героическом участии в патрулировании, а о его книгах, журнале, об «идеях и людях». Том объяснил, что приехал в Орешник отдохнуть и останется здесь на день рождения тестя Гарри Эвена. Мэри пообещала подготовить материал о писателе Ленормане не позднее вторника, 24 апреля, и в этом же номере поздравить юбиляра. Том дал слово не портить сюрприз и не проболтаться. Интервью к обоюдному удовольствию закончилось общим чаепитием с участием Ренаты и Гарри.

  До самого вечера Том распечатывал диктофонные записи, сделанные накануне. Уточнял у Гарри детали, попутно пытался повыполнять упражнения с «шариком внимания». И смеялся над своими бесплодными усилиями. Зато материал, похоже, выстраивается. 

   Пожалуй, стоит разделить на три номера, промо -  Гарри Эвен, намек на будущую книгу и знакомство с Системой, затем отсыл к Патанджали и этому, как его, Вивекананде. Без развернутых цитат не обойтись, придется покопаться. И, наконец, сама система упражнений и трехмерная модель себя, любимого. Том сел поудобнее, закрыл глаза и попытался создать зеркальную копию в виде зеленых кривых на черном фоне… Проснулся он через час. Нетушки, каждому свое. Надо скорее расшифровку заканчивать, завтра к вечеру понаедут тут всякие…

   Назавтра, в субботу, около девяти утра раздался телефонный звонок. Его могли бы и не услышать, поскольку Зигрид, постоянная помощница Агаты и Ренаты, включила пылесос, Гарри и Том разговаривали в саду, а Рената колдовала на кухне. Трубку сняла Рената и услышала веселый возбужденный голос Александры:
- Мам, привет! А мы уже прилетели! Вот только пешком до дому добираться далековато!
- Сашка, ненормальная, откуда пешком? Куда прилетели? Ты толком можешь объяснить? Что-то случилось?
   Рената услышала какую-то невнятную возню, возгласы, потом спокойный голос старшей дочери:
- Мама, доброе утро! Мы прилетели прямо в Орешник, но нас вытряхнули из вертолета за полем для гольфа. А у нас фраки и вечерние платья в чемоданах. Забери нас, ладно?
- Еду. Чокнутые все. И вертолет ваш тоже. Выходите к шоссе, буду минут через десять.

   Через три часа семья в полном составе сидела в саду и наслаждалась тишиной, ароматом цветущей вишни и чаем с мятой. Зигрид быстро свернула уборку и с помощью Ренаты сымпровизировала обед, большая компания явилась намного раньше запланированного времени. Все просто: Саша не могла упустить возможности полетать на корпоративном вертолете.

   Рита заранее оформила отпуск на пять дней, начиная с 21-го. У Леонида Гарди, главного инженера «Барракуды», при нормальных обстоятельствах суббота выходной. Саша накануне сдала большой перевод в Торговую Палату и могла позволить себе несколько дней отдыха. Суббота 21-го апреля в любом случае у всех оказалась свободна с самого утра. И когда Марк Лайден узнал, что его друг Леша Гарди с женой и свояченицей собираются в Нирванду, он предложил присоединиться к нему. Они с вице-президентом  компании летят туда же и без проблем «тормознут» в Орешнике. Все организовали накануне поздно вечером, родителям решили уже не звонить.
   Полет всем понравился, «Белл 407» оказался достаточно комфортабельным, пилот умелым, шум умеренным. «Юбилейные каникулы» начались замысловато и очень приятно.

   Ужин у Эвенов традиционно ранний, и после него Ленорманы и Гарди отправились прогуляться и поздороваться с Ламберами, теткой Агатой и ее мужем Роем. Их дом совсем рядом, в пяти минутах спокойной ходьбы. Родственники не виделись года два, но, естественно, все обо всех знали. Ежевечернее «кто звонил чего сказал» включает  отчет обо всем, происходящем в расширенном семейном круге.

   Дочь Ламберов, Ольга, живет в Армилоне, должна прилететь в воскресенье вечерним рейсом. Если получится. Денис, ее муж, вырваться не сможет, это уже точно, занят на базе.
- А разве капитанов заставляют дежурить? Может, просто не хочет? – наивно спросил далекий от армейских дел Том.
- Кто, Денис не хочет? – рассмеялся Рой. – На юбилейный банкет? Да еще когда все в сборе и американские дядюшки прилетают? Нет, наш Денис это любит. Он очень сокрушался, но действительно не сможет. Вахта вахте рознь, он же не с автоматом на груди у полкового знамени стоит.

   Рита попросила показать телескоп, подарок, который Ламберы перехватили у дочерей: подарить что-то интересное Гарри очень трудно, он утверждает, что у него все есть. А чего нет, пойдет и купит. Поэтому, когда Рената подсказала идею, тетка заявила, что девчонки пускай продолжают думать, а трубу дарят они. «Девчонки» ничего придумать не смогли и просто подарят деньги. Сумма хорошая, если отец что-нибудь надумает, вот именно пойдет и купит. Какие-нибудь дополнения к телескопу. Или наоборот, что-нибудь невообразимое для сада, орхидеи к примеру.

   Распаковывать LEVENHUK SkyMatic 135 GTA" не стали, посмотрели на  большую коробку снаружи, а Леонид полистал инструкцию. Хочет Гарри любоваться лунными кратерами и спутниками Сатурна – на здоровье, свободный человек в свободной стране. 

  После небольшого прохода по Орешнику Саша начала жаловаться, что обувь у нее неудобная, и поэтому они с Лешей поворачивают домой. Ленорманы ехидно заявили, что они-то именно собирались погулять и поэтому вышли в кроссовках, а не на каблучищах, как некоторые, и вернутся не раньше, чем через час.

   Они молча шли по хорошо освещенным нешироким улицам, наслаждаясь тишиной, чистым воздухом с цветочным ароматом, высоким звездным небом. Рита с улыбкой заметила, что если бы они жили в таком месте, она, наверное, тоже захотела бы телескоп.
Мысль Тома зацепилась за слово «телескоп», перескочила на «Гарри».
- Маша, - спросил он, - ты знала, что у тебя родной дед - детектив Скотланд-Ярда?
   Рита кивнула:
- Угу, в общих чертах. Фотография есть, такая старая, очень стильная. Папа тебе показал?
- Конечно, показал. И прапрабабка у тебя с папиной стороны – француженка, ты в курсе?
- С папиной? Ошибаешься, с маминой! Бабушка Орианн, мне четыре года было, когда она умерла. Я ее называла Анни. Помню, но смутно, больше из  маминых рассказов.
- Эх, ты, ленива и нелюбопытна. Я о Марион говорю. Имя-то не английское, я и спросил. Оказывается, так ее бабку звали. Ты посчитай, твоя прапрабабка, это же примерно 1850 год!  Лондонец женится на парижанке, каков мезальянс! Мы с тобой для моих детективов сюжеты выстраиваем, а тут под боком куча таких историй! Вот ты знаешь, например, что наш  мясной «Курица не птица» принадлежал Тайгерам?
- Не может быть! - удивилась Рита. - Представления не имею, кто там хозяин, чисто, мясо хорошее…
- Да, девушка, будешь штудировать историю семьи по моим произведениям. И Вадиму рассказывать. 
- Я смотрю, ты время с пользой провел, - Рита теснее прижалась к теплому боку мужа, - не скучал.
  Том на ходу коротко поцеловал Риту в щеку.
- Одно другое не заменяет. И скучал тоже…

   Том неожиданно остановился, высвободил руку, осмотрелся по сторонам.
- Ритка, вот оно, здесь это все и случилось!
- Эй, ты о чем? Что случилось? – встревожено спросила Рита.
- Да я из патрульной машины вылетел и бандюгу таким подкатом свалил! Ну точно, ты же не знаешь! Ты поздно в понедельник вернулась, а на следующий день мы с Гарри начали запись, и я совсем забыл!

  И Том во всех подробностях с огромным удовольствием и не без преувеличений рассказал жене о своем героическом участии в патрулировании. Рита постепенно закипала, но решила серьезно поговорить с отцом, а Тому радость выговором не омрачать. Она разделяла нелюбовь Ренаты к играм в «сыщика и вора», и факт, что отец потащил с собой Тома, ее по-настоящему возмутил. Если опасности не предвиделось, зачем карабины? А если вероятность столкновений отлична от нуля, как можно брать с собой человека постороннего, невоенного, хоть и спортивного?! Ну, папенька, такая безответственность! Но пока что она переспрашивала, охала и комментировала. Закончил Том пересказом интервью, которое он дал юной журналисточке Марион Шейн, тезке Ритиной бабушки с отцовской стороны.
- Заметила? Имя Марион редкое, а вот совпадение симпатичное. Да и сама девочка ничего… Как журналистка, конечно! Во вторник почитаешь. Не все же мне о великих людях писать, пусть и обо мне кто-нибудь что-нибудь… Как тебе мой профиль в лунном свете? Подойдет для иллюстрации?
   Том принял позу, горделиво задрав подбородок, получил увесистый подзатыльник, и Ленорманы, обнявшись, отправились домой.

   В воскресенье гости «Нормандии» и «Лагардии» встали поздно, не отпуск что ли? Все делали медленно, расслабленно. Рита отменила ежедневную пробежку и только немного размялась в саду.  Никаких серьезных разговоров не велось: все, что считали целесообразным доводить до общего сведения, рассказывали немедля по телефону и скайпу. А о чем умалчивали до сего времени, так и сегодня - чего об этом болтать. В доме царила атмосфера благодушного покоя и несвойственного Эвенам безделья.

   Один только Том после обеда решил поработать, просмотреть распечатки. Пока еще в доме относительная тишина, американцы прибудут к вечеру. Они звонили с дороги в районе Либервиля, ехать еще далеко. Следуя известной примете, опытные путешественники время прибытия не называли даже приблизительно. А чего им спешить, люди на отдыхе. Улетят домой из Нирванды в конце недели, еще и позагорают, если погода позволит.
   Пока вилла «Тигриная скала» пребывала в относительном спокойствии, можно и прочитать, и послушать, что там Гарри наговорил. И начать писать.

   В комнату влетела Маргарита, угробив какую-то длинную мысль. Том недовольно поморщился, а Рита раскрыла недораспакованный чемодан и вытащила из чехла длинное темно-синее вечернее платье. Покопалась и нашла туфли, упакованные в специальную сумочку.
- Так-так, намечается демонстрация моделей? – понял Том. – Посмотреть можно? 
- Не стоит, сюрприз будет, - улыбнулась Рита, стаскивая джинсы и майку, - платьишко-то не новое, зато твое любимое, от Роберто Кавалли опять же. Это у Сашки ненадеванное, обворожительно зеленое, с вышивкой и архитектурными излишествами. И серьги к нему новые.
- А ты у меня Золушка? Без серег? У тебя же есть сапфиры с брюликами. Как раз подошли бы.
- Я что-нибудь сказала? Я сказала «новые». Мама прибарахлилась чем-то эксклюзивным…
- Машка, давай тебе тоже купим что-нибудь этакое! Завтра же смотаемся в Нирванду и купим, Сашку убьешь наповал. Прямо на Алмазной бирже. На шесть платежей. Захочешь – в уши, захочешь – на шею, - продолжал Том, помавая рукой.
   Рита в потрясающем длинном платье из струящегося шелка, но босиком, подошла к вальяжно развалившемуся в кресле Тому и поцеловала его:
- На шею не потянем, лучше в нос. Сашку убивать не надо. Новых серег, естественно, тоже. Нужны были бы, давно бы купили. Это я так, для разговору. Но за предложение спасибо, стоит подумать!
   Рита влезла в элегантные черные туфли Прада на тонкой шпильке, повертелась, покружилась, увернулась и подиумной походкой выплыла из «Нормандии». Том аккуратно сложил в папку листы распечатки и вышел вслед за женой любоваться вечерними туалетами дам семьи Эвенов.

             Орешник - 2

   В воскресенье, 22 апреля, в большом угловом доме на въезде в Орешник-2 тоже принимали гостей. Яна и Адриан Неро Вишнек устраивали новоселье для братьев и друзей. Дом практически готов. Еще не все картины нашли свое место, но в целом вилла оборудована и обставлена. Даже в саду уже просматривалась будущая эксклюзивность. Дом был отлично спроектирован и строился «для себя»: само собой, все работы выполняла компания «Марат Вишнек и сыновья». Дизайнерской проработкой занималась Сабина, за составлением смет наблюдала Сабрина. 

   Гостей пригласили немного: Адриан Радо Вишнек, Адриан Лоусон, три сослуживца Энди с женами и две подруги Яны, блондинка и шатенка, тоже бывшие модели, как и хозяйка дома. Андо прилетел из Армилона в субботу, Эдри приехал из Букстафира тоже вчера, ближе к вечеру. Для них подготовили гостевые комнаты. Сослуживцы избрали базой отель в Нирванде, приехали они порознь, но уедут все вместе на многоместном такси, оно уже заказано на десять часов вечера. У одной из подруг родители жили в Орешнике, вторая гостила у нее уже несколько дней.
   Друзья Энди над проектом не работали, но слышали, что дом получился удачно, тем интереснее в этом убедиться.

   Воскресный обед планировался как «новосельный». Холодноватая красавица Яна раскрылась с неожиданной стороны. Она откопала обряды и традиции своих славянских предков, в сочетании с подчеркнуто аристократической сервировкой  это выглядело забавно и создавало соответствующее настроение. Стол застелили скатертью наипараднейшей - белой с прошвами, бабушкиной, все необходимые рюмки-бокалы – старинного хрусталя, бесчисленные столовые приборы – серебряные. Но в центре стола на этой скатерти лежала вышитая зелеными и красными цветами салфетка, а прямо на ней - какой-то огромный круглый хлеб, украшенный косами и листьями. 

   Яна раздала всем серебряные монетки и, показывая комнаты, велела забрасывать их за шкафы и буфеты. «Для домовых», - объяснил Энди. По сторонам 50-дюймового телевизора стояли большие фарфоровые фигурки, кошка и петух с какими-то медалями на зеленых ленточках.  Про кошку все знали, правда, предполагалось, что животное должно само первым вбежать в дом, но Яна заявила, что еще необходим петух, а это уже перебор, пусть будут символы. 
   Она не стала разворачивать подарки (гостей предупредили заранее - дарить деньги на новоселье – плохая примета), заявив, что положено это делать в самом конце праздника. Кульминацией явилось ритуальное подметание идеально чистого пола специально купленным веником с красным бантом.

   Никаких логических объяснений ни одному действу не давалось, но вся компания с удовольствием приняла игру. В их кругу торжества устраивались в ресторанах, а тут на высоком уровне, но дома. Можно полностью расслабиться, снять галстуки и дать себе волю…

   Андо был очень доволен, что прислушался к маминым увещеваниям и приглашение Яны и Энди принял.

   Энди, Эдри и Андо в детстве виделись не слишком часто, в первых классах учились в разных школах, а потом Андо переехал с Нормой в Яуншале. Энди и вовсе жил в Роттердаме. Но усилиями Марата и Марии все их внуки связи между собой не теряли никогда. Дед отправлял детей в совместные поездки, оплачивал участие в летних  лагерях в Палабрии и за границей, оставлял у себя на уик-энды. Марат считал, что нет ничего важнее семьи в широком понимании. Три кузена, они, в первую очередь, его внуки, БРАТЬЯ. И должны чувствовать привязанность друг к другу всю жизнь, где бы они ни находились, как далеко бы ни разъехались. 
   С внучками, Сабиной и Сабриной, проще. Девочки переписывались, делились секретами, пересылали друг другу фотографии в новых нарядах. Но и для них и их подружек иногда устраивались пижамные вечеринки.
   Изредка Мария и Марат жертвовали собой ради «шумного воскресенья», когда собирались и оставались на два дня все пятеро. Один раз даже приехали Джун и Алиса Лоусон. Но разница в возрасте оказалась слишком велика, тот «общий сбор» не удался.

   Марат Вишнек цели достиг. Правда, Энди, Эдри и Андо не приходилось советоваться друг с другом, они вспахивали слишком разные участки поля, но интерес к жизненным перипетиям каждого оставался совершенно искренним и доброжелательным. Братья к тому же знали, дед не простит им только и исключительно междоусобицу любого масштаба, во всех остальных случаях на него вполне можно рассчитывать.

   У ДаблЭ и Андо с восьми лет существовало свое «петушиное слово». Родители подарили Эдри жутко навороченный самокат, и в первый же совместный уик-энд Андо с Энди его сломали. Эдри, ребенок не плаксивый, с трепетом относящийся к собственному добру и к тому же крепкий физически, накостылял братьям по шее. На громкий рев в сад выбежали бабушка и дедушка. Тут уже досталось всем троим.
   Тогда Марат Вишнек и произнес: «Ничто и никогда не должно встать между вами, ни женщина, ни успех, ни деньги, ни преступление. Я не прощу вам только взаимной вражды». И, рассмеявшись, добавил пару слов о паршивой железке.

   Что поняли дети, неизвестно, но запомнили накрепко. Слово «самокат» для конспирации сразу преобразилось в английское «скутер», а само заклинание в полной версии звучало как «скутер-кутер-кат». Слово это означало для братьев все, о чем кроме них никто знать не должен, все едино, не поймут или не простят.
   Через много лет Эдри, ставший IT – специалистом, удивлялся, как точно они в детстве придумали это слово-запрет: «катом» в его профессии называют ссылку, под которой скрывается большой материал, длинный текст или много картинок. Так и они, произнося «кат», прятали от посторонних целые события или слишком нетривиальные рассуждения…

   Естественно, не все повороты судьбы каждого из братьев удостаивались подробных пересказов. Так Андо умудрился прозевать превращение Эдри в военного. Может быть, тот просто не захотел доверить сей секрет компьютеру или телефону, может быть.
   Андо тоже не сообщил никому ни о Саюри, ни о том, что находился под следствием. Дружба дружбой, но не выворачиваться же наизнанку. Не тот характер, да и не в привычке: Андо уже пять лет фактически оторван от семьи и ничего, справляется…

  …Часам к семи в застолье наступил перерыв. Компания несколько осоловела от съеденного и выпитого. Яна утверждала, что меню должно быть скорее сытным, чем изысканным, чтобы обеспечить достаток этому дому. А обильная пища требует обильных возлияний.

   Два приглашенных повара трудились вчера весь вечер и сегодня с раннего утра. Андо сунулся на кухню приготовить завтрак, но был немедленно оттуда выдворен. Ну и хорошо, можно поесть приготовленное чужими руками. И остается масса времени на разговоры с братьями. И в субботу, и в воскресенье до приезда остальных гостей они втроем несколько раз уединялись то в кабинете, то на незаконченной веранде и беседовали.
   Андо рассказывал о нетуристской Японии, он успел немного узнать ее изнутри. О жизни в Париже тоже можно рассказывать долго, даже сквозь призму интенсивных занятий в «Кордон Блу» и работы в «Золотом петушке». Взгляд на Францию сквозь дуршлаг, сыронизировал над собой Андо.
   Эдри принес и показал Глок 19, продемонстрировал, насколько он удобен для его маленькой ладони. Вытащил из кобуры и дал подержать братьям, которые армейское оружие держали впервые в жизни.
   В выпускном классе они, как и все школьники Палабрии, получили водительские права и прошли десяток тренировок в тире, научились стрелять из спортивного пистолета. Вот и весь опыт. Однако Андо сразу обратил внимание на отсутствие ручного предохранителя, что дало повод Эдри прочесть целую лекцию о достоинствах и недостатках именно этой конструкции.
   На вопрос, чем это он таким хитрым промышляет, Эдри произнес фразу, усеченную версию которой Андо уже слышал от матери:
- Я занимаюсь защитой армейских информационных сетей. Поэтому хочу или не хочу, а я вообще-то не хочу, но являюсь носителем секретной информации. Дальше - по принципу:  «Если меч тебе может понадобиться один раз в жизни - носи его постоянно». Вот я и пристегнут к кобуре.

   Яна, оценив состояние гостей, предложила перейти в гостиную и объявила, что желающие могут приступить к дижестивам на французский манер. На низком длинном буфете стоял внушительный набор коньяков и бальзамов, херес и мадера. 
- Поскольку хорошее расположение духа улучшает пищеварение, - заявила хозяйка, - стоит заняться чем-нибудь более интересным, чем перемывание косточек отсутствующим родственникам.
  Она решительно подошла к уединившимся в очередной раз Андо, Энди и Эдри.
- Мальчики, ведите себя прилично, можно подумать, вы антиправительственный заговор какой-нибудь планируете! Энди, ты хозяин этого дома или нет?! Мы же с тобой  кошку разыграть собирались…
   Энди с трудом выдернул себя из низкого мягкого кресла, потянулся к жене, удобно устроился щекой в ее декольте:
- Янка, ну я устал, может, я тут у тебя посплю пока, а ты их всех, – он широким жестом обвел сидящих и стоящих с бокалами друзей, - поразвлекаешь?
- Вот еще! Все устали, все обожрались, все пьяные! – заголосили присутствующие. – Давайте, где кошка?!
- Кошку еще заработать надо! – Энди неохотно оторвался от прекрасного бюста жены. - И петуха тоже. Итак, конкурс на лучший стих любой формы о нашем новом доме. Прославлять нас можно безудержно, позитивные пожелания в любой гипертрофированной форме принимаются. На подготовку дается полчаса. Янка, а перья и пергаменты, они где? Почему не вижу?
   Яна, нагнувшись, клюнула мужа в начинающую лысеть макушку и показала на стопку розово-голубой писчей бумаги и стакан с карандашами, притулившиеся рядом с бутылкой Хеннесси.
- Первый приз – кошка, второй - петух, третий – каравай… Каравай? – Яна удивленно повернулась к пропевшему вопрос капитану, - Эдри, ну ты совсем… Тот здоровущий хлеб! Его твоей дивизии на неделю хватит! Дальше, все участники получают поощрительные призы, никто не уйдет обиженным!
  Она открыла нижнюю секцию буфета и под восторженные крики вытащила коробку с сувенирными бутылочками виски, коньяка, джина. 
- Итак, - продолжил Энди, - кто за теорию Большого взрыва, берет листы голубые, кто за Теорию струн  - розовую!
   Коллеги по работе расхохотались, услышав корпоративную шутку, и потянулись за бумагой.

   Яна и Энди не скрывали удовлетворения: отличное настроение устойчиво, все пьяны в меру, до окончания вечеринки остается около двух часов.
   Минут через десять подруга-шатенка, соскочила с высокого барного стула и закричала:
- А ежели кто первый напишет?! Дополнительный приз полагается? Вот, я готова! 
   Начался шум, кто-то заявил, что такое условие не оговорено, полчаса – первая вешка, хитренькая, всем приз…  Выпили еще, Энди поцеловал девушку в щеку, она вышла на середину, сделала японский глубокий поклон-рей и прочитала по бумажке:

   Хокку.

Какой большой сад!
Залить его бетоном,
Трава пробьется.

   Кто-то начал подсчитывать слоги в строчках, кто-то бурно аплодировать. Яна поднесла девушке коробку с сувенирными бутылочками и предложила выбрать, мол, поощрительный приз та заслужила вне зависимости от ожидаемых шедевров.

    Эдри и Андо оставались в креслах возле небольшого столика, на котором стояли их коньячные рюмки и лежали розовые листочки. Когда Энди отошел, Андо показалось, что Эдри собирается что-то сказать или спросить. Он поглядывал на Андо, хитренько, не совсем трезво улыбался, но визуального контакта избегал.  Андо помогать ему не собирался, он растянулся в кресле, прикрыл глаза, смаковал отличный коньяк. Ему хорошо, не стоит втягиваться в разговор. Но вот Энди закончил писать и развернулся к Андо:
- А я тоже хокку сочинил, слушай:

Весна в Париже,
Расцветают лилии.
Беги, брат, беги!

   Андо отставил бокал и негромко, медленно спросил:
- Ты о чем? Что ты хочешь сказать?..
- Братишка, ты, правда,  думаешь, мне ничего не известно? – усмехнулся Эдри, засовывая листок в карман брюк. - С полным-то доступом к открытым - и прочим -  сводкам криминальных происшествий? Да в реальном времени? Андо, я знаю о Саюри Ито очень много. Я тебе больше скажу, ты был под серьезным подозрением.
- Ты за мной следил?! – подобрался Андо.
- Нет, ну почему сразу «следил», я отслеживал события.
- Какого черта? Где ты и где я! И вообще, все это даже не в Палабрии!.. Какое тебе дело?
- Ну, ты член семьи Вишнек, мы должны быть в курсе. А тут такая непростая история…
- И кому отрапортовал?
- Лично я? Отцу рассказал. И все. Ты чего бесишься? 
   Эдри уже ругал себя, и зачем он вылез со своей информированностью! Кому от этого стало лучше? Пить надо меньше. А теперь он с удивлением наблюдал за происходящей метаморфозой. У расслабленного, вяловатого, здоровенного младшего брата смуглое лицо еще больше потемнело, прищурились глаза, мышцы взбугрились под светлой рубашкой. Андо очень тихим, очень напряженным голосом проговорил:
- Идиот! Ты – отцу, он что-то сказал матери, а бабка Мария тут же начала выспрашивать подробности у моей мамы! Мне это надо?! Если бы я собирался оповестить весь свет, сам бы справился! Трепло!
- Эй, ты, поаккуратней! Не знаю, что там у вас с Саюри реально произошло, но долго считалось, что ты ее хитро пришил. И концы в пену! Айвовую. Да вот не доказали.
- Скотина, - процедил Андо сквозь стиснутые зубы и начал подниматься, но упал обратно в кресло.
- Чего на меня-то орать? – начал заводиться Эдри. – У тебя от кухонного жара совсем организм расплавился?

   Эдри «нажал на кнопку» нечаянно, повторив в мягкой форме то, что Саюри выдала в виде площадной брани. Андо высвободился из кресла и на негнущихся ногах направился к двери. Эдри немедля встал и тоже вышел из гостиной. Андо, полуослепший от ярости, проскочил столовую, холл и выбежал наружу. Он метался по саду и не мог найти калитку. Постепенно гнев ослабевал. Андо, тяжело дыша, добрался до ворот, зацепился пальцами за верхнюю планку и несколько раз подтянулся.
   Услышав шаги, оглянулся, к нему приближались Энди и Эдри. Энди на ходу распускал галстук, а Эдри одной рукой засовывал в задний карман брюк документы, а второй нервными движениями проверял поочередно поясные защелки мобильного телефона слева и кобуры – справа.
- Ну ты псих, - проворчал Энди. – Что за истерика?! Не Лоусон, а сплошной Карради какой-то! 
   Все, последняя капля перебила соломинку. Андо внезапно понял, что для Вишнеков имя его отца, Леона Карради, всегда оставалось именем нарицательным, примером психической неустойчивости. Он сжал ладонями занывшие виски и вылетел за ворота.

         Продолжение  http://www.proza.ru/2013/03/01/925